ЖизньТравля без границ:
Как жертв кибербуллинга обвиняют в жажде славы

александра савина

Уже больше месяца российский интернет продолжает обсуждать ситуацию Дианы Шурыгиной. В апреле прошлого года 17-летняя Диана обвинила в изнасиловании 21-летнего Сергея Семёнова. Суд счёл Сергея виновным и приговорил его к восьми годам колонии строгого режима; позднее приговор смягчили. В ситуации попытались разобраться на Первом канале — истории Дианы посвятили выпуск программы «Пусть говорят». Семья Шурыгиных после эфира столкнулась с травлей: мать девушки избили на улице, автомобилю её отца прокололи шины, семье пришлось переехать, а сама Диана была вынуждена бросить учёбу в колледже. К травле подключились сотни тысяч людей — интернет заполонили многочисленные мемы, а Burger King использовали её образ в рекламе.

После этого Первый канал выпустил ещё две части «Пусть говорят», второй выпуск программы Андрей Малахов начал с обсуждения издевательств, с которыми столкнулась Диана и её семья. В изнасилование Дианы многие по-прежнему не верят, но из-за травли к ней стали относиться немного мягче — даже Сергей, у которого взяли интервью из колонии, выступил против преследования Шурыгиных. Тем не менее издевательства над Дианой не прекратились, а многие уверены, что съёмки помогли девушке добиться славы, о которой мечтают блогеры (это мнение высказал на программе сам Андрей Малахов). Но можно ли считать массовые издевательства и насмешки синонимом популярности?

Травля сама по себе не новое явление: с тех пор как вышли повесть Владимира Железникова «Чучело» и одноимённый фильм Ролана Быкова, её механизмы мало изменились. Буллинг — это насилие, физическое или психологическое: повторяющиеся издевательства, насмешки, бойкоты, распространение ложных слухов и многое другое. Суть травли — в неравном распределении сил: тот, кто издевается над другим, чувствует себя сильнее, а жертва не может найти в себе силы и смелость ответить обидчику. Возможны и ситуации, когда один и тот же человек является и жертвой, и обидчиком: например, если над подростком издеваются старшие братья и сестры, а он сам травит одноклассника. Агрессоры стараются воздействовать на самооценку жертвы и ждут от неё сильной эмоциональной реакции. При этом те, кто травит других, редко осознают, что именно делают: часто они считают, что для издевательств есть объективные причины и жертва своим поведением заслужила то, что с ней происходит.

Если ещё пятнадцать лет назад буллинг ассоциировался в первую очередь со школой, сейчас в нём всё чаще задействован интернет. У травли нет возрастных ограничений, но чаще и болезненнее эта проблема проявляется у подростков. Интернет делает травлю для них неизбежной: если раньше подростки могли отдохнуть от издевательств дома или сменить школу или адрес (в крайнем случае переехать в другой город), то социальные сети не оставляют такой возможности. У жертвы практически не остаётся безопасного пространства.

Точную историю развития кибербуллинга проследить трудно, но в ней есть ключевые моменты. Например, ситуация Моники Левински, называющей себя «нулевым пациентом» кибертравли. В 1998 году стало известно о её романе с женатым президентом США Биллом Клинтоном — как признавалась Левински, ей потребовались годы, чтобы оправиться от последовавшего за этим массового публичного унижения. «Хотя это случилось до появления социальных сетей, люди могли оставлять комментарии в интернете, рассылать по электронной почте истории и жестокие шутки. СМИ пестрели моими фотографиями; их использовали, чтобы продавать газеты и баннерную онлайн-рекламу, чтобы держать людей у телевизоров», — рассказала она на конференции TED.

Научная журналистка Фрэнси Дайп вспоминает, как, когда ей было 13 лет, над ней издевалась подруга: она взломала её электронную почту, периодически удаляла все её письма и оставляла только издевательские сообщения, отправленные ей с её собственного адреса — а также устанавливала в её календаре напоминания «Убей себя». С появлением соцсетей воздействовать на человека стало ещё проще: благодаря смартфонам мы находимся в Сети 24 часа в сутки 7 дней в неделю и, кажется, единственный способ отключиться от происходящего — полностью перестать пользоваться интернетом (хотя не факт, что и это остановит потоки ненависти). Личные данные, выложенные в интернет, угрозы (анонимные и нет), фейковые страницы жертвы и издевательские паблики — это лишь несколько из множества способов воздействия на жертву.

Сьюзен Суэрер, профессор психологии, изучающая проблему травли, считает, что универсального портрета человека, который издевается над другими, нет — но в определённой среде агрессором может стать кто угодно. «Как-то мать девочки, которая покончила с собой из-за травли, рассказала мне, что те, кто издевался над её дочерью, были „обычными детьми“, — рассказывает она. — Условия маленького города и небольшой школы способствовали буллингу».

Интернет — именно такая среда, где существующие связи ощущаются теснее. К тому же здесь можно действовать анонимно, не нужно встречаться с жертвой лично и видеть её реакцию лицом к лицу — а иногда у жертвы в принципе нет сил отвечать, так что осознать последствия своих действий ещё сложнее. К травле легче присоединиться другим: переслать мем или поставить лайк под комментарием проще, чем окружить жертву в школьном коридоре. Если ситуация становится публичной, к травле подключаются тысячи пользователей — вспомните, например, как развивался «Геймергейт», или многочисленные паблики, где издеваются над незнакомыми людьми. Как и в случае с критикой, нам кажется, что в интернете наше мнение всегда уместно и необходимо.

Интернет даёт ощущение безнаказанности и нереальности происходящего: мало кто отдаёт себе отчёт, что по ту сторону экрана находится живой человек. Без личного контакта мы часто не можем понять, что испытывает другой, или интерпретируем его реакцию неправильно.

При этом последствия кибербуллинга вполне реальны и ощутимы. По данным опроса 4700 подростков из разных стран, каждый пятый тинейджер сталкивался с травлей в Сети — и более половины из них считает, что кибербуллинг хуже «традиционной» травли. ООН считает кибербуллинг не менее опасным, чем физическое насилие — и отмечает, что от него больше страдают женщины. По словам доктора психологических наук и профессора факультета психологии МГУ имени М. В. Ломоносова Галины Солдатовой, в России каждый пятый ребёнок регулярно сталкивается с травлей в реальной жизни или в интернете, а каждый четвёртый выступает в качестве агрессора, и эта ситуация с годами не улучшается.

ВОЗ считает буллинг угрозой здоровью всех, кто в него вовлечён: и жертв, и обидчиков, и даже тех, кто просто наблюдает за ситуацией, не вмешиваясь в неё. В новостях регулярно появляются сообщения о жертвах травли, которые кончают жизнь самоубийством — на этом фоне сравнения популярности жертв кибербуллинга и блогеров выглядят как минимум неуместно. 

В мире пытаются найти методы защиты от кибертравли: полиция Великобритании изменила свой свод правил, чтобы эффективнее справляться с киберпреступлениями — в том числе поддельными страницами, заведёнными от лица другого человека, а в Швеции в прошлом году попытались ввести специальный закон, помогающий в борьбе с издевательствами и харассментом онлайн. 

Обвинения в том, что человек, оказавшийся в ситуации кибертравли, использует свалившуюся на него «славу», а значит, находится в очень выгодном положении, несостоятельны. Диану Шурыгину обвиняют в том, что она использовала программу «Пусть говорят» для саморекламы: она записывает видеообращения, использует ставшую мемом фразу «на донышке» и посещает мероприятия для блогеров. Но каждый, кто оказывался в ситуации кибертравли, знает, что травма от преследований не может принести радости, каким бы популярным ты не стал. Единственное, чего хочет жертва травли, — как можно скорее покончить с ней и с публичным унижением, а видеоблог в этом случае может быть попыткой взять ситуацию под собственный контроль.