СтильБезбоязненный
и весёлый гедонизм:
Как кэмп стал темой Met Gala — 2019

Что такое кэмп

Куратор Института костюма Эндрю Болтон взял за основу новой выставки эссе писательницы Сьюзан Зонтаг «Заметки о кэмпе» 1964 года, которое, по его мнению, во многом предсказало современную моду. Писательница называет кэмп даже не стилем или направлением, а вкусом или видом эстетизма, который можно найти где угодно — от целых жанров искусства до отдельных произведений и модных нарядов. Самое, пожалуй, цитируемое высказывание Зонтаг лаконично поясняет суть явления: «Это любовь к неестественному: искусственному и преувеличенному».

В эссе она погружается во множество нюансов, балансируя между представлениями об этом вкусе: как дополняющими друг друга, так и взаимоисключающими. Примеры кэмпа, по мнению Зонтаг, скорее всего, назовут китчем, потому что он тяготеет ко всему театральному, декоративному, эффектному и при этом якобы бессодержательному. В то же время она отказывается считать его «дурновкусием»: адепты кэмпа относятся к китчу совершенно серьёзно. Так плохо, что уже хорошо, — ещё более ёмкая характеристика кэмпа.

Зонтаг утверждает: «Открытие хорошего вкуса в плохом имеет огромный освободительный эффект. Суть кэмпа — безбоязненный и весёлый гедонизм». Считается, что она написала своё эссе «в то время, когда граница между элитарным искусством и массовой культурой разрушалась». Писательница мастерски противопоставляла адептов кэмпа классическим денди, по-снобски относившимся ко всему «вульгарному» и посвящавшим себя воспитанию «хорошего вкуса». Вторые были символом отмиравшего прошлого, в то время как любители кэмпа — символом бурлящего настоящего. «Денди носил надушенный платок как галстук и был подвержен обморокам; ценитель кэмпа вдыхает зловоние и гордится своими крепкими нервами. Знаток кэмпа находит наслаждения не в латинских стихах, редких винах и бархатных куртках, но в грубейшем, распространённейшем наслаждении, в искусстве для масс. Кэмп — дендизм в век массовой культуры — не различает вещей уникальных и вещей, поставленных на поток. Кэмп преодолевает отвращение к копиям», — пишет Зонтаг.

Тема заимствования как никогда актуальна и в 2019 году, хотя Болтон видит связь с современностью не только в ней. В интервью New York Times он отмечает, что сегодня кэмп «может быть сложным и мощным политическим инструментом, особенно для маргинальных культур», имея в виду Дональда Трампа. Бывший бизнесмен, стремившийся к медийной известности, окружавший себя вычурным богатством, знаменитыми друзьями и обществом моделей, сегодня славится своим противоречивым и манерным поведением. Вопрос, воспринимать ли его всерьёз, остаётся открытым, но характерно, что именно он занимает пост президента США сегодня.

Откуда он взялся

Сама Зонтаг считала кэмп аполитичным, хотя признавала, что его примеры можно найти в целых жанрах искусства и отдельных произведениях «морально-политического толка». Писательница находит истоки этого вкуса ещё в конце XVII — начале XVIII века, когда в моде были причудливость и живописность. Кэмпом она считает церкви рококо в Мюнхене, композиции Моцарта, произведения деятелей Викторианской эпохи (живописца Бёрн-Джонса, писателя Рескина, поэта Теннисона и других). Особое место в её списке занимает личность Оскара Уайльда, который был парадоксалистом не только в литературе, но и моде. Писатель сочетал кейпы, бархатные пиджаки, широкополые шляпы и шёлковые платки в одном образе, что по тем временам выглядело экстравагантно — а это ещё один способ определять кэмп.

Однако, по мнению Зонтаг, лучше всего этот эстетизм иллюстрирует ар-нуво, которое «превращает любую вещь во что-то иное»: подставки светильников Tiffany создавали в форме цветущих растений, жилая комната представала в виде грота, а парижский вход в метро, выполненный Эктором Гимаром в конце 1890-х, выглядел как чугунный стебель орхидеи. Это ли не чрезмерность?

Кэмп найдётся и в совсем неожиданных вещах: в списке Зонтаг фигурируют, например, балет «Лебединое озеро», старые комиксы о Флэше Гордоне, «Кинг-Конг» и порнофильмы, «увиденные без вожделения». Даже такие разные по содержанию произведения писательница объединяет под флагом кэмпа, ведь все они созданы с немалой долей фантазии, страсти и наивности. В то же время ни опера, ни балет, не могут «без натуги воздать должное всей сложности человеческой природы», а значит, декоративность в них, как и в произведениях поп-культуры, берёт верх.

В моде принципы этого вкуса особенно заметны. Слова Зонтаг живо рисуют в воображении типичный кэмповый образ: «Это женщина, закутанная в платье из трёх миллионов перьев». Не зря в числе кураторов Met Gala этого года фигурирует Леди Гага: манерность, ирония, преувеличение, чувственность  — всё это можно найти в кэмпе от мира моды.

Зонтаг признаёт, что иногда понять, что кэмп, а что нет, можно лишь по прошествии времени. Так, наряды 20-х — платья с бахромой и расшитым декольте, боа, широкополые шляпы, длинные перчатки — смотрятся вычурно на фоне грядущих судьбоносных событий: Великой депрессии и войны. В 60-х на смену консервативной моде пришли субкультуры, представив всё многообразие стилей — и кэмп не мог не найти в них отражение. Безупречные скульптурные наряды в духе Paco Rabanne, которые предпочитали посетители модных выставок, смотрятся сегодня так же кэмпово, как и обилие джинсов, бахромы и замшевых жилетов у хиппи, отрывающихся на фестивалях под открытым небом. В своих мемуарах 1980 года «POPism» Энди Уорхол писал: «Было забавно видеть людей из Музея современного искусства рядом с модными подростками, амфетаминовых королев рядом с редакторами моды».

В 70–80-х кэмповые фигуры одевались, согласно Зонтаг: Шер — в полупрозрачные платья с перьями и блёстками, дополняя образ париками и эффектными украшениями на голову, а Элтон Джон — в костюмы и блузки, расшитые стразами и мехом, огромные очки и шляпы, перевоплощаясь то в гвардейца в парадной форме, то в вельможу с напудренным лицом. Мадонна выступала в тугих корсетах с конусообразными чашками лифа — экстравагантный наряд создал яркий экспериментатор того времени Жан-Поль Готье. Интересно, что выставку в Метрополитен-музее должен разработать театральный художник Ян Версвейвельд, работавший над клипом «Lazarus» Дэвида Боуи — ещё одной кэмповой фигуры, выделяющейся среди рок-музыкантов в том числе своим гротескным ярким стилем.

Зонтаг считала кэмп прерогативой самопровозглашённой аристократии стиля, которая состояла, по её мнению, из геев. Её точка зрения не удивительна — в 60-х о гомосексуальности было не принято говорить открыто, более того, она считалась заболеванием. Так, авторы Quartzy признают, что кэмп мог стать для гей-сообщества своеобразным способом заявить о себе. Однако связывать этот термин лишь с гей-культурой — значит упрощать его.

Издание Them приводит примеры, как, начиная с 60-х, геи пытались откреститься от кэмпа из-за его «женственности, намёков на голливудских див и чрезмерной демонстрации гендерной идентичности». Кэмп рассматривали тогда как признак ненависти к себе, пагубный для нового политического движения за права ЛГБТ в Америке. В 1972 году на экраны вышел фильм открытого гея Джона Уотерса «Розовые фламинго» — гротескная комедия, призванная высмеять разницу между «плохим» и «хорошим» вкусом. Сегодня её называют эталоном кэмпа, хотя и сам режиссёр считает термин безнадёжно устаревшим. Только в 80-х этот вид эстетизма стали принимать как способ «критики и разоблачения лицемерия» американского общества, отмечает журнал.

Кэмп в моде сегодня

«Кэмп — это вид извращения, при котором используют цветистую манерность, чтобы породить двойную интерпретацию; жесты наполнены двойственностью, остроумное значение для понимающих и более безличное для всех остальных», — писала Зонтаг. Кажется, именно этому её высказыванию следуют современные бренды. Создавать моду в кавычках — значит взглянуть на неё иронично и отрешённо — именно так объяснил в интервью журналу 032c свой взгляд на дизайн Вирджил Абло, пожалуй, один из самых ярких кэмповых художников современности. Другой характерный адепт кэмпа Демна Гвасалия изображает на кофтах Vetements церкви и купола в виде татуировок, одевает моделей в рабочую одежду и заставляет позировать в вычурных позах, намеренно пачкает кроссовки, создаёт длинные ботфорты-чулки вплоть до бедра. И хотя почти любое его творение иронично, он относится к каждому абсолютно искренне.

Огромные кроссовки и кроксы на платформе Balenciaga, ремни для грузовых баков Off-White, сумки-торты, барабаны и торшеры Dolce & Gabbana, кукольные платья и костюмы Moschino, сделанные на манер карнавальных, — всё это смотрится «слишком», но быстро обретает популярность и встаёт на поток «для масс». Едва ли какой-нибудь масс-маркет-бренд сможет повторить целые коллекции Алессандро Микеле для Gucci, но всё же реплики его отдельных сумасбродных нарядов встречаются в магазинах любой ценовой категории. По сути, Микеле придаёт уже изобретённым вещам гиперболизированные формы, смешивает их самым неожиданным образом и приправляет на показах впечатляющими декорациями. С одной стороны, это глоток свежего воздуха для современной моды, с другой — самый настоящий кэмп, описанный пятьдесят пять лет назад.

Met Gala

Кэмп почти никогда не пропадал с радаров. В 90-х он отчётливо прослеживается в коллекциях Moschino и Жан-Шарля де Кастельбажака; в нулевых — в творениях Джона Гальяно для Christian Dior. Например, в коллекции для весны 2002 года будуарные платья и корсеты сочетали с баскетбольные майками и кедами; а на кутюрном показе 2004 года, посвящённом Древнему Египту, модели перевоплотились в фараонов, Клеопатру и богов с квир-макияжем, принимавших гротескные позы.

Кэмп по-прежнему используют, чтобы выразить индивидуальность, его основные приёмы по-прежнему преувеличение и театральность. Как и раньше, он побуждает открываться новому и избавиться, наконец, от надуманных понятий «хорошего» и «плохого» вкусов. И то, что одними из самых популярных марок современности остаются именно Gucci, Off-White и Balenciaga, как ничто говорит об актуальности кэмпа.

Со временем поменялось лишь одно условие такого эстетизма: он перестал быть наивным. Дизайнеры намеренно иронизируют в своих работах, поставив кэмп на конвейер моды и культуры. Рианна появляется на Met Gala в эффектном платье, напоминающем папское одеяние, Карди Би приходит на судебные слушания в безупречном белом костюме, узких непроницаемых очках и с наращёнными неоновыми ногтями. Леди Гага сначала шокирует публику нарядом из сырого мяса, а позже перевоплощается в голливудскую диву, заимствуя стиль Грейс Келли. Сегодня адепты кэмпа производят впечатление намеренно, что не отменяет, конечно, их искреннюю любовь к выбранным образам.

Оттого появление Серены Уильямс в качестве лица Met Gala кажется вполне своевременным. Намеренно или нет, она давно претендует на статус кого-то большего, чем просто легендарной спортсменки. Уильямс — ролевая модель и икона стиля: благодаря сотрудничеству с Off-White и выступлению на корте то в балетной пачке, то в облегающем комбинезоне, она регулярно не только раздвигает рамки гендерно обусловленного дресс-кода, но и попутно вписывает «серьёзный» спорт в разудалый поп-культурный контекст — вполне в духе кэмпа.

ФОТОГРАФИИ: Gucci, Balenciaga, Wikipedia (1, 2)