Жизнь«Феминистки Za Донбасс»: Почему некоторые фемактивистки поддерживают войны

феминизм обычно связывают с пацифизмом, и это неудивительно: феминистки с самого возникновения движения участвовали в антивоенных движениях, выходили на пацифистские демонстрации. Многие британские суфражистки выступали против Первой мировой войны, американские феминистки в 1960-е призывали вывести войска из Вьетнама, азербайджанские феминистки выступают против войны в Арцахе.

Феминистские теоретикессы не раз обличали ужасы войны, пропагандировали антимилитаризм, рассуждали о роли женщин в антивоенном движении. Анархистка Эмма Гольдман последовательно выступала против всеобщего призыва. В «Манифесте Лиги против призыва» она писала: «Мы против призыва, потому что мы интернационалист_ки и антимилитарист_ки и противостоим всем войнам, начатым капиталистическими государствами». Американская теоретикесса Сьюзан Браунмиллер в труде «Против воли» детально описала, как военные изнасилования используются в качестве орудия запугивания и подчинения. Синтия Энло, феминистская исследовательница милитаризма, обратила внимание, что, хотя войны часто начинаются во имя женщин и детей, эти группы страдают от военных действий больше всего. Она также отметила, что войны способствуют установлению более патриархального порядка в государствах.

При этом многие феминистки отмечают, что пацифизм не всегда действенная стратегия, особенно когда речь идёт о сопротивлении. Украинские феминистки опубликовали манифест «Право на сопротивление», в котором призвали разграничивать насилие как средство подчинения и насилие как легитимную самооборону. Они отмечают, что абстрактный пацифизм, осуждающий любое насилие, приводит к безответственным политическим решениям и не учитывает властную динамику между воюющими сторонами. Разоружение возможно только тогда, когда мир устроен справедливо и не существует угрозы. Как выразилась представительница Венесуэлы в 1963 году на конгрессе Международной демократической федерации женщин: «Нам необходимо ликвидировать империализм, чтобы добиться мира и разоружения. Пока существует империализм, будут существовать и фашизм, и милитаризм». Поскольку империализм всё ещё существует, женщины по всему миру активно участвуют в освободительной борьбе.

Но бывает и так, что феминистки присоединяются к стороне агрессора. Например, британская суфражистка Нора Элам, которая разделяла нацистскую идеологию и утверждала, что национал-социализм не противоречит феминизму. Белые американские либеральные феминистки поддерживали вторжение США в Ирак, вслед за Джорджем Бушем оправдывая его миссией по «освобождению иракских женщин». Существует движение феминисток, называющих себя сионистками, которым противостоят другие феминистки, отмечая, что «быть сионист_кой сегодня значит поддерживать не только идею еврейского государства и суверенитета, но актуальную политику Израиля». «Если быть точнее, сегодня сионизм приоритизирует свободы и привилегии израильских евреев в ущерб палестин_кам», — уточняют они.

В 2022 году в России оформилось движение «Феминистки Za Донбасс», которое состоит в основном из женщин, которые разделяют правые и ультраправые взгляды. Последние вообще часто связаны с агрессивной милитаристской риторикой, которая может оправдывать насилие одних над другими, потому что за ним якобы следует эмансипация женщин; насколько такие методы соответствуют представлениям о мире без патриархата, всё ещё предстоит выяснить.

19 февраля в радикально-феминистском сообществе Womenation появился пост с осуждением «действий украинских властей, направленных на эскалацию вооружённого конфликта на Донбассе» и поддержкой «государственного руководства РФ, ДНР и ЛНР». Администраторки сообщества по собственному признанию имеют такую позицию с 2014 года. Тогда они описали участниц Евромайдана как «отряды боевых патриархатных куриц с националистическим оперением». Womenation объясняют свою позицию тем, что никогда не будут поддерживать американские империализм и неоколониализм, ответственные, по их мнению, за «возникновение и существование киевского майданного недорейха». Авторки поста подчеркнули, что феминизм не принадлежит мужским элитам, и призвали подписчиц сначала «подвергать всё критическому анализу», а потом «поддержать усилия политического руководства РФ по недопущению резни на Донбассе».

Администрация паблика Right Girls не призывала поддерживать руководство России, но выразила обеспокоенность высказываниями российских чиновников о мирных переговорах в конце марта. «Как вы думаете, если РФ действительно уйдёт с занятых территорий, ограничившись ЛДНР, — что на этих территориях произойдёт с оставшимися лояльными русскими?» — переживают авторки поста. До этого 8 марта они сделали репост из паблика «Жизни Русских Важны», где высказывается благодарность «женщинам, которые пали в полях Донбасса за родину». А феминистка Мария Арбатова после 24 февраля дала несколько интервью, в которых заявила, что «ни Крым, ни Луганск с Донецком Украиной по факту не являются» и «никогда ведь не было такой страны, как Украина».

Феминистки в других странах иногда тоже выступали с поддержкой захватнических войн. Так было с войной в Афганистане, которую писательница Рафия Закария назвала «первой феминистской войной Америки». Тогда американские власти и некоторые западные феминистки, включая Глорию Стайнем, поддержали вторжение в Афганистан, так как, по их мнению, уничтожение «Талибана» (террористическая организация, чья деятельность в России запрещена. — Прим. ред.) не только нанесло бы угрозу терроризму, но и освободило бы афганских девочек и женщин. «Нельзя одновременно разбомбить страну до состояния каменного века и при этом говорить, что вы хотите поддержать и спасти её гражданок», — комментирует Закария. Помимо этого, само представление о том, что представитель_ницам метрополий лучше известно, как «спасти» представитель_ниц колоний, укоренено в колониальности и расизме. В этой рамке житель_ницы колоний лишены голоса и агентности, они по умолчанию воспринимаются как младшие братья и сёстры, которые должны быть благодарны старшим. При этом те же афганские феминистки, подчёркивает Закария, активно выступали против вторжения и говорили о необходимости мира.

Ещё одна причина, по которой феминистки вовлекаются в поддержку сомнительных государственных инициатив, — то, что называется правительственным феминизмом. В широком смысле это феминистское взаимодействие с государством как инструментом, способным улучшить права женщин. Как это выразили администраторки Womenation в посте к 9 мая: «С сильным и суверенным государством женщины, представленные политически организованной группой, смогут договориться. С мудаками на свободном выпасе договор невозможен».

Правительственный феминизм не всегда плох — с его помощью американские феминистки, например, смогли добиться принятия законов против сексуальных домогательств на рабочем месте и в университетах, а также против домашнего насилия. Однако, как отмечает феминистская исследовательница Джанет Хэлли, у феминистского взаимодействия с государством есть свои ограничения. В основном феминисткам удаётся пробивать именно запретительные меры и криминализирующие законы, которые не всегда идут на пользу женщинам. Это связано с тем, что более радикальные и левые феминистские инициативы, как правило, не находят поддержки у государства и в них редко заинтересованы консервативные силы. Например, криминализация секс-работы — проект, в котором консерваторы могли бы поддержать феминисток, а строительство детских комнат в офисах для помощи работающим мамам — нет.

Есть распространённое заблуждение, что человек, имеющий прогрессивные взгляды на один вопрос, будет придерживаться таких же взглядов в других ситуациях. Однако как позиция некоторых феминисток, так и высказывания многих российских оппозиционеров наглядно показали, что это не так. В начале июня журналистка Ольга Гусева в эфире «Популярной политики» заявила: «В Украине воюет не самая лучшая часть [российского] населения — малообеспеченные люди и буряты». Тогда ведущую раскритиковали за классизм и расизм. «Боевые буряты Путина» стали распространённым мемом, об участии бурятов в войне в Украине говорят как провластные, так и оппозиционные журналист_ки и блогер_ки. Однако на самом деле буряты не являются этническим большинством в российской армии — они составляют 2,5 % от всех погибших в Украине российских солдат.

Аналитик фонда «Свободная Бурятия» Мария Вьюшкова объясняет это так: «Многие россияне подвержены когнитивному искажению, связанному с этническим восприятием преступности. Это не российская особенность, она есть вообще везде: например, некоторые белые американцы уверены в том, что все преступления совершают people of color. В России же во всех преступлениях виноваты мигранты, „нерусские“». Она добавляет, что «в России принято вспоминать о других народах, только когда их нужно в чём-то обвинить или когда, например, дагестанцы выигрывают золото на олимпиадах».

Как в случае с феминистками, поддерживающими агрессивные военные действия, причиной таких высказываний и взглядов является неотрефлексированная колониальность. Как определила её деколониальная теоретикесса Мадина Тлостанова: «Колониальность является скрытой стороной и оружием модерности, её неотъемлемой частью… оправдывающей любые действия, включая войну, с целью уничтожения или преодоления „варварства“ и „традиционализма“». Колониальность позволяет не только оправдывать вторжение «более развитых» стран в «менее развитые», но и маскировать захватнические намерения «освобождением» и «помощью», но это — ловушка, в которую попадают многие из тех, кто якобы выступает за эмансипацию. Как метко выразился исследователь Нельсон Мальдонадо-Торрес: «Мы вдыхаем колониальность всюду и каждый день», — и там, где дискриминация одних становится очевидной, дискриминация других словно ускользает из поля зрения.

ФОТОГРАФИИ: Davide Zanin — stock.adobe.com, BBC Radio 4, скриншот страницы паблика, Wikipedia (CC BY-SA 4.0)