Жизнь«Я ищу своего сына»: Как жёны и матери мобилизованных стали политической силой

«Я ищу своего сына сама, я ищу по моргам. Я живу в этих моргах! Я нахожу других ребят погибших», — говорит Ирина Чистякова, которая уже восемь месяцев ищет своего 19-летнего сына-срочника Кирилла. Это далеко не единственная история: тысячи российских женщин пытаются найти своих родственников, пропавших на военных действиях в Украине. Многие из них объединились в «Совет матерей и жён», в том числе для координации поисков и борьбы с административным произволом. Разбираемся, как военные действия вынудили жён и матерей мобилизованных стать политической силой и как на это реагируют российские власти.

«Никто нам помогать не собирается и не хочет»

Пожалуй, с начала так называемой «частичной» мобилизации стало очевидно, что административный ресурс оказался совершенно не готов ни к массовому призыву, ни к поддержке семей мобилизованных. Это проявилось как в многократных манипуляциях с выплатами, так и в общении с жёнами и матерями военных.

Изначально требования женщин были далеки от политики: родственницы мобилизованных просили чиновников держать в курсе, что происходит с их близкими на фронте, а также обеспечить их всем необходимым и не подвергать излишней опасности. Однако это оказалось непосильной задачей: российские власти либо игнорировали матерей, либо устраивали показательные, но весьма своеобразные «жесты доброй воли». Например, в честь Дня матери власти Курской области подарили семьям погибших военных наборы полотенец и торт, а чиновники Свердловской области починили бойлер жене призывника — но «мужа для неё из Елани не отпустили».

Помимо этого, глава Сахалинской области Валерий Лимаренко встретился с матерями и жёнами призывников. На встрече он предложил матерям и жёнам военных самим съездить в «зону специальной военной операции», чтобы проследить за качественным снабжением мобилизованных. «Это позволит оказывать помощь от региона более адресно и эффективно. Уверен, женщины будут очень внимательно следить, чтобы запросы бойцов выполнялись в точности, а посылки быстрее попадали адресатам, так как речь идёт об их сыновьях и мужьях», — написал Лимаренко. Почему власти не в состоянии самостоятельно проконтролировать снабжение и вынуждены обращаться за помощью к пожилым женщинам, губернатор не уточнил.

Не обошлось без пропаганды. Так, священнослужитель Михаил Васильев призвал женщин больше рожать, чтобы легче отпускать детей на войну. По логике Васильева, если у женщины несколько детей, то ей будет не страшно потерять одного из них. «Каждой даме от природы Господь в большинстве случаев попустил родить множество деток. Если она не использует средства прерывания беременности, то ребёнок у неё будет не один. А значит, ей будет не так больно и страшно с ним расставаться», — заявил он.

Одним словом, действия и заявления властей не утешают, а лишь подчёркивают отсутствие ценности человеческой жизни в нынешних условиях. Жизнь сына буквально предлагают обменять на полотенце или торт, или же родить ещё одного ребенка. «Человеческая цивилизация основана на утверждении абсолютной ценности человеческой жизни. Любой. Жизнь — бесценна. Путинская мобилизация, как и большинство связанных с этой преступной войной деяний, это утверждение опровергает. И вешает на человеческую жизнь ценник, — констатирует продюсер Александр Роднянский. — Сегодня, когда на фронте мобилизованные гибнут сотнями, давайте вспомним, по какому курсу власти обменивали жизни граждан на продуктовые наборы и прочие товары. В Бурятии, например, семьи попавших под мобилизацию призывников получали по 10–20 кубометров дров. В Туве солдат меняли на баранов: за каждого мобилизованного выдавался баран, а также картофель, дрова и уголь. На Сахалине „курс“ был менее выгодный — родственникам мобилизованных выдавали по 5 килограммов замороженной рыбы».

«Когда-то в каждом советском городе был мемориал, посвящённый без вести пропавшим героям Великой Отечественной войны. В нашу реальность вернулись без вести пропавшие — только они теперь не герои, и мемориалов им никаких нет. Да их самих будто бы нет вовсе. В лучшем случае — потерявшие память в военных госпиталях, в худшем — лежат не собранные и не идентифицированные трупы. Единственные, кому они теперь нужны, — это их женщины: мамы, матери, сёстры, дочери», — говорит телеведущая Анна Монгайт.

«Я сначала думала, что можно где-то чего-то добиться, к кому-то обратиться. Что органы всё равно как-то за своих людей, за своих военных. А получается, все бездействуют, всем ничего не надо. Может, он где-то в поле валяется и гниёт, я не знаю. Я даже не представляю, жив ли он у меня или не жив», — рассказывала Лариса Кривоконева, искавшая своего сына-срочника Никиту. Впоследствии Лариса обнаружила сына в украинском плену.

На фоне безразличия и цинизма, граничащего с издевательством, российские жёны и матери начинают протестовать: создают петиции, записывают обращения и выходят на пикеты с требованиями вернуть мужчин домой. «15 октября семь родственниц мобилизованных из Брянской области записали обращение к Владимиру Путину. 28 октября матери и жёны 18 мобилизованных из Московской области пожаловались в военную прокуратуру на то, что их родным, которые бежали с передовой после разгрома под Сватово, угрожают трибуналом и требуют вернуться в окопы. 7 ноября родные мобилизованных из Воронежской области приехали в воинскую часть Богучары и записали там видеообращение с просьбой вернуть домой родственников, — рассказывает журналистка Ирина Аллеман. — 8 ноября жёны и матери, мобилизованных из Воронежской, Курской, Белгородской областей провели ночь в военной части в Валуйках. „Никто нам помогать не собирается и не хочет“».

«Женщины, бояться уже нечего — дальше уже пропасть»

На фоне массового недовольства и протестов родственниц мобилизованных и срочников стал очевиден запрос на общественную организацию, представляющую интересы уязвимых групп. 28 сентября объединение «Общенародный союз возрождения России» (ОСВР) объявило о создании «Всероссийского совета матерей», более известного как «Совет матерей и жён». У ОСВР неоднозначная политическая биография: участники движения выходили на одиночные пикеты против вакцинации от COVID-19, также они выступают за возрождение СССР и агитируют против 5G-вышек сотовой связи. Тем не менее именно объединили родственниц российских военнослужащих.

«Совет матерей и жён» возглавляет Ольга Цуканова, мама двадцатилетнего срочника, призванного на срочную службу в июне 2022 года. «Уже в августе — и месяца не прошло с присяги — его начали склонять к „добровольному“ подписанию контракта: прямо говорили, что это для участия в спецоперации. Он отказывался, да и я стала звонить в часть. Временно его оставили в покое, а в сентябре всё по новой. Я узнала, что его готовят к отправке на Украину», — рассказывала она изданию «Бумага».

Идеология «Совета», объединяющего десятки тысяч женщин, противоречива: с одной стороны, участницы объединения выступают лишь против нарушений в ходе мобилизации и срочной службы, не сомневаясь в необходимости проведения «спецоперации» в Украине, с другой — требуют как можно скорее начать мирные переговоры и остановить кровопролитие. «Я верю, если допустить женщин к контролю, у нас не будут из Минобороны пропадать комплекты одежды на полтора миллиона. Ну куда они пропадают? — говорит Цуканова. — Скорее всего, они появляются в магазинах, а потом эти же мобилизованные их скупают».

Участницы «Совета матерей и жён» проводят пикеты, организуют пресс-конференции и массово публикуют видеоролики от российских женщин, в которых рассказывают о проблемах мобилизованных и нарушении их прав.

«Давайте называть вещи своими именами. Хватит делать красивые лица, быть интеллигентными. Женщины, бояться уже нечего — дальше уже пропасть. Те, кто молчат, сидят и смотрят, — грош вам цена. Сейчас ты с обращением возишься, а потом над гробом будешь плакать! Все, кто сюда приехал, — большие молодцы. Мы с вами должны не просто констатировать факт, но требовать, — заявила Цуканова на одной из пресс-конференций «Совета». — Надеяться на чины не приходится. Ни военная прокуратура, ни какое-то командование Министерства обороны, куда вы пишете, вас не спасёт и не поможет. <…> Кто будет отвечать за то, что в итоге на территории России мы будем сидеть в подвалах-бомбоубежищах, как бедные люди в Украине?»

«Как мы можем выйти из этого замкнутого круга? Только лишь сплотившись. Сейчас существуют разные объединения — можно потеряться в помощи, которую нам предлагают. Но всё это при правительствах, всё это поставлено на гранты! Я верю только в наш „Совет“. Всё уже перепробовано многими людьми, и все всё равно возвращаются к нам. Начинайте требовать, чтобы прекратился этот бардак. Те, куда мы уже обращались, — такое лицемерие, такая ложь. Как заместитель губернатора Белгородской области сказала: „Вы знаете, мы панику сдерживаем“. Да нет, не панику они сдерживают — они защищают свои оклады, должности и насиженные места. Как можно видеть, что у тебя гибнет сын и, возможно, погибнет ещё кто-то, и сдерживать свою панику?» — говорит одна из участниц объединения. «Вы не злите нас, матерей. Вы верните нам наших детей», — обратилась к российскому руководству Ирина Чистякова, которая спустя несколько месяцев поисков нашла своего сына-срочника в украинском плену.

«Карманные матери Путина»

«Матери и жёны мобилизованных образовали в России отдельную социальную группу, с которой наша власть явно не знает, что делать, — резюмирует юристка Алёна Попова — Некоторые из них вроде как и не против „спецоперации“, но постоянно ропщут и пишут Путину ролики в духе снабжения нет, бросили на передовую, грозят объявить дезертиром. Их давить как политактивистов нельзя: что за бойцы будут, если их матерей и жён будут таскать по застенкам? Их невозможно и заткнуть».

Действительно, недовольство родственниц военных застало российские власти врасплох. Показательна реакция пресс-секретаря Дмитрия Пескова на открытое письмо «Феминистского антивоенного сопротивления» (ФАС) и инициативной группы матерей с призывом остановить военные действия: якобы Кремль не в курсе. «Песков уверяет, что в Кремле „не видели“ петицию матерей мобилизованных о прекращении „спецоперации“, поэтому и комментировать её не будут, — пишет Кира Ярмыш. — Ещё больше уверяюсь, что протест жён и матерей вызывает у Путина настоящее беспокойство».

«Происходящее сейчас — шанс разбудить ту самую Россию, которая спала последние десятки лет. Чтобы остановить войну, чтобы изменить страну, всем нужно бросить силы на то, чтобы работать с людьми. Ненависть нас не спасёт. И в Кремле это, конечно, тоже понимают», — пишет Попова.

Между тем российские власти действуют закономерно. С одной стороны, силовики усиливают репрессии в отношении участниц «Совета матерей и жён»: группу объединения «ВКонтакте» заблокировали, участницы жалуются на слежку, а Ольга Цуканова опасается уголовного преследования.

Помимо этого, с 1 декабря вступает в силу обновлённый приказ ФСБ № 547, который фактически запрещает разглашать любую информацию о российской армии под угрозой статуса «иноагента». «Это кнут для всех авторов видео и заявлений о плохих условиях для мобилизованных, которые сейчас появляются в интернете. Власть в очередной раз закручивает гайки, — считает глава общественного движения «Гражданин и армия» Сергей Кривенко. — Это касается не только иностранных агентов, но и обычных граждан, которые тоже могут быть признаны распространителями информации, вредящей Российской Федерации».

С другой — государство буквально следует принципу «не можешь победить — возглавь». Как выяснило издание «Вёрстка», Кремль намерен купировать протест родственников военнослужащих и создать подконтрольное «движение матерей». Фактически генеральной репетицией инициативы стала встреча президента с родственницами мобилизованных, которых ФАС назвало «карманными матерями Путина». На встречу не позвали ни участниц «Комитета солдатских матерей», ни представительниц «Совета матерей и жён». Вместо них с президентом встретились провластные чиновницы от «Единой России» и представительницы различных «патриотических» структур: Нина Пшеничкина из «Общественной палаты ЛНР», провластная режиссёрка Олеся Шигина, мать высокопоставленных чеченских силовиков Жарадат Агуева, начальница отдела по делам семьи, молодёжи и спорта в Тыве Ирина Тас-оол и другие. Примечательна попытка властей позвать женщин из национальных республик, наиболее активно сопротивляющихся военным действиям.

Одним словом, власти намерены забюрократизировать протесты, направив их нужное русло, а с оставшимися недовольными готовы разобраться привычными методами. «Вот бросили Путина встречаться с матерями 27-го числа. Правда, анонсировали встречу с матерями мобилизованных, а в итоге позвали матерей контрактников и добровольцев. Чувствуете разницу? Все они из провластных организаций. Со всей страны, видимо, не нашли матерей мобилизованных, у которых не было бы вопросов к президенту, — говорит Попова. — И, похоже, затем они решили, что гештальт закрыт. Теперь можно делить матерей и жён на правильных и неправильных. Генпрокуратура заблокировала VK „Совет матерей и жён“: сообщество родственниц мобилизованных, которых к Путину как раз не допустили».

В ситуации с матерями мобилизованных журналистка «Популярной политики» Ирина Аллеман проводит аналогию с тем, как власти взяли под контроль «Бессмертный полк». «Он изначально был низовой инициативой, её придумали журналисты, которые хотели почтить таким образом память своих предков действительно. Что сделала администрация Кремля, администрация президента? Она апроприировала эту инициативу и сделала её своей визитной карточкой на 9 Мая. В итоге все эти портреты, которые должны были действительно быть портретами близких, бабушек, дедушек, тех, кто прошёл войну, тех, о ком осталась лишь память и, может быть, одна-две фотографии, они превратились в так называемых „дедов на палке“».

Бунт против пуговиц

Между тем недовольство мобилизованных критично воспринимают как власти, так и часть общества — но по принципиально разным причинам. Многих не устраивает отсутствие политического протеста среди жён и матерей и тот факт, что они осознали происходящее только после того, как их родственники попали в зону боевых действий.

«Мобилизация, объявленная Путиным, действительно вызвала массовое недовольство, аналитики не ошиблись. Но только все претензии к условным пуговицам, — пишет журналистка Светлана Прокопьева. — Те, кому муж, брат и отец был по-настоящему дорог, брали кредиты не на броники, а на авиабилеты. Но теперь, спасая тех, кто оказался на фронте, бесполезно требовать улучшенного снабжения, обучения и размещения подальше от передовой — нужно требовать прекращения войны».

И всё же к протесту родственниц мобилизованных не стоит относиться снисходительно. Во-первых, призывы об улучшении снабжения способны трансформироваться в более смелые требования — особенно в условиях, когда близкие военных становятся важной политической силой. Во-вторых, даже незначительные предложения способны изменить общественные настроения и внести свой вклад в антивоенное движение.

«Эти женщины — вне зависимости от того, за войну они, против войны, за Путина они или против Путина, — почти все из них пытаются добиться возвращения своих родных домой. Это не требование вывода войск. Но это требование возвращения солдат домой, — объясняет фемактивистка Дарья Серенко. — Чем меньше мобилизованных, тем меньше военных преступников, тем меньше их на территории Украины, тем больше наших граждан остаются в живых и не запятнанных в этой крови».

ФОТОГРАФИИ: Совет матерей и жён