СтильАнтилубок: Как дизайнеры переосмысляют моду на «русское»

Работа с национальной темой в России всегда брала разбег от китча до еле различимых аллюзий. Кто-то ограничивался декорированием или пересказом орнаментов — как Дарья Разумихина с метражами пёстрой тесьмы, нашитой на юбки и пальто, или Денис Симачёв, который щедро использовал в дизайне хохломские узоры. Кто-то обходился без визуальных символов, но тоже брал за основу «национальные сюжеты» — как Алёна Ахмадуллина, посвятившая несколько коллекций подряд русским сказкам. Русская тема в начале 2000-х не достигла глобального размаха: тогдашние российские дизайнеры работали с ограниченным кругом клиентов и их успех, конечно, несопоставим с «модой на Рубчинского». Не исключено, что кто-то был недостаточно точен в художественном высказывании, а кто-то из представителей русской моды просто опередил время. Нынешнее поколение, выросшее вне дефицита вещей и информации, куда больше озадачено поиском собственной идентичности, улучшением окружающей среды и осмысленным потреблением. Интерес к культурным корням органично дополняет этот список. 

Претензии к «русскому дизайну» варьируются от обвинений в лубочности —будто бы это парафраз абстрактной «русскости» балетов Дягилева или «водки-матрёшки-балалайки», — до критики всё тех же Рубчинского и Гвасалии за то, что в Европе Россия представлена образами «гопников из 90-х». На этом фоне, рассказывает журналист и исследователь моды Тим Ильясов, появилось и совершенно новое прочтение «русской моды» — Jahnkoy: «Это спортшик, это гранж, это объёмы, помноженные на попытку найти более древние коды русской культуры. Это соединение современности с историческим прошлым и стало тем, что отличает моду начала 2000-х от моды конца 2010-х в контексте русского стиля. То была русскость театральная, а сейчас мы говорим о русскости концептуальной».

В последние десять лет в России возник целый пласт нового ремесленничества, причём его главными адептами стали миллениалы, то есть люди в возрасте 25–35 лет. Шитьё из лоскутков, валяние шерсти, ручное вязание, органическое окрашивание тканей, резьба по дереву, вышивка, бисероплетение, создание крафтовой бумаги и прочее — этим богаты городские маркеты и виртуальные маркетплейсы от «Ламбады» до «Ярмарки мастеров». Здесь можно найти всё — даже современные лапти. 

Параллельно происходит обновление национальных брендов с историей. Например, компания «Крестецкая строчка» выпускает невероятно современные модели платьев и рубашек, оформленных тонкой и изящной крестецкой вышивкой, и параллельно производит предметы интерьера: вышитые скатерти и салфетки, которые не стыдно привезти в подарок другу-иностранцу. 

«Министерство торговли и промышленности финансировало проект Rustrens, — рассказывает Тим Ильясов. — Идея была очень интересной: молодые дизайнеры со всей страны создавали новые концепции для марок народно-художественных промыслов, таких как „Гжель“, „Жостово“, Гусевской хрустальный завод, „Елецкие кружева“ и другие. Но проект, как и многие другие государственные инициативы, существующие „для отчётности“, не получил продолжения». Несмотря на это, говорит Ильясов, молодые дизайнеры посмотрели, наконец, в сторону народных промыслов: «Гжель» открыла стильный магазин-салон на Пятницкой и стала внедрять коллаборации — например, с маркой посуды Half & Half, «Жостово» тоже открыло бутик и создаёт новый дизайн и новый образ традиционных подносов. 

Дизайнер Маша Андрианова, получив образование в парижской школе Atelier Chardon Savard, «вернулась к корням» и стала работать в жанре этноминимализма — она использует силуэты, вдохновлённые старинной одеждой, но избегает цвета и декора: «„Вдохновение Русью“ пришло ко мне внезапно. Я думаю, это порыв найти себя и свои корни. В поисках идей хожу по музеям, но, к сожалению, экспонатов не так уж много. В книгах можно получить больше информации. Есть много старых фотографий — на фотографиях живут люди, в музеях нет. А меня вдохновляет не только сам костюм, но и люди, жизнь в деревне, природа. Ещё я коллекционирую старые домотканые и вышитые рубахи, которые мне дают много информации и по крою, и по ручным стежкам. Причём крой у меня остаётся современным, даже если я использую детали из народного костюма».

Коллегой, близким по духу, Маша называет дизайнера Юханна Никадимуса. Молодой человек увлечён воссозданием старинных головных уборов: свои изделия он предпочитает называть «репликами», подчёркивая, что для их изготовления используются аутентичные материалы и оригинальные технологии. А схемы построения венцов и кокошников Юханн «разгадывает», изучая фотографии и музейные образцы. Великолепные, кропотливо и со вкусом исполненные работы Никадимуса недёшевы — от 2500 долларов — и имеют статус скорее арт-объектов для коллекционирования, выставок или оформления интерьера. Но художник предлагает использовать их и в жизни — например, для  свадебных церемоний, он мечтает вернуть кокошники в обиход. 

Молодые художники нередко берут русскую тему за отправную точку, как общее настроение. Елена Губина под собственной маркой «Белое море» разрабатывает принты для одежды и домашнего текстиля. «В каждом принте я пытаюсь отобразить красоту северной природы. Прибрежные водоросли возле соснового леса или старые сказки с горами-великанами и храбрыми маленькими человечками. Большое влияние на мои рисунки оказал карело-финский поэтический эпос „Калевала“. Мне, родившейся на Севере, вообще близка связь природы и мифологических персонажей. Наши покупатели тоже часто связаны с Севером: кто-то раньше жил там, кому-то просто интересна эта культура. Этим летом мы стали сотрудничать с двумя питерскими марками: „Лё“ — это простые платья из натуральных тканей и Gosha Orekhov Bags — эргономичные сумки и рюкзаки. Лаконичные формы вещей лучше всего гармонируют с принтами, рассказывающими собственную историю».

«Когда говорят об „одежде в русском стиле“, в голове возникают механически вышитые орнаменты „под старину“ на новых тканях, ощущение какого-то обмана. Или изделия из бересты со следами клея, — продолжает Елена. — Но мне кажется, что сегодня многие дизайнеры стали более ответственно относиться к традициям. К примеру, Fy:r — московская марка одежды, вдохновлённая Русским Севером. Очень интересное сочетание старинного кроя и современности».

К слову, дизайнер Fy:r, выпускница Британки Светлана Сальникова поначалу вдохновлялась скандинавским минимализмом, но позже переключилась на родную северную эстетику, романтику старинных русских городов и элементы национальных костюмов, при этом сохранив спокойный лаконичный дизайн — действительно, отличный пример этники в повседневной городской одежде. 

Есть ли интерес к «русской эстетике» со стороны рядовых покупателей? «Мои клиенты — самые разнообразные люди, но с открытым взглядом на мир, — делится впечатлениями Маша Андрианова. — Это люди, которые понимают, что русская культура богатая и самобытная. Да, большинство людей ещё боятся отличаться, пытаются одеваться „как все“. Но желание показать себя через одежду, через русскую одежду, уже есть. Приходится ли мне переубеждать кого-то в том, что традиционная русская одежда далека от стереотипов, от лубка и китча? Нет. С этим я, к счастью, не сталкивалась. Люди умеют отличить надуманное от настоящего».

Похоже, новая мода на «национальное» — не навязанный ура-патриотизм и не бессмысленный оттиск фольклорного узора, а неожиданно чуткий и вдумчивый интерес к истории и культуре. И это многообещающий тренд. 

Фотографии: Fy:r, Denis Simachev, Alena Akhmadullina, Gosha Rubchinskiy for Altamont, Jahnkoy, Masha Andrianova