СтильДругие лица:
Почему необычные маски стали супермодными

Экология и медицина

Волна популярности защитных масок (вроде хирургических, но не только) пришла из Азии. Загрязнение воздуха — огромная проблема насыщенного фабриками Китая и соседних стран вроде Южной Кореи, куда ветер доносит опасные выбросы. В 2014 году на Неделе моды в Пекине дизайнер Инь Пэн представил коллекцию своей марки Qiaodan, в которой главную роль играли респираторные маски, — журналисты тогда с одобрением писали, что наконец можно встроить этот предмет в модный гардероб, сделать его стильным. В том же году сразу несколько других китайских дизайнеров создали для сайта Yoox серию масок в рамках экологической инициативы Yooxygen.

Индия, лидирующая по количеству загрязнённых городов, тоже испытывает необходимость в защитных аксессуарах. В 2016 году маски, разработанные технологичным лейблом Vogmask (в том числе совместно с мастером ярких принтов Манишем Аророй), били рекорды продаж: за одну неделю масок было продано больше, чем за весь предыдущий год. А в Австралии студенты из Сиднея Элиас Хонор, его брат Айзек и Джек Грэм благодаря выигранному гранту запустили проект AusAir по созданию масок с фильтрами, в состав которых входят эвкалипт и тасманская лаванда — нужно ли упоминать о востребованности этого продукта в связи с масштабными пожарами.

При этом, несмотря на возросшие продажи тонких хирургических масок из-за вспышки нового коронавируса, не стоит пытаться защититься таким средством от потенциальной инфекции. Как мы уже говорили, в этом случае маска будет совершенно бесполезна — её стоит носить разве тому, у кого уже есть какое-либо респираторное заболевание, но в таком случае уж лучше и вовсе остаться дома и отдыхать.

Анонимность

Есть немало способов изменить внешность, причём не только в сторону конвенциональной привлекательности: пластические операции, татуировки, пирсинг, шрамирование, подкожные импланты. Но можно и не прибегать к радикальным мерам, если изменений хочется скорее из любви к творчеству — для этого существуют виртуальные маски. Впрочем, применяя их в онлайне, можно защитить себя от узнавания в реальности, то есть это вполне себе маскировка. Другой пример: коллектив художников из Лондона Dazzle Club продвигает идею «сокрытия у всех на виду», используя способы раскраски лица, разработанные на основе «dazzle camouflage» — «ослепляющего» камуфляжа для военных кораблей. Полосы и асимметричные фигуры должны создавать помехи при распознавании лиц электронными системами. «Лондон — второй по объёму слежения город в мире, побеждённый только Пекином. Около 420 тысяч камер наблюдают, как восемь миллионов горожан живут своей повседневной жизнью», — рассказывают художники-активисты в интервью журналу i-D. В Москве этот проект скопировали студенты «Антиуниверситета». Они запустили инициативу «Следуй» в ответ на внедрение системы распознавания лиц, обеспокоенные тем, что персональные данные из системы могут попасть в неверные руки. Кроме того, маскировочный макияж — это решение для митингов и акций протеста, где, по российским законам, появляться со скрытыми лицами запрещается.

Мода и театральность

Маятник моды качнулся от практичной лаконичности и уличного стиля к театральности. Можно отметить и восход дрэг-культуры, которая в принципе означает примерку образов, и эволюцию сексуальности, которая позволяет открыто говорить о своих желаниях и фантазиях, — а отсюда и интерес к БДСМ-эстетике, вдохновляющей дизайнеров (можно вспомнить хотя бы маски из цепей российской марки OMUT). Креативный директор Gucci Алессандро Микеле каждый сезон генерирует несчётное количество образов, и аксессуары для лица — от лыжной балаклавы до полумаски Мистера Икса — помогают ему в этом. Британец Ричард Куинн, широким жестом закрывающий лица моделей цветастыми тканями, делает это ещё с выпускной коллекции, вдохновлённой работами неизвестного художника 1960-х годов Пола Харриса с изображением женских фигур, полностью покрытых текстилем и мебельной обивкой.

Дизайнер Марин Серр начала использовать закрытые лица, поскольку в ДНК её марки изначально был зашит интерес к мусульманской культуре; а недавнюю осенне-зимнюю коллекцию назвала «Радиация», показав постапокалиптические образы с респираторными масками в тон клетчатых пальто. Для презентации мужской коллекции Тома Брауна шляпник Стивен Джонс сделал даже не маски, а гипертрофированные муляжные головы животных. Сам Браун сказал, что в образах зверей, которые собрались пировать и украсили человека как большой праздничный торт, нет никакой метафоры (хотя она могла бы там быть). Джонатан Андерсон использовал для имиджей осенне-зимней коллекции 2020 года маски с лицом Артюра Рембо, созданные по мотивам фотографии Дэвида Войнаровича «Arthur Rimbaud in New York City», на которой также запечатлён человек в маске поэта.

Нельзя не вспомнить Мартина Маржелу, для которого скрытые лица были символом анонимности и отстранённости и помогали сделать так, чтобы одежда существовала не в связке с конкретным образом, а как бы сама по себе, возведённая в абсолют. В международных фэшн-школах уделяют большое внимание изучению этнических и ритуальных костюмов и даже дают задания по их реконструкции, поэтому очень часто маски становятся элементом дипломных коллекций. Но помимо абстрактного вдохновения этому есть ещё одна причина — не всегда для школьного показа можно найти моделей подходящего типажа, и тогда маски просто спасают ситуацию.

Искусство

В арт-пространстве маска — знаковый объект, предоставляющий огромное поле для интерпретаций. Современное искусство знает множество примеров, от пугающе реалистичных лиц Leo Selvaggio до многообразных и декоративных объектов Магнхильда Кеннеди, работающего под ником Damselfrau. В России тоже бум масок — кто-то стал их делать, потому что появилась тенденция, кто-то просто по наитию. Например, Мария Колосовская занимается керамикой, но в её инстаграме появились и маски; Венера Казарова создаёт «живые» бумажные скульптуры, но сейчас тоже обратила внимание на маски. Интерес к местным художникам стал выходить и за пределы России — недавно журнал i-D опубликовал интервью с Анастасией Пилепчук. Анастасия объясняет, что маски раньше предназначались для её собственных музыкальных выступлений, а теперь она делает их потому, что ей нравится процесс: «При создании масок я черпаю вдохновение из множества других вещей: людей, природы, культур, настроений. Например, одна из моих масок похожа на капли водопада, другая выглядит как ледник в Исландии. Я никогда не знаю, как будет выглядеть следующая маска».

«Первую маску я сделала в 2015 году. Я была в изоляции от мира современного искусства и не знала, что актуально, а что нет, — говорит уральская художница Алиса Горшенина. — Когда я сделала свою маску и надела её, в памяти ожили воспоминания из детства о том, как я и другие деревенские дети холодным январским вечером ходили колядовать, ряженные, в масках, в костюмах. Я по-прежнему делаю маски, потому что мне это нравится. В них много персональных символов. Важный момент: они меня не маскируют — напротив, показывают ту или иную грань меня». При этом Горшенина не продаёт их как арт-объекты, подчёркивая, что каждая маска — часть художницы и оживает только во взаимодействии с ней. «Мои маски называются „слёзы“, — рассказывает художница Полина Осипова, — я придумала их, когда устала от своих кругов под глазами, вдохновившись чувашским свадебным обрядом „плач невесты“ (Полина родом из Чебоксар, живёт в Санкт-Петербурге. — Прим. ред.) и бабушкиной люстрой. Сейчас я коллекционирую сообщения „сколько стоят твои ‚слёзы‘?“, „у вас прекрасные ‚слёзы‘! Отправляете их в другие города?“ и прочие подобные. Когда я их делала, то не думала, что они станут настолько популярны, видимо, всем хочется плакать красиво, хрусталём. Популярность таких вещей я объясняю тем, что людям хочется побыть в чужой шкуре».

ФОТОГРАФИИ: vogmask, damselfrau, Marine Serre, Thom Browne, Настя Пилепчук, Алиса Горшенина