СтильБедные и клевые: Другая жизнь на Неделе моды в Париже

Цикл сезонных недель моды prêt-à-porter завершается в Париже — который традиционно считается столицей мировой моды. На фоне Нью-Йорка, Лондона и Милана Парижская неделя остается самой масштабной и насыщенной: показы стартуют в 9:30 утра, а заканчиваются в девять вечера, переходя в афтепати и вечеринки, гудящие до открытия метро. Девять дней никто не спит.

Шоу для богатых и стритстайл для разряженных — примерно такая репутация держится за неделями моды все последние годы. При этом именно стритстайл всерьез рассматривают как индикатор того, что сейчас в моде. На деле же он — красивый мыльный пузырь, готовый лопнуть в одночасье. Перед каждым показом всё происходит по одному сценарию. Еще с утра толпа собирается у мест, где будут проходить шоу: китайские блогеры, малоизвестные фотографы, подростки в копиях модных вещей из Zara и зеваки из сада Тюильри. Давка как в День взятия Бастилии. Время от времени раздаются крики «Анна, Анна, Мирослава, Мирослава, Анна», встречающие гостей показа.

Всегда найдется пара десятков тех, кто будет прохаживаться рядом с телефоном в руке, изображая чрезмерную занятость — а на самом деле это получасовой звонок в никуда. Как говорят фотографы, этим грешат и знаменитости. К примеру Оливию Палермо ловили на псевдозвонке по телефону, на котором была открыта главная страница Safari. Есть и те, кто приходят с персональными фотографами. Их задача — «запустить механизм»: если один фотограф начинает кого-то снимать, к нему через секунду подлетает еще десяток — ведь очевидно, что он нашел что-то, что могут пропустить все.

Первый эшелон стритстайл-фотографов от Томми Тона до Адама Катца Синдинга при этом всегда держится в стороне от столпотворения. Они снимают гостей почти в километре от места показа. Никто из звезд не подъезжает прямо к месту шоу на такси: важно самостоятельно пройти 800 метров, позируя фотографам. Специально для этого выхода вещи берутся в аренду в шоу-румах и магазинах: мало кто специально везет с собой два шкафа модной одежды (хотя и такое случается), не говоря уже о том, что у многих на самом деле такого гардероба вовсе нет. Блогерам-миллионникам за появление с определенной сумкой платят тысячи евро — по слухам, гонорар Кьяры Ферраньи начинается с десяти тысяч евро за появление с той или иной вещью.

Однако звёзды стритстайла или люди, желающие ими стать, — это лишь десятая часть. Толпа преимущественно состоит из любопытных тинейджеров, одетых всегда в широкополые шляпы и, в последнее время, в кроссовки adidas Stan Smith. Они визжат и носятся из стороны в сторону, фотографируя всё подряд, бесконечно обновляя ленту в Instagram, как бы говоря: «Смотрите, я тут был, мед-пиво пил». Гости показов пробираются через толпу почти с кулаками, отбиваясь дорогими сумками или с помощью личной охраны. Люди налетают с телефонами на знаменитостей, делают селфи на их фоне. Более скромные просто в оцепенении глазеют по сторонам. Момент драмы есть всегда. Бывали случаи, когда обезумевшая толпа пыталась прорвать кордон охраны с разбега, чтобы попасть на шоу без приглашения.

Зачастую толпа фотографов и зевак с айфонами крайне неразборчива. В объективы может попасть и девушка в атласном платье в пол и на каблуках с красной подошвой, и цветочник с кривыми зубами из магазина через дорогу, который явно заблудился в толпе из любопытства. «Надо одеваться ярко, чтобы тебя заметили и сфотографировали» — в самой гуще людей вы найдете массу безвкусно одетых персонажей. В глаза бросаются стоптанные на пятках слипоны, шапки с помпоном, меховые жилетки и русские шапки из лисы, байкерские казаки и платья в пол. А вы думали, публика недели моды выглядит как на  снимках Style.com? Вовсе нет. На сайтах просто хорошая выборка, сделанная отличными фотографами.

При этом клиенты домов, приглашенные на показ, с каждым сезоном одеваются всё сдержаннее, предпочитая однотонные пальто, белые кроссовки, черные смокинги, комбинезоны и простые лодочки, мужские рубашки и широкие брюки. Встречаются, конечно, арабские принцессы и китайские магнаты, в культуре которых демонстрация роскоши: они надевают всё лучшее сразу. Неудивительно, что благодаря этому стритстайл-цирку у многих сформировалось представление о моде как об индустрии для богатых и странных.

Настоящая жизнь индустрии происходит за кулисами показов, а для редакторов моды — в течение дня в шоу-румах марок и на вечеринках. Здесь можно рассмотреть вещи из новых коллекций вблизи и обменяться контактами, взять у дизайнеров интервью. Показы и стритстайл остаются тем, кто жаждет славы, и являются лишь внешней стороной недели, но никак не единственной и главной.

Я молодой редактор моды из России и, как и многие, приехала в Париж без денег и живу у друзей. 10 евро — мой бюджет на день. По городу передвигаюсь пешком, а между шоу-румами заворачиваю в продуктовый в Марэ за бананом и водой. В супермаркете встречаю Наташу Моденову, исполнительного директора Mercedes-Benz Fashion Week Kiev, и украинского дизайнера Антона Белинского, полуфиналиста конкурса LVMH Prize в этом году наравне с Jacquemus, Marques’Almeida и Nasir Mazhar. Антон — наша гордость и в этом году единственный представитель стран СНГ на престижном конкурсе. Сутки назад его коллекцию показали в штаб-квартире концерна LVMH. Сегодня Антон уже ждет гостей в киевском шоу-руме. Слоган «Poor But Cool» на вещах из его новой коллекции оценили все — от Сьюзи Баббл до Джонатана Андерсона. Надо сказать, это изречение метко отражает политический и экономический климат в Восточной Европе, а также лучше всего описывает новое движение молодых, которым не нужны деньги, чтобы выглядеть круто.

Антон говорит: «Я знаю, многие в России взвыли от того, что курс вырос в два раза. Но у нас на Украине курс вырос в четыре раза. Только задумайтесь: в четыре раза. Поход в парижский „Макдональдс“ — всё равно что ужин в хорошем киевском ресторане». Я спрашиваю Антона, можно ли быть модным без денег. Он шутит, что его ярко-синий свитер был куплен в Киеве у бабушки в переходе и хотя свитер колется, вполне тянет на работу Рафа Симонса. Наш разговор в конце концов скатывается к политике, возможному дефолту на Украине и закрытию границ между странами. Мы вздыхаем, пьем водичку, облокотившись на стойку в магазине, и смотрим на пробегающих по улице людей. «Ты знаешь, всё будет хорошо. Я верю в это: настанет светлое будущее. И все мы будем в Elie Saab», — шутит Антон, и на этом заканчивается наше случайное интервью в супермаркете. Я смотрю на него и думаю, что ему бы этот приз LVMH пришелся кстати. Ведь отсутствие денег — это главная проблема, с которой сталкиваются молодые и талантливые дизайнеры во всех странах. Достаточно вспомнить канадца Томаса Тейта, который до конкурса признавался, что 90 % его проблем — финансовые. Пока Томас не выиграл конкурс, решить их он не мог.

Здесь я вспоминаю майки Белинского с надписью «Poor But Cool», и мое внимание переключается на жадно расхватывающих шампанское женщин на каблуках и в мехах и мужчинах в костюмах. «Вот это и есть старый Париж», — поясняет Сафьен. Вечеринка, где мы разговариваем, проходит в двухэтажном концепт-сторе Tom Greyhound в Марэ. На первом этаже разливают напитки, и вокруг бокалов в одну массу сливаются лица, наполненные собственной важностью, на втором происходит настоящий рейв: потная молодежь танцует под техно-глитч как в последний раз. Даже на одной вечеринке я вижу два разных мира. На часах всего десять вечера.

На втором этаже встречаю модель из Канады Шелби Фербер. Мы целый час у бара говорим про подкаст канадского продюсера и диджея Cyber69 с русским корнями и прошлым программиста. Сегодня он сенсация. Шелби с ним знакома, а я уже несколько месяцев слушаю подкасты парня из Владивостока на репите. Я испытываю национальную гордость и спрашиваю, тяготит ли ее что-нибудь. Между разговором про музыку Шелби, которая в этом сезоне открывала шоу Yohji Yamamoto, рассказывает, что не только сама купила себе билет в Париж: «У нас забирают не только телефоны перед шоу, чтобы избежать спойлеров в Instagram, — у нас забирают гонорары: 20 процентов — агентство, 50 процентов — Париж, это городской налог. Неделя моды — это огромный бизнес для города. Так было и будет всегда. Чтобы отбить свои расходы, тот же перелет, нужно отработать хотя бы пять приличных шоу». Шелби закатывает рукава и кидается в пучину танцпола.

С героиней проекта Сафьена, моделью Сашей Меленьчук из Праги, я познакомилась еще полгода назад на вечеринке KTZ в одном клубе для туристов на Елисейских Полях, который в тот вечер превратился в кипящий котел хип-хопа и модной молодежи. Эта ревущая молодежь живет по своим правилам, у них своя мода, она свободна и далека от тошнотворного сфабрикованного от и до стритстайла.

«Нужны ли деньги, чтобы выглядеть модно?» — спрашиваю я. «Конечно, людьми рулят деньги. Ты не можешь творить без денег. Возьми любого дизайнера — это невозможно. Деньги нужны всем. Вот лишишь этих героев стритстайла денег, что ты увидишь? Пустошь? Нас отсутствие денег стимулирует. Кажется, с момента, как мы приехали, мы ничего и не потратили здесь. Вообще, главное чувствовать себя роскошно. Знаешь, почему Ким Кардашьян выглядит круто? Потому что у нее хоть и огромная жопа, она ею гордится, чтобы она на себя ни надела, она чувствует себя королевой. Вот это и главное: какая бы жопа у тебя ни была, чтобы ты на себя ни надела — чувствуй себя королевой», — Саша листает Instagram.

«Понимаешь, мы, молодые, толкаем моду, а они, корпорации, забирают ее у нас. Даже если нам дать простыню в руки, мы знаем, как ее намотать на себя круто. Любой вещи с пола я могу дать новую жизнь. Это делается легко», — Салива взбалтывает самодельную «отвертку» и накидывает покрывало на плечо. «Дома ориентируются на продвинутую контркультурную молодежь, у которой нет денег. Концерны монетизируют их идеи, продавая в виде товаров уже люкс. Потом эти тенденции эхом возвращаются до широких масс населения, жаждущих моды, но у которых также нет денег. Замкнутый круг», — я делюсь мыслями с ребятами и почти впадаю в философскую кому. Однако Салива подпихивает меня в бок и протягивает куртку. Пора идти на следующую вечеринку.

Мы берем запасы напитков и вываливаемся на улицу. Зима в начале марта отрезвляет всех. Двигаемся в сторону гей-клуба, где будет афтепати показа Vetements, где утром Саша работала моделью. «Мода — это душа. Это la lune, — рассуждает Саша, засунув одну руку в карман своей самодельной юбки, другой показывая на зависшую в небе яркую белую луну. — Как ни старайся, если нет этой души, ничего не получится. Богатые в безопасности, потому что доверяют домам, которые за них всё придумывают. Даже если у тебя нет вкуса и ты богат, за тебя уже всё сделали, только плати. У обычных людей совсем другие ориентиры и средств для реализации меньше. Я вчера девочку видела. На ней была юбка, спереди короткая, сзади длинная. Очень интересная. Вот мне нужна такая. Вокруг меня все носят такие юбки, значит, мне тоже нужна, зачем вы мне широкие брюки предлагаете? Вот мои все друзья такие юбки носят, посмотрите на моих друзей. Это же модно! Мои друзья — боги моды». Мода — лишь слово, которое все понимают по-разному. Кто-то как индустрию, кто-то как дух времени, кто-то как искусство, кто-то как способ попасть на передовую и поймать свои 15 минут славы. Может быть, стоит разделить ее на классы: «Мода-1», «Мода-2», «Мода-3», — чтобы у каждого была своя?

Этому предложению ребята несказанно рады. «Тогда я буду из класса „Мода ноль“. Мода — это то, чего нет. Пока этого нет — это модно. Только уходит в широкие массы — сразу же теряет свой смысл», — на этих словах Саши Салива хватает ее за руку и тащит сквозь очередь у клуба. Мы попадаем на танцпол. Все герои пьесы снова вместе: и Шелби в черной майке и черных джинсах, и Сафьен в прозрачных очках и трениках, и даже полуголый редактор WAD Magazine Жан-Поль Паула и еще сотня горящих глаз вокруг. Главное здесь — музыка и душа, а мода — это ноль.

 Фотографии: Carolinedaily, Yulya Shadrinsky