МнениеОт Гальяно до Лагерфельда:
Почему дискриминация
выходит из моды
Нравится это дизайнерам или нет
Текст: Анастасия Полетаева
На прошлой неделе в инстаграме Стефано Габбаны появились фотографии нескольких вещей из капсульной коллекции «Семья» — в самом буквальном и современном прочтении. Сумки и футболки марка украсила аппликациями в виде семейных пар — гетеросексуальных и однополых, всех возрастов и цветов кожи, обнимающих родных и приёмных детей. Коллекция стала частью масштабного проекта #DGFamily (где, например, предлагали присылать фото мам и дочек в одинаковых нарядах) и значит чуть больше, чем просто попытка монетизации духа времени.
Ещё в прошлом году Доменико Дольче демонстрировал несколько иные взгляды на семейные ценности. В мартовском интервью итальянскому изданию Panorama дизайнер, открытый гей, высказался против усыновления и удочерения однополыми парами, а детей, выношенных суррогатными матерями, назвал «синтетическими». Ответная реакция была бурной, а музыкант, муж и отец двух сыновей Элтон Джон не только обрушился на дизайнеров с критикой, но и призвал бойкотировать одежду марки, создав тег #boycottdolcegabbana — сейчас под ним выложено 5754 фотографии. Скандал отчасти разрешился публичными извинениями, но поднял несколько важных вопросов — в том числе об интернализированной гомофобии, о том, насколько католические итальянские традиции зашиты в ДНК марки и насколько они способны давить даже на тех, у кого есть мировая слава, деньги и (казалось бы) свобода.
Доменико и Стефано нигде не говорят о том, что «Семья» — их корпоративный ответ на критику, но рассматривать коллекцию в отрыве от прошлогоднего конфуза невозможно. «Мы много обсуждали эту проблему, и я понял, что ошибался. Каждый имеет право на собственный выбор», — сказал Дольче в августовском интервью Vogue, и главный модный журнал планеты прямым текстом прокомментировал: «Что это? Чистосердечное раскаяние или попытка спасти репутацию и бизнес?» Казалось бы, магазины Dolce & Gabbana не закрываются, сезонные коллекции принимают по-прежнему тепло, продажи растут, и в том же Instagram за маркой следят почти 8 миллионов человек. Так почему дуэт счёл нужным ещё раз (и на этот раз «правильно») высказаться на тему? Тем более что на этот жест далеко не все отреагировали с восхищением: под снимками появились сотни гомофобных комментариев, за которые никто не планирует извиняться. «Мир сошёл с ума» — самый лояльный и цензурный из них.
Мир, конечно, не сошёл с ума — просто многим тяжело принять мысль, что он меняется. Ирландцы всенародно голосуют за разрешение однополых браков, женщины восстают против неравной оплаты труда, мужчины выходят на улицы в мини-юбках, чтобы остановить насилие. Один из главных претендентов на «Оскар» — мейнстримовая мелодрама о трансгендерной женщине «Девушка из Дании», на которой рыдают все, вне зависимости от пола и гендера. Даже «народный» таблоид Daily Mail начинает выступать с антисексистских позиций, а это уже совершенно определённый сигнал.
В 2016 году невозможно быть видным игроком индустрии, завязанной на точечном попадании в дух времени, и объявлять искусственное оплодотворение богопротивным. Эти изменения начались не внутри, а пришли извне: когда до моды дошла очередь, то оказалось, что в ней заняты и обычные люди, в том числе с консервативными или косными взглядами. И несколько наглядных примеров доказали, что такие взгляды больше никто не будет списывать на эксцентричность или наивность. Мода — серьёзный бизнес, и публичная реабилитация для тех же Доменико и Стефано важнее, чем закупки гей-френдли-сумок в России или ОАЭ.
Социальная ответственность — это чёткое понимание, что каждый твой шаг (даже если это выпуск сумки) может определённым образом влиять на аудиторию и формировать её взгляды, но шутка в том, что взгляды аудитории уже сформированы. По крайней мере, передовой её части. Да, прямо сейчас продажи Dolce & Gabbana не рухнули бы, но они обязательно поползли бы вниз со временем, если бы взгляды дизайнеров оставались реакционными. С ними постепенно перестали бы работать ряд моделей, стилистов и редакторов, универмаги и интернет-магазины. И если Доменико и Стефано не планировали уйти на пенсию, то эта их капсульная коллекция — вполне грамотное бизнес-решение в сложившейся ситуации.
Мода долго была небожителем, посылающим директивы на землю: что дизайнеры скажут — то и правильно, что сошьют — то и красиво. Но ещё три года назад стало понятно, что расстановка сил изменилась: когда в 2013 году Карл Лагерфельд с псевдоотеческой заботой публично назвал Адель «чуточку слишком полной», он выглядел не властителем дум, а несовременным лукистом. Адель после этих слов какой была, такой и осталась, а вместо этого, хочется верить, что-то поменялось в голове (или как минимум на языке) у Лагерфельда. По крайней мере больше в попытках пристыдить человека за объём талии он замечен не был и вряд ли уже будет.
Невозможно не вспомнить и другой, ещё более обсуждённый и более драматичный прецедент — антисемитскую эскападу Джона Гальяно, стоившую дизайнеру репутации, карьеры в Christian Dior, многих знаменитых друзей, отсуженных денег, его собственного бренда и здоровья. Да, Гальяно смог реабилитироваться и вернуться к работе, заняв пост креативного директора Maison Margiela, но этот факт биографии явно тяготит дизайнера. Весной Гальяно выступил в центральной синагоге Лондона с покаянной речью, а его группой поддержки был раввин Барри Маркус. Был ли это, повторяя вопрос Vogue, жест доброй воли или попытка удержаться в индустрии? Не стоит пытаться угадывать (да это и не наше дело), но очевидно, что ни Chanel, ни Christian Dior, ни Maison Margiela не могут позволить себе оказаться на одной доске с дискриминационными взглядами.
Пожилые модели занимаются сексом в ювелирной съёмке Vogue Paris, потому что у красоты и секса нет возраста; мужчины выходят на подиум на каблуках, в стразах и с макияжем на показе Ashish, потому что мода не зависит от гендера, а гендер — от пола; Рик Оуэнс выпускает на подиум мужчин без трусов (потому что пора принять телесность) и подвешивает женщин на шею друг другу (потому что girl power). На наших глазах в прошлое уходят времена, когда можно было сказать: «Если тело женщины ухожено, всегда найдётся тот, кто купит ей норковую шубу», — и уж тем более таким образом пытаться эту шубу продать.
Фотографии: Acne, Dolce & Gabbana
