Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

СтильМетамодернизм в моде:
Что это такое и почему
все о нём говорят

Демна Гвасалия, Шайа Лабаф и Канье Уэст — «Они это серьёзно?»

Метамодернизм в моде:
Что это такое и почему
все о нём говорят  — Стиль на Wonderzine

ТЕКСТ: Дарья Косарева, журналист и автор телеграм-канала It’s So Last Season 

«Ирония безотказно работает, когда нужно заставить нас улыбаться. Но она же способна и причинять боль, потому что с помощью такого инструмента легко задавать самые неудобные вопросы. Своей главной задачей я считаю попытку найти ту тонкую грань, которая отделяет деликатную иронию от жёсткого сарказма». Эта вольная цитата из интервью Демны Гвасалии, которое он дал модному медиаресурсу Vestoj в декабре 2017 года, довольно точно пересказывает ключевой посыл метамодернизма — концепции, пришедшей на смену постмодерну. 

 

В «Манифесте метамодернизма», благодаря которому в 2011 году термин окончательно вошёл в медиаобиход, британский художник и соавтор арт-экзерсисов Шайи Лабафа Люк Тёрнер объясняет, что общество, уставшее от деконструкции и нигилизма постмодерна, взяло курс на «просвещённую наивность и прагматический идеализм».

Как и постмодерн, метамодерн топчется на обломках исторического наследия, соглашаясь с утверждением, что всё лучшее в области искусства (и моды в том числе) создано в прошлом. Но если в основе постмодернистского приёма лежит разрушение и злобное высмеивание, метамодернизм характеризуется в первую очередь эмпатией и бережным переосмыслением «ветхих заветов». 

В отношении моды определение «метамодернистский» было впервые употреблено в связи с рекламной кампанией Prada сезона осень/зима-2015/16. «Элегантное и ироничное воспевание метамодернистской женственности», — так писала пресса о снимках Стивена Мейзела, запечатлевших моделей в вещах, будто позаимствованных из шкафа образцовой степфордской жены. При этом несмотря на явный ретровайб на кадрах — ни единого следа глумления или гипертрофированной комичности: это не злой шарж или пародия, а элегическое фоторазмышление об истории женского вопроса с позиции современного человека.

 

 

 

«О вкусах не спорят». «Всё относительно». «Нет объективных определений красоты и уродства, святого и богохульного». «Абсолюта правильного и неправильного не существует». «Кому арбуз, а кому свиной хрящик». Примерно такими плакатными выкриками сопровождалась бы воображаемая демонстрация адептов метамодернизма. И чем дальше, тем очевиднее, что доминирующим видом искусства в его эпоху становится именно мода, а главными фэшн-метамодернистами — креативный директор Vetements/Balenciaga Демна Гвасалия и креативный директор Gucci Алессандро Микеле.

Творчество каждого из них представляет собой дополненную реконструкцию уже существовавших эстетик: Демна выдаёт ремиксы на Маржелу, а Алессандро — попурри на тему Ренессанса. Событийный и медиаконтекст, который формируется вокруг подшефных Гвасалии и Микеле марок, порой важнее самих вещей, на которых красуется заветный ярлычок: будь то коллекция мемов Gucci или поп-ап-магазин с подделками подделок вещей Vetements (только вдумайтесь) Official Fake в Сеуле — эти феномены совершенно точно войдут в учебник истории моды как эталонные образцы метамодернистского фэшн-маркетинга. Из конфликтных ситуаций герои нового времени выходят, действуя по всем канонам того самого прагматичного идеализма, о котором Люк Тёрнер писал в своём манифесте.

К примеру, полгода назад разгорелся скандал, причиной которого стали очевидные заимствования из наследия легендарного гарлемского портного Dapper Dan в круизной коллекции Gucci. И вот уже в мае 2018 выходит капсульная коллекция Дэппера для Gucci, а сам Дэн с его уникальным творческим видением становится неотъемлемой составляющей марки. Культурная апроприация выходит на новый уровень: заимствуем, но бережно, с уважением, восхищаясь и восторгаясь, а не скабрёзничая и насмехаясь, как в эпоху постмодерна.

 

 

 

Самой наглядной иллюстрацией модного метамодернизма служит интерес к реконструированному дениму и винтажным ливайсам, за последние пару лет ставшим объектом напряжённой фэшн-охоты. И конечно, это именно Гвасалия, в рамках своей работы в Vetements — кто не мечтал об этих перекроенных на новый манер джинсах с отпоротыми карманами — приложил руку и к популяризации этого феномена.

Демну и Алессандро роднит ещё одно занимательное свойство: никогда не понятно — то ли они все это всерьёз, то ли придуриваются. Впрочем, это двойственное ощущение характерно и для активности других ярких метамодернистов, творящих в смежных направлениях: будь то Вирджил Абло, Гоша Рубчинский, Шайа Лабаф с его статусом модной иконы и арт-деятельностью или Канье Уэст во всех своих ипостасях.

Штука в том, что согласно всё тем же постулатам метамодернизма не существует чёткого разделения на «всерьёз» и «в шутку», все смыслы и намерения одновременно считываются и как всамделишные, и как ироничные, и как противоположные, и как родственные. Шайа — самый модный, ровно потому что совсем не стремится быть модным. А сумка Balenciaga, имитирующая икеевский пакет, вовсе не выглядит насмешкой над убеждёнными фэшиониста, потому что была придумана Гвасалией в первую очередь как функциональный аксессуар, органично вписывающийся в современную городскую среду.

 

 

«Хотя Vetements уже существовал как серьёзный бренд, у меня по-прежнему всё ещё была возможность много тусоваться, — говорит Демна в упомянутом выше интервью. — Почти всегда я одевался в униформу охранников не ради куража, а просто потому что такая одежда открывала все двери и я мог пройти в любой клуб и на любую вечеринку. Я никогда не стоял в очереди и никогда не платил за вход».

Привычно слышать, как приверженцы старой, «настоящей» моды доветмановских времён сетуют, что дизайнеры-творцы больше не в почёте, они работают над коллекциями как стилисты. Действительно, модные бренды сегодня по большей части продают не конкретные вещи, а атмосферу, дух, причастность. Но этот эстетический релятивизм тоже оказывается довольно чётким маркером метамодернизма: обращение к личному, чувственному формирует общественное мнение и консьюмеристский запрос куда эффективнее объективных фактов и материальных предметов.

Очень показательна тихая маркетинговая революция, осуществлённая маркой Calvin Klein 205W39NYC под чутким руководством Рафа Симонса. На снимках кампании сезона осень/зима-2017/18 наряду с вещами новой, рекламируемой коллекции фигурируют, пусть и вдалеке, на задних планах, вещи из предыдущей. Этот беспрецедентный и почему-то оставшийся почти незамеченным приём вполне исчерпывающе документирует очередной этап развития фэшн-маркетинга: ревизитинг (не путать с винтажем) официально становится важной составляющей метамодернистской моды и в поисках актуальнейших вещей текущего момента нам ещё долго придётся с упоением копаться в не столь давних архивах Prada, Helmut Lang или Martin Margiela.

Неологомания, размывание гендера в моде и её порнификация, разрушение института люкса и роскоши, гегемония стритстайла и феномен инстамоделей в пику культу супермоделей 90-х, демократизация политической моды — подробно остановиться на всех аспектах и тонкостях проявления метамодернизма в современной моде, пожалуй, вряд ли удастся. И это фэшн-шоу продолжается.

Фотографии: Gucci, Prada, Balenciaga, Calvin Klein

 

Рассказать друзьям
18 комментариевпожаловаться