Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

ЖизньКак я дебютировала гримером в кино
и выжила

Предусмотрительность, выносливость и другие вещи, которым меня научил опыт работы в независимом кино

Как я дебютировала гримером в кино 
и выжила — Жизнь на Wonderzine

«Да брось, я же знаю, что у тебя стальные яйца», — говорит мне под шот «Кофейного ягера» питерский друг, которому скоро придется серьезно обсудить со мной феминизм. Мы сидим в «Под мухой» в ночь с четверга на пятницу, и это единственный раз за неделю, когда я выехала за пределы деревни Чёрной, где десятый день подряд 20 человек снимают полный метр. Я молча киваю, чокаюсь и открываю только что присланный вызывной: «Сбор группы в 7:10 у станции метро „Митино“. Автобус отправляется в 7:20!» Негромко выдыхаю непечатное, но без особого негодования: к подъемам в 5:30 утра, ежедневным «макзавтракам» (есть хоть один человек, которому они нравятся?) и часовым утренним рейдам до Нахабина я уже почти привыкла.

маша ворслав

 

В конце июня мне написала знакомая Ксения Ратушная и предложила поработать гримером на съемках ее первого фильма «Danse macabre». «Ни фига себе», — подумала я и сразу согласилась. Честно говоря, это единственное, о чём я тогда подумала: последний год я намеренно игнорирую свою нерешительность и с ходу соглашаюсь почти на все интересные предложения. Это эффективный, быстрый и довольно жестокий способ самовоспитания: шанс упустить классные возможности снижается до минимума, FOMO почти не беспокоит, а свободного времени остается так мало, что думать о нерабочих вопросах не получается. В общем, до поры до времени кажется, что в этом и есть секрет идеального work-life balance. 

Как-то раз я помогала друзьям со съемками короткометражки, и это был мой единственный опыт в кино. Более того, оно меня никогда особенно не интересовало: у меня есть любимые режиссеры и жанры, я не слишком стараюсь успеть посмотреть все классные новинки и до «Игры престолов» добралась только этим летом, устав от количества непонятных культурных отсылок вокруг. Иными словами, я порадовалась, что заполучу отличную главу в портфолио и набью руку в макияже без отрыва от основной работы — моей не очень полезной и одновременно нормальной мании продуктивности все три пункта очень понравились. Отсутствие трепета и воодушевления перед самим фактом работы в кино меня не смущало — то, что это позволило бы легче выдержать громадную нагрузку, я поняла только по итогам съемок.  

  

 

Почти все съемочные дни — а их было только 15 — проходили примерно по одному сценарию. В начале восьмого утра мы отправлялись в Нахабино, почти всё время опаздывали к началу смены и в спешке готовили локацию и актеров. Моя задача состояла в том, чтобы к началу репетиции или съемки — если мы опаздывали совсем уж безбожно или сцена была легкой — всех загримировать. Звучит просто и понятно, но мне не было понятно ничего. 

По календарно-постановочному плану, сценарию и короткому разговору с режиссером гримеру нужно понять, что и в каком объеме ему понадобится на протяжении всех съемок: от помад и пудр до сотен влажных салфеток и дезинфектора для кистей и косметики. Учесть всё невозможно, но погоду, гардероб, внешность героев, локации и продолжительность съемок надо принимать во внимание. Всё это я узнала постфактум: в спешке прочитанные куски специализированных книг и форумов ничем полезным в памяти не отпечатались (зато я зачем-то помню отрывки из «Работы актера над собой» Станиславского). Хотя минимальные приготовления к съемкам перед началом я успела сделать, большую их часть молилась, чтобы не пришлось разбираться со срочными и трудными задачами, для которых у меня не было ни инструментов, ни навыков, ни времени на тренировку (не сработало). 

Перфекционизму на площадке не место. На грим одного человека обычно дается не больше 15 минут, за это время нужно не только, собственно, его накрасить, но полностью проанализировать сцену: понять, какой в ней будет характер и настроение героя, как переложить их на визуальный язык и какими именно приемами их передать — так, чтобы через час всё легко смылось, потому что следом будет сцена с абсолютно другой драматургией. И всё это обязательно надо сделать красиво — потому что ну какой ты визажист, если не умеешь делать красиво, выйди вон из профессии и сведи татуировку «головне щоб гарно». О том, что на ошибку с выбором тонального или формой растушевки теней времени нет, я в целях самосохранения предпочитала не думать и c нежностью вспоминала экзамен в Mosmake, где на макияж давался аж час.  

На подготовке одного актера (или двух, или трех, лица которых ты видишь и спешно анализируешь как визажист первый раз в жизни) ничего не заканчивается: как я поняла после нескольких окриков рации, гример всегда должен находиться на площадке. Задачи там по большей части однообразные и муторные: следить, чтобы в тридцатиградусную жару актеры в свитерах не блестели, а их прически были одинаковыми во всех кадрах — не то на монтаже сцена не склеится. Временами надо быстро оттирать въедливую искусственную кровь (мицеллярка Garnier, спасибо, что ты есть), подклеивать отвалившиеся накладные ресницы или измазывать актера тенями Maybelline и санскрином так, будто он полчаса ковырялся под капотом автомобиля. 

 

 

Вся работа, естественно, делается в том темпе, который позволит команде за час отснять средней сложности сцену, — как правило, с твоими желаниями и потребностями такой распорядок не совпадает категорически, и каждый день ты находишься в насажденных извне рамках, которые регламентируют тебя 16 часов в сутки. Так сложилось, что я абсолютно не приемлю внешнего регулирования, и работа в таком режиме спорила абсолютно со всем, что мне важно и комфортно: пришлось забыть про тренировки, овсянку по утрам, расслабляющую получасовую тупь в фейсбуке перед началом дня и все остальные важные лично мне ритуалы, которые позволяют хоть как-то упорядочить хаос вокруг себя. К слову, важность физической организации труда подчеркивают ученые и дизайнеры, и знание этого помогло не винить себя за недостаточную адаптивность. 

По иронии, которую оценят люди с постоянно скачущей самооценкой, таких трудностей адаптации я не заметила ни у кого на площадке. Я не представляю, как администрация справлялась с вечными форс-мажорами, как художники-постановщики успевали находить реквизит и как моя знакомая совмещала должности режиссера, главного продюсера, сценариста и ведущей актрисы, работала еще две своих работы и оставалась дружелюбной ко всей группе. Единственное, что получалось у меня эти две с половиной недели, — выполнять минимум обязанностей гримера и редактора Wonderzine и не усложнять жизнь друзьям своим нытьем. При этом большая часть сил, кажется, уходила на попытки удержать себя в рабочем состоянии в чужеродной обстановке. 

Еще одна большая трудность, которую трудно осознать критичному к себе и иногда не в меру амбициозному человеку, связана с потерей идентичности. Привыкаешь думать о себе, например, как об относительно неплохом редакторе и подающем надежды визажисте — и внезапно оказываешься среди людей, которые воспринимают тебя как посредственного гримера (потому что гример ты посредственный или как минимум неопытный). Если при этом самоощущение основывается на том, насколько успешно у тебя получается работать, самооценка летит в тартарары и ничего, ничего с этим поделать нельзя — потому что выстраивание здоровых отношений с собой дело не одной недели, месяца и даже года. В общем, времени на отдых не было и помощи ждать тоже было неоткуда. 

  

 

Не соскочить в самом начале помогла восхитительно тупая беспечность. То, что фильм будет полнометражным, я осознала, кажется, за день до съемок. Догадливый человек, прочитав сценарий явно длиннее трех страниц, понял бы, что объем работы предстоит колоссальный. Не мой случай. В содержание работы я тоже не вдавалась: ну макияж и макияж, какая разница, делать его на площадке или в студии. Расписание съемок не испугало: работать с восьми до восьми почти без выходных? Окей, без проблем, дайте два. Первые дни я выезжала именно на своем незнании и вытекающем из него слепом спокойствии. Потом пришлось задействовать все знакомые рычаги для сохранения себя в более-менее работоспособном состоянии — то есть том, когда еще можно заставить себя встать с кровати. 

Самое важное в психологически непростых и неизбежных ситуациях — понять, почему тебе сейчас плохо. Причины могут быть «достойными» (грядущая сложная сцена) или «недостойными» (волосы лежат плохо и бесят), неважно — эмоциям всё равно, что вы думаете про их своевременность и уместность, остается только считаться с ними и не корить себя за них. Удивительным образом простое понимание своих реакций ослабляет нервное напряжение. Примерно так чувствуешь себя после прочтения книг о работе мозга: оказывается, некоторые ощущения и переживания можно списать на туманную биохимию и это поможет стать чуть менее строгим к себе.  

Еще важно знать, как себе помочь и не стесняться это делать, какими бы дурацкими ни были способы. Мне действительно были необходимы черные смоки-айз: к концу съемок мужество пришлось собирать по крупицам, а собственное воинственное отражение бодрило. Ну, еще я использовала другие легитимные и не очень способы себя перезагружать: красное вино бутылками, эксцессивный постинг селфи, пряники (быстрые углеводы!) на обед — всё лучшее сразу и побольше. Забавно, о том, что в изматывающие периоды необходим не менее бешеный отдых, я не так давно только читала.

 

 

Мне всегда было стыдно тратить время на что-то непродуктивное, так что в любом отдыхе я старалась найти возможности для потенциального развития. Вечер в баре — ок, потому что оттачивает социальные навыки, тренировка — потому что разгружает голову, фриланс про IT — потому что отвлекает от косметики. А вот получасовое лежание в ванной я никогда не понимала, оно казалось абсолютно тупым и ненужным занятием (в конце концов, в кровати можно хотя бы поспать). 

Покуда ты можешь худо-бедно выдерживать подобный темп, кажется, что нужно пахать еще больше, но это опасная логика. Как я сейчас понимаю, готовность и желание развиваться вовсе не означают, что очередной проект или отношения будут тебе по силам. Это обидно, но ничего не поделаешь: терпение и ответственность помогают выдерживать дискомфорт, но если не хватает психологической устойчивости к раздражителям, рано или поздно сломаешься, каким бы ни был упорным. В этот момент храбрость уже глупость: учитывать свои действительные, а не воображаемые ресурсы необходимо, чтобы сохранить здоровье, важнее которого нет ничего. Нельзя с бухты-барахты пробежать марафон; окунаться в полностью новую среду, когда тебя в обычной жизни выбивает из колеи простой звонок, тоже нельзя. Лично мне круто повезло, что съемки длились неполные три недели, — хватило времени, чтобы обжечься, но не угореть. 

Возвращаясь к кино: на вопрос, понравилось ли мне в нем, я всё еще отрезаю, что никогда в жизни больше в это не залезу. Что-то подсказывает, что не получится: несмотря на то, что я теперь бережнее отношусь к себе, запираться в четырех стенах у меня не получится просто из-за неугомонности. Скоро меня перестанет тошнить от вида кисточек, я снова захочу делать другим макияж и смогу помочь друзьям со съемками сериала, про который уже думаю с воодушевлением, — потому что делать мне все-таки прикольнее, чем лежать, побеждает неваляшка, а мир принадлежит терпеливым.  

ФОТОГРАФИИ: mashavorslav/Instagram, magnetisme.animal/Instagram

  

Рассказать друзьям
8 комментариевпожаловаться