Хороший вопрос«На уклонение у меня нет сил»: Врачи о мобилизации

Юлия

 По документам моя воинская обязанность вроде бы от мужской не отличается: у моих однокашников такое же звание в военном билете и должность, что и у меня. Но де-факто я, как женщина, буду призываться не в первую очередь. По предоставленной информации о частичной мобилизации я вроде бы даже в третью очередь не попадаю, но могу ошибаться. Не думаю, что это честно: у меня нет семьи, детей, людей с инвалидностью на иждивении, но вместо меня поедет чей-то отец например.

Около трёх лет назад, когда мы оформляли документы на получение военника, мы шутили по поводу наступления войны, хоть и с опаской. Сама по себе возможность быть призванной на войну — это очень страшно. Кто же знал, что 24 февраля я вспомню о своём военнике как о реальной угрозе. У него ещё и цвет красный, как будто сигналит.

Когда объявили об СВО, я поняла, что риск мобилизации есть — вчера всё подтвердилось. В принципе, я не была удивлена — стало просто безумно страшно. Однако мой призыв — это такая мелочь в масштабе всей страны, поэтому меня скорее угнетают перспективы России в целом: разрушенные карьеры, семьи, судьбы, жизни. Но больше всего, до состояния ступора, меня расстраивает то, сколько человек поддерживают СВО. Это явление — национальная катастрофа.

Как я отреагирую на повестку? Мой нравственный выбор упрощается моей профессией: врач не воюет — он спасает. И поскольку я нахожусь на территории РФ и пока всерьёз не планирую миграцию, если придёт повестка — поеду. Долга не чувствую, но на уклонение, побеги и преследования у меня нет сил.

Я отучилась на врача и до недавнего времени планировала вырасти до уровня хорошего специалиста. Планировала стажировки в крупных городах, других странах, если бы получилось. Сейчас, боюсь, это уже неактуально. Наверное, я постараюсь быть полезной на своём месте. Не могу эмигрировать по разным причинам: страх перед «обнулением» карьеры и обучения, финансовая неспособность и невозможность наблюдать со стороны за происходящим в моей стране. Просто не могу представить, каково это.

У меня есть чёткое понимание, что Россия разделилась на чёрное и белое. Белое — это провластные привилегированные граждане, чёрное — оппозиционеры. Я в чёрном секторе и чувствую абсолютную ненависть к себе со стороны государства. А вот нужна ли я ему — спорный вопрос. Моя мама, к примеру, абсолютно не боится моей мобилизации. Она уверена, что меня не призовут, ведь объявили только частичную мобилизацию. Называет меня предателем, антипатриотом и соплячкой. Но в чём я уверена, так это в том, что всеобщая мобилизация нас ждёт с вероятностью 95 %.

Алексей

(имя изменено по просьбе героя)

 Я пошёл на военную кафедру, чтобы получить военный билет — причина чисто практическая, к этому так относились почти все студенты естественно-научных факультетов. Хотя были и люди, которые увлекались военной повесткой, в основном ватные чуваки с факультета госуправления, юрфака или истфака.

Посещать военную кафедру нужно было два года раз в неделю. Нас готовили на сержантов мотострелкового отделения. Мы слушали лекции офицеров, я не всегда мог отличить один предмет от другого. Часто их вёл один и тот же преподаватель — пожилой, с признаками необратимых алкогольиндуцированных поражений головного мозга. Впрочем, большого военного пафоса там не звучало, Украины никогда не касались. Были некоторые выпады в сторону недружественных стран, но без особой пропаганды и даже с иронией, по сути: скучные, сухие и утомляющие начитывания.

Затем был месяц военных сборов — армия на минималках. Полный абсурд, пренебрежение здравым смыслом и какими-либо гуманитарными ценностями. Могли отправить маршировать на плацу под ливень и в холод. После одного такого учения половина взвода слегла с острой ангиной, а так как мы были врачами, на нас возложили ответственность за лечение. Мы выезжали в город закупаться медикаментами, потому что в местной санчасти не было никаких лекарств.

У нас была торжественная присяга, на практических занятиях водили машины пехоты (каждый сделал кружок по полю), три раза стреляли из автоматов и занимались всякими бесполезными вещами спорта вырыть — зарыть окоп. На занятиях по тактике симулировались боевые действия с условным противником — армией Соединённых Штатов. Меня не покидала фрустрация, но это моя личная проблема — чуваки с юрфака и госуправления держались консолидированно, были на пацанских темках и кальянах, нормально переносили происходящее. Они же обычно договаривались с офицерами, платили деньги, чтобы вообще не появляться на сборах или уйти в увал.

В целом сложилось впечатление, что у этого даже нет идеологической основы — в военный культ, который сейчас, например, транслирует пропаганда, не верит вообще никто, даже со стороны офицеров. Это полная фикция. В армии тебя не готовят к войне — это просто изнурительные абсурдные занятия, насилие ради насилия, на устаревшей технике и допотопных методах. У этого нет цели, и никто даже не пытается её придумать. В свете нынешних событий такое положение дел кажется ещё более чудовищным: все прекрасно понимают, что цели «спецоперации» — это фикция, выдуманная и используемая небольшим кругом лиц в своих интересах.

За год до войны я уехал жить и работать в Европу, давно собирался это сделать. Но 24 февраля всё равно о***л, был абсолютный шок. Опасался, что меня выгонят из Европы обратно в Мордор, а затем отправят воевать. Но потом я понял, что тут не принято так поступать. Хотя, конечно, посмотрим, что будет дальше.

Весь этот милитаристский п***** вплетён в российскую жизнь на всех уровнях, начиная со школы. На вчерашние новости я отреагировал так же, как в феврале, — думскроллингом и паникой. Сейчас абсолютно советский нарратив — предполагается, что мы чем-то обязаны действующей власти. Что мы должны служить ей, а не она нам. Это абсолютно авторитарная конструкция, которой нет в головах людей из стран, где главные ценности — свобода и безопасность. Многие скажут, что везде одинаково, но нет — я считаю идеи про защиту родины довольно локальной штукой.

Я не хочу участвовать в военных действиях в Украине, потому что даже если утилитарно подходить к вопросу родины и долга, то я не вижу никаких преференций от мордорского паспорта — только проблемы и ограничения. Зачем вкладываться ради не моих целей? А если смотреть с моральной позиции, то это бессмысленная война — я не поддерживаю группу «всё не так однозначно». Участвовать в конфликте на стороне агрессора было бы преступлением против совести.

Что дальше? Не возвращаться в этот режим никогда и делать всё, чтобы не заставили вернуться. Поддерживать всеми способами Украину, помогать своим людям, которые тоже хотят избежать, строить принципиально новую культуру, в которой иммигрантская тусовка будет менее разобщённой — нужно кооперироваться друг с другом, помогать в адаптации. Хотелось бы, чтобы встреча с соотечественником за границей не вызывала непреодолимого желания всеми силами избежать этой коммуникации.

Михаил

(имя изменено по просьбе героя)

 Среди медработников в военкомат нужно всем: и девочкам, и парням, которые по состоянию здоровья не подходят для срочной службы. Ты в любом случае получаешь военно-учётную специальность, вроде начальника военно-фельдшерского пункта. У меня есть один знакомый врач, который был в армии, — он работал в госпитале, лечил какие-то несложные случаи. Стандартную службу со строевой подготовкой и вот этим всем он, по сути, не проходил — всё равно уклон в медицину.

Я только недавно окончил ординатуру по специальности «хирургия». На протяжении восьми лет у меня было непрерывное образование, так что военник был не нужен, я не задумывался. Военную кафедру отменили почти везде, и в моём вузе тоже не было специального обучения. То есть мы, конечно, изучали военно-полевую хирургию, но без сборов — это прерогатива военно-медицинских академий.

24 февраля было стрёмно, но, как и всем молодым людям, непонятно, что будет с нашим будущим. Сейчас не могу сказать, что очень волнуюсь, — всё-таки врачей и в военное время используют как врачей. Если до меня дойдёт, буду делать свою работу «там» — оперировать и лечить. К тому же в этом году я поступил в аспирантуру и не совсем понимаю, будут ли забирать аспирантов.

Убивать людей я не хочу в любом случае — всё-таки восемь лет учился немного другому. Но, в принципе, я согласен «исполнить свой долг» в качестве врача, хоть и спрашивать никто не будет.

ФОТОГРАФИИ: Pixel-Shot — stock.adobe.com