ЖизньПочему запрет абортов несовершеннолетних без согласия родителей — это преступление

Новый виток антиабортных настроений

Согласно действующему законодательству, разрешение на аборт требуется только подросткам младше 15 лет. «Если беременной ещё не исполнилось 15 лет, то необходимо брать разрешение родителей на аборт в клинике в письменном виде», — отмечает юрист Дмитрий Горбунов. Все остальные могут самостоятельно принимать решение об аборте — это зафиксировано в статье 54 закона «Об основах охраны здоровья граждан РФ».

Однако к 1 февраля 2023 года Голикова поручила Минздраву «представить предложения о целесообразности запрета на проведение аборта несовершеннолетним с 15 лет без согласия родителей». Вдобавок до 20 января Минздраву с Росздравнадзором поручено проработать усиление ответственности для клиник за нарушения законодательства при абортах, в том числе за несоблюдение «дней тишины» и отсутствие психологического доабортного консультирования.

Помимо этого, вице-премьер предложила переименовать «лист прерывания беременности» в «лист сохранения беременности», дополнить клинические рекомендации по проведению абортов информацией о негативных последствиях для пациенток, а также утвердить единый порядок проведения доабортного психологического консультирования и «проработать» вопрос о возможности госпитализировать в разные палаты пациенток, планирующих аборт, и женщин, сохраняющих беременность. Иными словами, все перечисленные меры направлены на усиление антиабортной пропаганды.

За последние месяцы это далеко не единственная антиабортная инициатива властей. В частности, в Госдуме анонсировали очередную попытку внесения законопроекта о запрете абортов по ОМС, а также предложили запретить онлайн-продажу препаратов для медикаментозного прерывания беременности. «Так власть оставляет всё меньше прав и свобод женщинам, столкнувшимся с насилием, — комментируют ситуацию в «Феминистском антивоенном сопротивлении. — Пережившая изнасилование женщина в состоянии травмы не сможет больше положиться на государство и будет вынуждена искать деньги и платную клинику для аборта».

Между тем российские власти считают иначе. «Наконец правительство приступило и к таким важным, социально значимым решениям в сфере демографии, как защита нерождённых детей, — пишет вице-спикер Госдумы и экс-уполномоченная по правам ребёнка Анна Кузнецова. — Вопрос обязательного информирования родителей, их участия в решении вопроса о прерывании беременности несовершеннолетней дочерью — это решение, с которым опоздали и в большом долгу за те последствия, с которыми сегодня сталкиваются уже повзрослевшие женщины». «Совершеннолетие ребёнка по законодательству наступает в 18 лет, и также вполне на законных основаниях можно делать аборт несовершеннолетним детям. При этом ответственность за ребёнка лежит на его родителях. Здесь просматривается по меньшей мере правовая алогичность. Надеемся на скорейшее решение этого вопроса», — считает председательница Ассоциации организаций по защите семьи Мария Филина.

«Ранняя беременность оставила на мне такой сильный негативный отпечаток, что я просыпалась в ужасе, если мне снилось, что я беременна. Я никогда-никогда не хотела больше рожать, — рассказывает героиня издания «Нет, это нормально». — Всегда болит и плачет сердце, когда я вспоминаю о прошлом. Если бы я могла тогда сделать аборт, я бы сделала». Впрочем, такие последствия никак не противоречат государственному курсу на традиционные ценности и «скорейшее решение вопроса».

«Это самая болезненная ситуация»

На первый взгляд, новый виток антиабортных настроений может показаться неопасным, в особенности на фоне преследований антивоенных активистов и независимых журналистов. Но дьявол, как водится, в деталях — прежде всего в ситуации запрета подростковых абортов без согласия родителей.

На протяжении последних лет российские власти последовательно стигматизируют сексуальные отношения и декриминализуют насилие в семье, в том числе эмоциональное. Например, в ноябре сенаторы предложили прописать в Семейном кодексе, что для воспитания детей «непреходящее значение» имеет авторитет родителей и умение «считаться с ним». «Именно в семье в отношениях с родителями у ребёнка формируется сначала привычка, а затем и ценностная поведенческая установка уважения авторитета другого человека, умения различать авторитет, считаться с ним, стремиться самому стать авторитетной личностью», — поясняют в Совете Федерации.

В итоге на фоне повсеместной стигматизации секса и насаждения «традиционных ценностей» в случае нежелательной беременности многие девушки будут стыдиться своего положения и испытывать страх перед родителями. В отсутствие возможности легального аборта подростки станут решать проблему сами и любыми возможными способами. «Для девушек в таком возрасте это самая болезненная ситуация, потому что они, как правило, не понимают, как себя вести, и вынуждены обращаться за криминальным вмешательством. Такое решение приведёт к повышению материнской смертности [из-за нелегальных абортов]», — отмечает председатель Российского общества акушеров-гинекологов Владимир Серов.

«Инициатива бьёт по незащищённой группе — девочкам-подросткам. Ограничение возможности провести аборт лишает молодую девушку выбора, — считает врач Дарья Прокудина. — Ограничения или запреты абортов не приводят к значительному повышению рождаемости, особенно сейчас, когда контрацепция доступна, но всегда приводят к повышению смертности среди молодых женщин вследствие роста подпольных абортов. Аборт, выполненный в медицинском учреждении, имеет минимальные риски нежелательных последствий (инфекции, кровотечения и т. п.), в отличие от нежеланной подростковой беременности».

Криминальное вмешательство не единственная опасность ограничения подростковых абортов. Запрет на прерывание беременности без согласия родителей неизбежно приведёт к росту случаев отказов от детей и ситуаций нежеланного материнства. Журнал The Lancet приводит статистику, согласно которой юные матери чаще страдают от депрессии, в том числе послеродовой, а также от тревожного расстройства. Вдобавок появление ребёнка ставит под угрозу получение образования, карьерные перспективы и усиливает экономическую зависимость от близких.

«Нежеланное материнство девушки, которая ещё не окончила школу, ведёт её саму и её ребёнка к социальной катастрофе. Хорошо, если семья поддерживает молодую мать. А если не поддерживает? А если семья и без того неблагополучная? Как будет выживать 15–16-летняя мама? Что она сделает с нежеланным ребёнком, когда останется с ним один на один?» — пишет Прокудина. «Помню чувство безысходности. Когда родила, не помню первых трёх месяцев и не испытывала никакой любви к ребёнку. Была лишь задача, чтобы ребёнок выжил. А ещё надо было убирать дом и готовить еду  — то, что я совсем не умела делать: вести хозяйство и жить как взрослая», — вспоминает героиня «НЭН» свой опыт ранней беременности.

«Женщина, не готовая быть матерью вообще, не захочет стать бережным родителем. Она не станет читать издания на эту тему, она не будет искать способы наилучшим образом растить и воспитывать ребёнка. Ребёнок станет очередной и, возможно, самой большой её травмой, — заявляет журналистка Анна Кухарева. — Навязанное материнство — это огромная беда нашего мира, потому что оно сильно подкашивает физическое и психическое здоровье женщин. И оно буквально убивает и калечит нежеланных детей».

Жизнь в чрезвычайных условиях

«Я забеременела в 17 лет, когда только-только встретила свою первую любовь и начала заниматься сексом. Разумеется, это произошло из-за абсолютной сексуальной неграмотности. В начале 90-х не было никакого сексуального образования, да и презервативы, кажется, было достать не так просто. В общем, информации толком не было», — рассказывает Аня Саранг.

Единственный эффективный способ снизить число подростковых беременностей и абортов — своевременное сексуальное просвещение. «В странах, где распространён секспросвет, сексуальный дебют случается позже и количество нежелательных последствий (заболевания, беременности, психологические травмы) значительно меньше, — поясняет Дарья Прокудина. — Снижение ЗППП и беременностей среди подростков, да и в целом у всего общества, обеспечивается сексуальным просвещением, а не запретами чего бы то ни было».

«Аборт — это не блажь и не радостная прогулка, чтобы избавиться от случайных проблем. А ранняя беременность практически никогда не наступает от хорошей жизни, — пишет правозащитница Алёна Попова (названа иноагентом. — Прим. ред.). — Для решения проблемы необходимо проработать другое: профилактику ранних беременностей. Сексуальное просвещение, знания о контрацепции среди подростков, а также профилактику насилия». Попова приводит исследование Академии безопасности Ольги Бочковой и Консорциума женских НПО, согласно которому до 90 % пострадавших от сексуализированного насилия — несовершеннолетние девочки. «Только вдумайтесь в эту цифру. А теперь ответьте на вопрос: а какова причина того, что 15–18-летние девочки вообще беременеют?»

Однако бороться с результатами сексуальной безграмотности и насилия проще, чем с причинами. Тем более на фоне военных действий в Украине. Так, глава комитета Госдумы по вопросам семьи и детей Нина Останина, поддерживая инициативу по возрождению курсов начальной военной подготовки в школах, заявила, что такие занятия нужно проводить в школах вместо секспросвета, поскольку детям «придётся жить в чрезвычайных условиях». «Не секспросвет в школах внедрять, а к этому готовить надо», — считает она.

«Одноклассница на занятии надевала противогаз очень быстро, но не смогла однажды сказать парню надеть презерватив. Беременность в 18, аборт и долгое лечение запущенного хламидиоза. Подруга из параллели уверяла, что прыщи от „недотраханности“. Зато она на пятёрку знала, как себя вести в случае радиационной катастрофы. Мы неплохо метали гранаты, но думали, что если пописать после секса, то не залетишь. И это ведь только вершина айсберга, а сколько всего того, о чём трудно говорить и трудно вспоминать? — пишет анонимная колумнистка «НЭН», прошедшая в школе уроки военно-медицинской подготовки. — Оказалось, экстренные ситуации происходят каждый день: вот воспитатель в детском лагере просит потрогать его „там“, вот парень говорит, что с презервативом „не те ощущения“, вот дальний родственник очень странно тебя обнимает, оставшись с тобой наедине, а ты не понимаешь, что происходит, и молчишь, потому что знаешь: спорить со взрослыми нельзя. <…> Когда депутаты предлагают учить детей военной подготовке вместо секспросвета, я вспоминаю всё это и не понимаю, как мы выжили».

«Вмешательство государства в каждый аспект жизни человека»

Пожалуй, усиление репродуктивного контроля в России ожидаемо. Сейчас стране грозит самая глубокая демографическая яма за всю историю, обусловленная кризисом девяностых, пандемией, военными действиями и многими другими факторами. В такой ситуации законодательное ограничение абортов может стать для российских политиков простым и эффектным способом выхода из ситуации. «Российские власти видят решение демографической проблемы не в скорейшем окончании войны, не в стабилизации экономики или реорганизации социальной сферы, а исключительно в усилении репродуктивного давления на женщин», — говорят в «Феминистском антивоенном сопротивлении».

Но не всё так просто. О том, что в фертильный возраст вступает немногочисленное поколение девяностых, было известно задолго до 2022 года. Если бы российские политики действительно переживали за демографическую ситуацию в стране, не было бы рекордной избыточной смертности в пандемию, начала так называемой «спецоперации» и объявления «частичной» мобилизации.

Демографические проблемы предстоит решать в будущем. Для российских политиков, последние месяцы буквально живущих одним днём, куда важнее сохранить власть здесь и сейчас, усиливая репрессии и контроль за населением. И в таком случае преследования за антивоенные высказывания, государственный курс на «традиционные ценности» и репродуктивный контроль становятся звеньями одной цепи. «Вмешательство государства в каждый аспект жизни человека» — так комментирует юристка центра «Насилию.нет» (внесён в реестр «иноагентов». — Прим. ред.) Дарьяна Грязнова недавно утверждённый президентский список традиционных ценностей.

Ограничение подростковых абортов опасно напоминает историю с декриминализацией насилия в стране: сначала оно разрешается на уровне семьи, затем — на официальном. Может ли за первыми запретами последовать дальнейшее ограничение возможностей прерывания беременности — вопрос риторический. «До 18 лет и с родителями — это сейчас. А завтра — до 35 и с главой управы, не хотите ли?» — иронизирует политикесса Эльвира Вихарева.

«Фактически это ситуация, когда репродуктивное насилие нормализуется и легализуется, — считает психолог Софья Степанова. — Число семей, в которых может начаться применение домашнего насилия (психологическое и физическое), может увеличиться. И поскольку ситуация с абортом касается в основном девочек-подростков и их семей, то об усилении контроля стоит говорить прежде всего в сторону женщин».

Одним словом, не стоит покупаться на громкие заявления властей о сохранении «традиционных ценностей» и заботе о семье — это всего лишь «оперативное реагирование на внешние раздражители, не ведущее ни к какой конечной цели». «Дело не в демографии, не в количестве браков, не в здоровье нации, а в обыкновенном желании контролировать женщин и их потомков. Власть пьянит, — пишет Анна Кухарева. — Беременные, родители, люди в тяжёлом материальном положении — это те, кто ограничен в своих возможностях дать отпор несправедливости и насилию».

ФОТОГРАФИИ: mubus — stock.adobe.com (1, 2)