Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

ЖизньКак университеты мира запрещают связь преподавателей
и студентов

Как университеты мира запрещают связь преподавателей
и студентов — Жизнь на Wonderzine

И почему полные запреты устраивают не всех

Обсуждение харассмента в университетской среде уже несколько недель лидирует в соцсетях с большим отрывом. Отправной точкой стала ситуация в МГУ: в конце апреля студентка Дарья Варакина рассказала о домогательствах со стороны заведующего кафедрой этнологии Дмитрия Функа. А в мае в университетском издании DOXA вышел материал о домогательствах на филфаке МГУ, где сразу несколько девушек рассказали свои истории, не называя имён преподавателей. Спустя несколько дней студенты, преподаватели, аспиранты и выпускники университета написали открытое письмо руководству вуза, где призвали его бороться с проблемой и создать для этого специальные инструменты. После публикаций один из преподавателей филфака Сергей Князев объявил, что собирается покинуть университет после окончания семестра. В посте на фейсбуке он рассказал, что вступал в отношения с учащимися, но считал их добровольными. Мы решили разобраться, как университеты мира регулируют подобную связь и зачем это нужно. 

Александра Савина

Политика университета

По данным исследований, которые приводит ООН, 51 % австралийских студентов по крайней мере однажды сталкивались с харассментом в 2016 году; 6,9 % по крайней мере один раз за 2015–2016 год сталкивались с насильственными действиями сексуального характера. По данным другого исследования, 70 % женщин в Каирском университете в 2015 году сталкивались с сексуальными домогательствами. При этом эксперты уверены, что о многих случаях женщины боятся сообщать официально.

Конечно, проблема харассмента и насилия на территории университета не ограничивается ситуациями между преподавателями и студентами, она возникает и между студентами по горизонтали, но вопросы решаются с помощью похожих процедур. Один из вопросов, который неизбежно встаёт в разговоре о любых интимных отношениях в университетской среде, — согласие. И если с отношениями между двумя студентами он решается так же, как и в любом другом «внешнем» взаимодействии, то когда речь заходит о преподавателях, невозможно абстрагироваться от разговора об иерархии. Преподаватель и студенты с самого начала и до конца учёбы находятся в неравном положении: даже если преподаватель ничего не ведёт у группы, он по-прежнему связан с другим преподавательским составом и обладает большей властью.

Логично, что дисбаланс власти и харассмент в университетской среде непосредственно влияют и на отношения, которые оба участника считают добровольными. Всё больше университетов стремятся вывести их из поля неформальных договорённостей и выстраивают для этого разные практики.

Интересно, что активная борьба с домогательствами в университетской среде началась относительно недавно — не более тридцати лет назад. Хотя само словосочетание «сексуальные домогательства» («sexual harassment») появилось из-за ситуации в университетах: выражение в 1975 году придумали несколько женщин из Корнелльского университета в США. Кармита Вуд, бывшая сотрудница университета уволилась из-за харассмента — неуместных прикосновений со стороны руководителя. Университет не дал ей возможности перевестись и отказал в выплате пособия, заявив, что она уволилась по собственному желанию, так что женщине пришлось подать на пособие по безработице. Вместе с коллегами из университета она создала для борьбы с проблемой активистскую организацию Working Women United. О проблеме харассмента заговорили активнее, но серьёзных подвижек в её решении не было — несмотря на громкие случаи домогательств в семидесятых и восьмидесятых в Йеле и Гарварде.

Словосочетание «сексуальные домогательства» придумали несколько женщин из Корнелльского университета
в США

В США масштабные перемены в борьбе с харассментом в университетах начались в девяностых, когда конгресс США обязал высшие учебные заведения отчитываться перед студентами и их семьями о количестве преступлений на территории кампуса — в том числе и о случаях насилия. В этот период у судов появилась возможность привлекать учебные заведения к финансовой ответственности из-за случаев сексуальных домогательств. После этого многие вузы стали внедрять отдельные документы и практики для борьбы с харассментом. Впрочем, касалось это не только американских учебных заведений: в Хайфском университете, например, соответствующий документ появился в 1999 году — он устанавливал процедуру разбирательств в случае жалоб, а также подразумевал, что университет будет больше информировать студентов о проблеме.

Руководства, регулирующие отношения, которые обе стороны считают добровольными, но в которых есть дисбаланс власти, начали появляться в учебных заведениях мира только в последние несколько лет. Причиной вновь стали громкие случаи харассмента: после громкой общественной кампании администрация Барака Обамы начала изучать, достаточно ли существующих в колледжах мер для борьбы с проблемой — коснулось это и многих университетов Лиги плюща.

Внутреннее исследование Гарварда, в котором приняли участие почти 20 тысяч студентов, показало, что примерно треть опрошенных женщин сталкивалась с разными формами домогательств и насилия, вплоть до случаев с применением физической силы. После этого в Гарварде были запрещены любые интимные отношения между студентами и педагогами. Ранее их считали неуместными, но для ситуаций, когда студенты не находились в зависимом положении от преподавателя, прямых запретов не было. Новые запреты также коснулись и других сотрудников университета — например, аспирантов и студентов, чью работу они контролируют или оценивают. Прошлой весной похожие меры ввели в Принстоне. Все отношения между преподавателями и студентами были запрещены и раньше; кроме того, действовал запрет на отношения между преподавателями и аспирантами, которые находятся от них в зависимости (например, если преподаватель является куратором или руководителем аспиранта). Теперь запрет распространяется и на всех аспирантов.

Возможны и более сложные варианты политики. Например, в Университете Пенсильвании не одобряются, но не запрещены отношения между аспирантами и преподавателями, если последний не является научным руководителем партнёра. В администрации учебного заведения считают, что аспиранты нередко старше и обладают большим весом в стенах университета, чем студенты, — и это позволяет им принимать более взвешенные решения. Отношения между профессорами и студентами полностью запрещены с 2018 года — после того, как студенческое издание The Daily Pennsylvanian выпустило материал о том, что профессор психологии Роберте Курзбан вступал в отношения с несколькими студентками, у которых он был научным руководителем. Курзбан уволился после публикации.

В теории формальная процедура должна помочь отделить более серьёзные отношения от коротких связей

Ещё одна возможная более «мягкая» модель — когда прямых запретов нет, но обо всех подобных случаях нужно сообщать администрации. Та принимает решение, как минимизировать возможные негативные последствия — например, изолировать пару друг от друга в учебном процессе. Такая практика действует, например, в Оксфорде (это касается всех случаев, когда преподаватель «несёт ответственность за студента») или Королевском колледже Лондона. В Университетском колледже Лондона (UCL) отношения между работниками университета и студентами разрешены только в случаях, когда первые никак не влияют на «академические или личные дела» вторых. Во всех иных случаях работники университета должны сообщить об отношениях со студентами в течение месяца — иначе их ждёт дисциплинарное наказание. В теории формальная процедура должна помочь отделить более серьёзные отношения от коротких связей: если пара готова сообщить обо всём администрации, значит, она должна понимать серьёзность ситуации и возможный уровень ответственности. В свою очередь, если студентка или студент почувствуют давление, у них есть возможность попросить о помощи.

Кроме того, в начале этого года Office for Students — автономная неправительственная организация, контролирующая защиту прав студентов, — объявила о новых мерах по борьбе с домогательствами в колледжах Великобритании. Организация будет контролировать, как соблюдаются права студентов в этом вопросе, — в случае если университеты делают недостаточно, они могут лишиться государственного финансирования, им могут запретить принимать иностранных студентов, а также, возможно, лишить права вручать дипломы.

В России говорить о решении проблемы домогательств и насилия в университетской среде на системном уровне пока сложно. В российских университетах пока нет практики этических кодексов и комиссий, которые бы прицельно работали с проблемой — можно говорить лишь о единичных разбирательствах после конкретных громких случаев. Нередко студенты могут рассчитывать только на поддержку студенческих организаций.

Тем не менее проблема существует. Студенческий совет филфака МГУ провёл опрос о домогательствах, в котором приняли участие 104 студента. Он показал, что о домогательствах на факультете слышали 52 % опрошенных — 21 % среди них сказали, что столкнулись с ними лично, 63 % — что проблема коснулась их знакомых. По словам студсовета, в их распоряжении 28 историй о домогательстве на факультете, а студенты могут обратиться к ним по поводу любого подобного случая.

Согласие

Логика университетов, которые стремятся регламентировать даже отношения по взаимному согласию, понятна. В первую очередь речь идёт всё о том же дисбалансе власти и иерархии: например, когда академические успехи и карьера студентов напрямую зависят от человека, с которым они состоят в отношениях. Такой формат задаёт сама природа отношений: один человек приходит учиться новому у другого, заведомо более опытного. А соотношение ролей создаёт пространство для эксплуатации и злоупотреблений: какими будут последствия, если студентка откажется вступать в отношения? Но даже если прямых отношений подчинения нет, ситуация всё равно остаётся сложной: у преподавателя остаётся возможность повлиять на судьбу студента. К тому же нет никакой гарантии, что преподаватель не будет вести курс у партнёра в будущем.

Неформальные отношения тоже могут создавать напряжение среди студентов: даже если преподаватель не даёт партнёру особых преференций, у других может возникнуть ощущение, что они есть. Кроме того, эти преференции могут быть неосознанными. Например, если преподаватель помогает студентке или студенту разобраться в предмете, выбрать спецкурсы, определиться с научным руководителем — всё это выглядит безобидным, но всё же «особым» отношением. «Прежде чем я выпустилась из университета, он рекомендовал меня на престижную позицию в The New Yorker — я устроилась на неё и дописывала диплом ночами, — рассказывает об отношениях с преподавателем в колледже писательница Сьюзен Шапиро. — Я уверяла себя, что у меня получилось устроиться в штат, потому что я прекрасно выполнила тестовое задание и отлично сошлась с приятной начальницей, которая работала в издании со времён Второй мировой. Но без рекомендации моего профессора я бы могла начать работать вместе с одногруппниками ассистенткой в Soap Opera Digest».

Кроме того, проблемы могут возникнуть после расставания: постоянно видеть бывшего партнёра может быть сложно, но в этом случае он ещё и обладает большей властью. Бывают и ситуации, когда преподаватель продолжает напрямую влиять на карьерные возможности тех, с кем состоял в отношениях — например, если именно он должен давать рекомендации выпускникам.

Тем не менее вопрос добровольности и осознанного согласия в отношениях, возникающих в университетской среде, многим кажется менее однозначным, чем, например, в школе. В первую очередь потому, что речь идёт о людях, достигших возраста согласия, которые вправе считать, что действуют добровольно и без принуждения. Многие считают, что отказывать студентам в возможности вступать в отношения — значит отказывать им в субъектности. Кроме того, в этих отношениях есть формальная логика: людей в рамках одного учебного заведения наверняка объединяют интересы — профессиональные, научные и не только. Плюс, кажется, абсолютно формализовать процесс учёбы в университете в принципе невозможно. Одни преподаватели всё равно будут нравиться студентам больше, чем другие; многие сохраняют неформальные и даже дружеские отношения на протяжении учёбы и после выпуска — например, если их объединяют ещё и профессиональные интересы. Хотя, конечно, структура влияния и подчинения сохраняется и здесь — и забыть о ней полностью невозможно.

У студентов в рамках университета нет особенного положения, которое они могли бы использовать, чтобы надавить
на преподавателя

Речь может идти о самых разных отношениях — и единое решение для всех многим кажется упрощением. Допустимы ли отношения между студентом и преподавателем, если преподаватель уже не ведёт предмет, но студентка или студент ещё не получили диплом? А если студентка получила диплом, но собирается поступить в аспирантуру? Как быть, если речь идёт об отношениях студентов и аспирантов? А в ситуации, когда партнёры находятся на разных факультетах? Меняется ли ситуация, если речь идёт не о взрослом преподавателе и шестнадцатилетней первокурснице, а о взрослой женщине, получающей второе высшее? А если речь идёт не о преподавателе, а о сотруднике администрации?

Сьюзен Шапиро, вспоминая об отношениях с профессором, говорит, что считает их не такими однозначными, поскольку инициатива исходила от неё: «Я никогда не чувствовала себя жертвой. Он вёл себя как джентльмен — он отложил отношения до тех пор, пока не закончил преподавать у меня. Я была взрослым человеком, способным дать осознанное согласие, которая к тому же выступила инициатором отношений. Я хотела заполучить его, начала действовать и заполучила его — и все его связи. Когда он захотел большего, я установила границы и сделала это жёстко. Позже я опубликовала книгу, где рассказала свою часть истории».

То, что многие студентки сами хотели бы вступить в отношения с преподавателями и готовы получать от этих отношений «бонусы», — частый аргумент тех, кто выступает против разговоров о домогательствах в этой среде. Правда, даже если речь идёт о студентах, которые инициируют отношения, полностью отключиться от иерархии нельзя. У студентов в рамках университета нет особенного положения, которое они могли бы использовать, чтобы надавить на преподавателя: в случае отказа его карьере почти наверняка ничего не угрожает. К тому же вопрос, как распоряжаться ресурсами, всегда лежит на том, кто этими ресурсами обладает — как и ответственность за то, чтобы выставить границы.

Рабочая система

Мнение о том, какими именно были отношения с преподавателем, может измениться со временем — об этом, например, рассказывает британская преподавательница, которая была в отношениях с преподавателем старше её почти на двадцать лет. «То, что я думала об этом тогда, сильно отличается от того, что я чувствую сегодня, когда стала старше. Это кажется гораздо более неуместным, чем раньше, — говорит она. — Сейчас я понимаю, что никогда не поступила бы так в профессиональной среде». Логично, что все формальные меры нужны в первую очередь для того, чтобы предотвращать такие ситуации.

Писательница Джилл Кимент познакомилась со своим преподавателем и будущим мужем в 1970 году, когда ей было семнадцать, а ему сорок семь лет. Джилл всегда считала брак счастливым — спустя годы, в 1996 году, она выпустила мемуары «Half a Life», в которых рассказала в том числе и о любви несмотря на большую разницу в возрасте партнёров. Несколько лет назад муж Джилл умер, и движение MeToo заставило её по-новому взглянуть на прошлые отношения. Спустя двадцать лет она решила написать ещё одну книгу, «The Other Half», в которой смотрит на происходящее по-другому: она по-прежнему не считает себя жертвой и с теплом вспоминает о браке, но пытается понять, что видит в этих отношениях теперь, настроив оптику.

Например, в первых мемуарах Джилл изобразила, что сама стала инициатором отношений и первой поцеловала преподавателя — хотя в реальности именно он сделал первый шаг. Или что спустя годы, перечитывая первую книгу, она понимает, что партнёр стал для неё в некотором роде заменой фигуры отца — его ровесника. Многие действия бывшего мужа Джилл в перспективе выглядят попыткой склонить несовершеннолетнюю девушку к отношениям и сексу. Например, после первого секса Джилл не выходила на связь месяц — тогда он отправил ей записку «Дорогая Джилл, ты собираешься вернуться на занятия?», а когда она не ответила на неё, позвонил ей домой. В первой книге эта ситуация подана как смешной эпизод — хотя сейчас выглядит пугающей.

Тем не менее существующие практики не всегда дают реальную защиту от домогательств и злоупотреблений. Расследование The Guardian 2017 года, например, показало, что многие женщины, сообщающие о харассменте в университетах, сталкиваются с двойной травмой: сначала из-за самого события, затем из-за реакции на него, когда все формальные процедуры, описанные на бумаге, в реальности не работают. По мнению авторов расследования, университеты заботятся в первую очередь о репутации: многие пострадавшие говорили, что их убеждали не подавать официальное заявление или считали проблемой саму жалобу, а не случай харассмента. Один из самых громких подобных случаев произошёл в Университете Сассекса: преподаватель, который был в отношениях со студенткой, напал на неё и избил. Администрация университета всеми силами стремилась избежать полицейского расследования. Более того, университет ещё десять месяцев не отстранял преподавателя от занятий — до тех пор, пока ему не вынесли приговор и о произошедшем не рассказали СМИ.

Рассказать друзьям
12 комментариевпожаловаться