ЖизньИнклюзивный или нейтральный:
Что предлагают сделать
с гендером в языках мира

дмитрий куркин

Инициатива властей Ганновера по введению гендерно-нейтрального языка в официальных документах в очередной раз заставляет задаться вопросом: можно ли добиться гендерного паритета в языках, где неравенство укоренилось на базовом, грамматическом уровне? И если можно, то какими способами? Если новый язык должен отвечать запросам нового времени, то в чём именно состоят эти запросы? И не приведёт ли скороспелая унификация языка к тому, что он будет звучать слишком неестественно и официозно, чего опасаются противники нововведений?

Гипотеза Сепира — Уорфа о том, что структура языка влияет на восприятие мира, остаётся гипотезой — обсуждаемой и критикуемой. Но даже у тех, кто согласен с ней, есть два разных подхода к тому, как добиться гендерного равенства в языке. Одни выступают за гендерно-нейтральный язык — то есть такой, где самое упоминание гендера будет сведено к нулю (кроме тех случаев, когда оно действительно имеет значение). Другие считают, что язык должен быть гендерно-инклюзивным — то есть сделать видимыми всех, в том числе небинарных людей с третьим гендерным маркером (он же X, иногда не вполне корректно называемый «третьим полом»). Они выглядят взаимоисключающими, хотя на практике могут комбинироваться: употребление нейтрального языка в официальных документах не противоречит идее инклюзивности в языке повседневном. Но и это потенциальное двуязычие — вопрос для большой дискуссии.

Сама по себе безгендерность языка — не то чтобы принципиально недостижимый горизонт. В лингвистике найдётся достаточно примеров гендерно-нейтральных языков, от финно-угорских до австронезийских, где роды скорее уточняющие и в речи без них обойтись можно.

Совсем иное дело — языки германской и италийской ветвей, где гендерное разделение вшито даже не на уровне обозначения профессий и социальных ролей маскулинитивами и феминитивами, а на уровне повседневно употребляемых местоимений. В них историческое доминирование мужского рода заметно даже в местоимениях множественного числа: так, например, мужское «мы» во французском и испанском идёт по умолчанию для обозначения компании смешанного гендерного состава или абстрактного «мы» неустановленного круга лиц.

Сторонников гендерного равенства в языке это раздражает. В Испании члены партии «Подемос» призвали чаще использовать женское «мы» («nosotras») вместо мужского («nosotros»). Во Франции с похожим предложением выступил секретариат по делам равенства женщин и мужчин, настояв на замене множественного мужского числа (пример: «citoyens», «граждане») универсальным женско-мужским («citoyen·ne·s», что-то вроде «граждан_ки»). Не все предложения находят поддержку на высшем уровне — более того, премьер-министр Франции Эдуар Филипп запретил использовать гендерно-инклюзивный язык в официальных документах. В то же время ООН придерживается политики гендерной инклюзии в шести своих официальных языках.

Вместе с тем эксперименты по внедрению гендерно-нейтрального языка продолжаются. И, возможно, любопытнее всего те, что проводятся в специфических средах, где гендерные предубеждения наиболее сильны. Так, например, в декабре 2017 года стало известно, что служащим Британских вооружённых сил рекомендовали воздержаться от употребления гендерно-окрашенной лексики. Так «mankind» («человечество») посоветовали заменить на «humankind», «forefathers» («предки») — на «ancestors», «man in the street» (в значении «обычный/случайный человек») — на «average person/citizen», «best man for this job» («лучший кандидат») — «best person for the job», «джентльменское соглашение» — на «неписаное соглашение» и т. д. Этот пример показывает, что для гендерно-нейтрального языка далеко не всегда требуются неологизмы — иногда достаточно простых синонимов.

Кому неологизмы действительно необходимы, так это людям с третьим гендерным маркером, которые на уровне повседневной лексики остаются невидимыми. Для изменения ситуации предлагаются всё те же два подхода: нейтралитет и инклюзивность. В шведском языке ввели гендерно-нейтральное местоимение «hen» в дополнение к «han» («он») и «hon» («она»). Сторонники гендерно-нейтрального испанского настаивают на узаконивании окончания множественного числа «-es» — вместо мужского «-os» и женского «-as». Английское «them» используется для обозначения людей с третьим гендерным маркером, в то же время его в качестве нейтрального единственного числа, по утверждениям лингвистов, английские авторы использовали регулярно по меньшей мере с XVI по XIX век.

Очевидно, что гендерный баланс в языках остаётся полем битвы низовых инициатив, официальных предписаний и экспериментов, которые очень сильно зависят как от грамматических особенностей, так и исторического багажа. Вот только последний, вопреки распространённому заблуждению, не всегда защищает перекос в сторону маскулинитивов.

Фотографии: biancadesigns, Sebastian Crocker — stock.adobe.com