Мнение8 умных мужчин размышляют о мужской сексуальности

Каждый имеет представление о женской сексуальности и о том, как она может быть выражена через макияж, поведение или одежду. С мужской сексуальностью всё гораздо сложнее — ее наличие и публичная демонстрация до сих пор является вопросом, мягко говоря, дискуссионным. Меж тем сегодня мы видим, как именно мужская мода вслед за пересмотром социальных и гендерных ролей переживает заметную трансформацию.

Мы уже рассказывали, как мужская мода отражала разные представления о сексуальности в разные времена и что происходит в этой сфере сейчас. Теперь мы расспросили мужчин, так или иначе связанных с миром моды и масс-медиа, и в частности мужскими глянцевыми журналами, о том, как они понимают мужскую сексуальность, может ли она быть выражена через одежду и как менялись их представления о собственной привлекательности.

Анзор Канкулов
главный редактор журнала PORT 

Я веду курс моды в Школе дизайна ВШЭ и люблю рассказывать, что мода это не просто как одеться — это самый понятный и очевидный способ выражения того, что происходит в обществе. Главное, что я заметил на последних мужских показах и что очень редко бывает, — отчетливо вырисованную общую линию, сквозную идею. Красной нитью и в Лондоне, и в Милане, и в Париже проходит смешение и смещение мужской моды в сторону женской. Лучше всего общее настроение было сформулировано на презентации Acne, где был заявлен слоган «Gender Duality». Надо понимать, что это более сложная история, чем просто переодевание или то, что мужчинам предлагают одеваться как девочкам. Скорее, речь о том, что женщины позаимствовали из мужского гардероба, скажем, строгий костюм, и при правильном заимствовании он только подчеркивает женственность. Поэтому, возможно, и мужчинам пора заглянуть в женский гардероб — и это не помешает ощущать себя мужчинами.

Эмансипация была по факту одним из главных факторов XX века. Женщины примеряли и по-прежнему примеряют мужские роли, делая их женскими. Теперь, видимо, пришло время, когда мужчины готовы — или по крайней мере от них ожидается — на обратное движение. Пока женщины последние сто лет активно занимались самоосвобождением, параллельно накапливался кризис мужской идентификации, который сейчас, похоже, вступает в активную форму. Это, собственно, как кризис среднего возраста у отдельного мужчины: сами чувствуем, что наша роль как опор и защитников ставится под вопрос, вся система дрожит, мужская функция оспаривается. Как и в случае с кризисом среднего возраста, первым делом это проявляется в проблемах с сексуальностью (и решения те же — купить машину, сделать стрижку, заняться внешностью и фигурой, найти помоложе и попроще). Когда смотришь на показе на мальчика в женской блузке, понимаешь, что это попытка дизайнеров сформулировать то, что функции полов меняются. Мода просто сфера, которая пытается это выразить.

Вопросы сексуальности и ее нестабильности — это очень городская история. Большой город, скопление людей стимулирует поиск своего угла, своей роли, заставляет вообще об этом задумываться. Это, конечно, выражается и в одежде. Скажем, сейчас явно есть некая ниша, которая одинаково относится и к мальчикам, и к девочкам. У них словно нет пола и сексуальности. Всё выглядит так, что мы слишком расплодились и природе вопрос сексуального удовольствия проще устранить. Глобально процессы, которые происходят, сводятся к устранению сексуальности, выведению ее за рамки «основ общественного устройства». Город состоит из одиночек; вступают ли они в сексуальный контакт или нет — вопрос второстепенный. Можно представить себе фантастический город будущего, где все живут сами по себе, в таких маленьких капсулах, как в гостиницах в Японии, — но зато все одеты абсолютно по-разному. То есть из того, что функции и роли полов смешиваются и меняются, следует то, что совместная (сексуальная в том числе) жизнь не есть основа устройства всего — как это по-прежнему есть сейчас. Ведь и гей-семья — это тоже семья, «основополагающая ячейка общества».

Правда, когда спрашиваешь сам себя, всё, конечно, по-другому получается. Скажем, если бы меня спросили, что значит для мужчины одеться сексуально, я бы ответил как завзятый традиционалист: хорошо сидящий современный костюм. Это как-то по-прежнему остается идентификатором самоуважения, уверенности в себе — качеств, которые являются главными и исчерпывающими для того, что именуется маскулинностью или мужской сексуальностью. Есть, конечно, вариант с кожаной курткой, но плащ Хамфри Богарта, на мой вкус, по-любому выигрывает. И маленький нюанс: главная помеха — это сумка. Все герои, которые мне нравились, от Хамфри до Безумного Макса, идут по жизни со свободными руками. Ну и машина; я сам не вожу, но конь сильно прибавляет очков любому рыцарю; по нынешним временам тут вся сексуальность — в выборе правильного дизайна. 

Вообще — и в этом я тоже, как выясняется, традиционен — это всё актуально лет до 36–38. Потом режим поиска выключается (должен, по крайней мере, выключаться; пятидесятилетний мужчина на Porsche с открытым верхом — это даже не то что комично, это просто всё равно не то, что в 28 или 32). Лично мне кажется, что настоящая сексуальность проявляется именно после того, когда поиск не мешает. Но это уже другая история.

Евгений Тихонович
редакционный директор Buro 24/7

В отличие от женской моды, в которой понятие «sexy» — это практически официальный термин, описывающий определенную эстетику и время (в частности, всё творчество Аззедина Алайи), в мужской моде сексуальность —  понятие весьма условное, лежащее в области эмоционального восприятия. За всё то время, пока я писал про мужскую моду в журнале GQ, мне ни разу не доводилось использовать эпитет «сексуальный» в обзорах мужских коллекций. Редко я встречал его и в рецензиях западных модных критиков. Хотя, конечно, есть целый модный пласт, который активно пропагандирует мужскую «сексуальность» в духе гей-мачизма. Достаточно вспомнить про такие бренды, как Versace или Dsquared. Однако речь речь идет в большей степени о физиологической составляющей, когда одежда всячески воспевает тело. В лучшем случае облегает. В худшем — беспощадно открывает. Многие женщины, по моим наблюдениям, находят такую сексуальность комичной. Вообще, мне кажется, любые проявления нарциссизма антисексуальны — когда заметно, что мужчина размышлял над тем, что надеть, больше трех минут.

Мне кажется, что мужчина должен транслировать не сексуальность, а уверенность в себе. Уверенный в себе мужчина автоматически становится сексуальным. Если одежда, например костюм с идеальной посадкой, эту уверенность усиливает, значит, мужчина оделся сексуально. Из других атрибутов сексуальными могут быть еще очки. Вот хороший однобортный костюм и очки для зрения я бы и надел, если бы передо мной стояла задача выглядеть сексуально.

ДАНИИЛ ТРАБУН
главный редактор журнала «Афиша»

В отличие от женской, мужская сексуальность — очень сложная штука. На протяжении долгого времени про мужчину вообще не говорили, сексуальный он или нет. Женская все-таки более точно сформулирована, потому что за ней следили и женщины, и мужчины. Мир был так устроен, что женщины шли на поводу у общей объективации. В случае с мужской сексуальностью у меня есть такое ощущение, что мужчины не парились и долго на этот счет не раздумывали. Они занимались делами и ими, в общем, привлекали, а не телом. Про мужчину как желанный объект говорили, скорее, гомосексуалы. Взять хотя бы «Портрет Дориана Грея». Там как раз про мужскую сексуальность.

Открыто привлекать телом мужчина стал сравнительно недавно, а именно в постиндустриальном обществе, когда он стал задумываться о таких вещах. Для жителей мегаполисов гендер — это как бренд, Samsung или Apple: странно думать, что принадлежность к тому или иному полу определяет сферу твоих интересов, как это было раньше. Сегодня это роль — можешь играть в мужчину или в женщину.

Еще я хотел бы вспомнить про трикстерский образ мужчины, который также исторически является сексуальным. Это образ ловкача, обманщика, вора вроде Зорро или Робина Гуда, антагониста серьезного и скучного мужа, который запрыгивает к тебе на балкон. Вообще, авантюризм — важная часть сексуальности мужчины, не связанная с внешностью. Мужчина в форме — это всегда было суперсексуально. Железные латы — круто, потому что являются знаком мужественности. Мужчина в халате — скучный человек. С другой стороны, униформа — это всё же про мужественность, а не сексуальность.

Сексуальность должна «бить по голове». Сегодня, мне кажется, для мужчин это означает сломать некий стереотип. Сегодня в мужской моде есть движение за право мужчины носить что-то прозрачное, откровенное, не совсем «мужское», появляться голым. Мы видим, как женская сексуальность перекладывается на мужчин. Мужчины забирают какие-то приемы у женщин. Я пока не знаю, как это точно объяснить, но это постоянная рефлексия и смешивание гендерных признаков. Тем не менее мужчина остается мужчиной и в прозрачной юбке, и на огромных платформах. В некотором роде это напоминает период в женской моде, когда в 60-е смокинг признали суперсексуальным. Мне кажется, логика тут похожа и состоит в том, что сексуальность мужчины связана с тем, что он может спокойно открывать тело.

Мне кажется, прозрачное — это круто. Я тут недавно поносил килт Givenchy на съемке MOD Magazine и понял, что это вообще суперкрутая вещь. Потому что самая практичная из всех, которые я надевал. Всё равно что шорты. Еще, мне кажется, сексуальны спортивные вещи и одежда из тянущихся материалов. Правда, здесь уже тонко проходит грань фетиша, где пола не существует. Ты можешь ходить в латексе и быть сексуальным, будь ты мужчиной или женщиной. Ну да, наверно, можно было бы надеть латекс, и учитывая, что я до этого позанимался месяц спортом, то да, это было бы круто, сексуально.

Мои представления о собственной привлекательности, конечно, менялись. В школе мне нравились эксцентричные вещи, но я мечтал о сером костюмчике с иголочки. Во мне всегда сидела певица варьете, и благодаря тому, что сейчас 2015-й, а не 1968-й, я не страдаю от того, что она начинает из меня вылезать.

Мы живем в то время, когда мы уже никому ничего не должны. Можешь выглядеть наглядно сексуальным — и в этом ничего плохого не будет. Ну а если не хочешь, то и не надо.

Саша Сколков
главный редактор панк-зина FURFUR

Как именно должна выглядеть в моде мужская сексуальность сегодня, не знает ровным счетом никто. Само понятие мужской сексуальности стало оформляться только после того, как на нее появился спрос. Его сформировали новые сильные и независимые женщины и ЛГБТ-сообщество, чья роль сегодня сильно возросла. Впрочем, их взгляды на мужскую сексуальность, разумеется, сильно разнятся. Сегодня женщины вправе выбирать сексуального партнера (хоть на одну ночь, хоть постоянного) ровно так, как это всегда делал мужчина: «дрищ», «гном», «у этого жопа плоская» и так далее. И этому новому положению вещей я чертовски рад — хотя бы потому, что играть в игру с заведомо подкрученными в чью-то пользу правилами не так интересно. Но чтобы окончательно принять новые правила игры, а не просто с ними согласиться, мужчина должен научиться демонстрировать свою сексуальность.

Патриархальный мир несколько тысяч лет подряд развивал понятие женской сексуальности и даже довел его до абсурда с перекачанными сиськами, бедрами и неимоверно узкой талией. В истории моды было придумано множество вариантов, во что упаковать, как подать, скрыть или показать прелести девушек. Перед мужской модой такой задачи не было, и очевидных приемов подачи сексуальности также не придумали. Мужская мода до недавнего времени была продуктом патриархального мира, созданная мужчинами для целей мужчин, — чтобы было удобно охотиться, воевать или ходить на вечеринки. И теперь мир моды начинает предпринимать одну за другой попытки понять, какой же должна быть мужская сексуальность. Самый простой ход — заимствовать из тех сфер, где уже всё есть: одни дизайнеры заимствуют секси-приемы у девушек, оголяют тела, наряжают в обтягивающее, другие — у геев, которые тоже успели поработать над своими взглядами на этот вопрос, дикие традиционалисты тем временем всё никак не могут понять разницу между демонстрированием сексуальности и просто красивыми, принятыми в обществе элементами гардероба. Полагаю, настоящие неординарные ответы еще только впереди.

Мои собственный взгляды на мужскую сексуальность чертовски традиционны — наверное, в силу моего сугубо традиционного воспитания. Мне кажется, мужчина выглядит именно сексуальным, а не просто красивым, когда демонстрирует свою природную силу и агрессию. Сила хорошо складывается по смыслу со спортивной экипировкой, частичным или полным оголением, обтягивающими вещами. Другими словами, с одеждой, что говорит: ты сильный, ловкий, быстрый и вообще греческий бог. Думаю, в ближайшее время должна появиться масса новых способов демонстрации мужского тела, кроме коротких шорт, футболок с вырезом и в сетку, которые почти всегда выглядят ужасно.

Агрессия куда более тонкая вещь. Подчеркивать ее проще всего через культурные референсы: отсылки к агрессивным радикальным субкультурам, воинской службе. Условно говоря, чтобы выглядеть сексуальнее, можно, даже будучи дрищом, заменить свою куртку на бомбер, который и фигуру подчеркнет, и вызовет ассоциации с праворадикальными хулиганами. Умело подобранные спортивки могут в плане сексуальности выглядеть выигрышнее джинсов. Но я уверен, что мое личное восприятие мужской сексуальности уже сейчас выглядит достаточно архаичным и должно быть пересмотрено как можно скорее. Этого я сам очень жду, ибо без движения — стагнация.

Паша Вардишвили
светский критик

Традиционно мужская сексуальность — это всегда маскулинность и, соответственно, стремление мужчин ее подчеркнуть. Силуэт, тело, мышцы, мускулы, волевой подбородок, вот это всё — это сексуальность для большинства девушек и геев. В России это такой Михаил Пореченков, на которого на Западе всегда найдется свой Джейсон Стэйтем или Лив Шрайбер. Удивительно, но наряду с этим российские девочки любят яркие и вылизанные гейские образы. Взять хотя бы итальянцев с Pitti Uomo — очень специфическая тема, а девушки тащатся.

Реакция на показ Рика Оуэнса понятна. Голое мужское тело у нас не привыкли воспринимать. Традиционная установка: не ходи с **** (мужским половым органом) наружу, а держи его у кого-нибудь внутри. На эту консервативность общества найдется ответ. Взять хотя бы финальный показ героини Анук Эме в фильме «Высокая мода» 1994 года, где по подиуму шли голые модели. Самой модной там оказалась банальная истина: какими мы пришли в мир, такими мы и из него и уйдем — голыми. На самом деле мужская сексуальность — это черти в глазах, скромный стиль в одежде и чувство юмора. Наглядная сексуальность — это если рекламные компании Dsquared перемножить на Филиппа Плейна и Дирка Биккембергса. Как женская — у Cavalli.

Интересно, что никто из модников сексуально не выглядит: слишком много вещей и все силы затрачены на внешний вид. Еще у мужчин сексуальность меньше связана с модой, чем у женщин. Какую бы модную вещь ни надела девушка, почти во всех случаях ей нужно быть стройной, подтянутой, спортивной. Мужчина, чтобы быть модным, вообще может быть несексуальным, с каким угодно животом и недостатками. Он легко влезет и в шорты Назира Мажара, и в юбку или пальто Рика Оуэнса. У мужчины больше возможностей себя задрапировать и оставаться модным, чем у женщины, но меньше — в этой всей модной моде остаться сексуальным.

Александр Зубрилин
старший редактор моды журнала Interview

Сексуальность мужчины — в области характера, а не внешней атрибутики. Это в первую очередь attitude, подача (кто-то называет это уверенностью в глазах). А вот одежда как признак сексуальности для мужчины является чем-то факультативным. Взять простые вещи: футболку, сорочку, брюки, — которые хорошо сидят по фигуре и подчеркивают ее достоинства, мужественный силуэт. Сексуальность появляется, когда к этому комплекту прикладывается уверенность в себе, харизма. Хотя мне хочется верить, что именно простая белая футболка и голубые джинсы — это очень сексуально. Мне близок образ такой мужской сексуальности из 90-х. Именно так я одеваюсь.

Кроме нижнего белья в числе вещей, которые несут сексуальный заряд, еще числится спортивная амуниция. С ней плотно связан очевидный подтекст: человек занимается спортом, он в хорошей физической форме и, следовательно, он сексуален. Не менее сильный заряд несут и всякие субкультурные штуки вроде тяжелых ботинок, бомбера и бритой головы скинхедов. Но лично для меня сексуальность в первую очередь связана с юмором, самоиронией. Чем ироничнее человек, тем меньше у него комплексов, тем проще он к себе относится и тем расслабленнее его подача в одежде. Мне кажется сексуальным, когда человек раскован и не боится показаться смешным.

Мои представления о собственной привлекательности и ее подаче менялись довольно серьезно со временем. В итоге несколько лет назад я пришел к уже обозначенной формуле: белая футболка и джинсы. Но до этого проходил и совсем странные этапы, были даже узкие джинсы в облипочку. Сейчас я понимаю, что любой мужчина в них выглядит асексуально, так как это не совсем правильно по отношению к мужественности. Поэтому я очень скептически отношусь к современному заигрыванию моды с гендером, самому показательному, конечно, в случае Джонатана Андерсона. Еще любопытнее в этом отношении последняя коллекция Gucci, за основу которой новый креативный директор Алессандро Микеле взял гендерную амбивалентность. Судя по всему, даже тяжело заряженный люксовый бренд (читай, первоочередная цель которого — коммерческий успех) готов к такому курсу. И это, конечно, привлечет новую аудиторию. Но что, кроме мужских брюк, увидит в ней среднестатистический покупатель-мужчина? Много женской одежды. И, конечно, почешет репу: «Это так теперь модно? Что-то непонятно, короче».

Первая функция одежды — закрыть от наготы и уберечь от неблагоприятных природных условий. Однако мы все люди культуры, и понятие сексуальности очень сильно гуляет от представителя к представителю, от страны к стране. Разные люди находят сексуальными разные вещи. Мы знаем, что даже асексуальность может для кого-то быть сексуальной. Вопрос в культурном бэкграунде — том, как ты воспитан, что тебя окружало в детстве. 
В России в принципе не принято свободно говорить на темы, связанные с сексуальностью. Вероятно, всё еще дают о себе знать комплексы, доставшиеся в наследство от Советского Союза. И потом девять месяцев в году россияне вынуждены носить на себе шкаф. Сложнее говорить о сексуальности, если она не такая наглядная, как у более раскрепощенных южан. В России секс-символ — это мужик, который как кремень, за которым как за каменной стеной. Есть подозрение, что для народных масс нашей страны лучшим выразителем такого представления о мужской сексуальности является наш президент. Но мне на него смотреть как-то даже неловко. 

Павел Самохвалов
фотограф

Мода, как мне кажется, и есть ретранслятор сексуальности. Вопрос в том, кто, как, для кого и с какой целью транслирует свою сексуальность. Откровенно или агрессивно, опосредованно или завуалированно. Бородатый лесоруб в свитере с оленями и лоснящийся мачо с пронзительным взглядом в трусах Calvin Klein — и то и другое на картинке, естественно, транслирует сексуальность. Далее начинаются споры, на кого обращена их сексуальность. Это если пользоваться примерами бумажного глянца.

То, что происходит с мужской модой сейчас, вообще сложно рассматривать, оперируя устоявшимися определениями сексуальности. В России, к сожалению, по-прежнему легко стать первым парнем на деревне, просто надев розовую майку. Или сразу последним — красота в глазах смотрящего.

До недавних пор я снимал для российской рекламы и глянца в основном мужчин и, скажу честно, и там и там существуют шаблонные представления о том, как должен выглядеть мужчина. Поэтому так сложилось, что понятие сексуальности почти не попадало в мое поле зрения. Удавалось справляться с кадром, не углубляясь в аспекты внешней сексуальности, которая была словно под моей собственной цензурой или запретом главных редакторов изданий вроде GQ и Esquire. Для меня привлекательность мужского образа всегда лежала где-то в области харизмы, спокойствия и скрытой силы скорее, нежели в демонстрации вторичных половых признаков, которые я предпочел бы скрыть в кадре.

Если бы передо мной стояла задача выглядеть сексуально, мне бы для начала пришлось мчаться в тренажерный зал. Впрочем, комплексов на этот счет у меня нет, поэтому я там не пропадаю. Хотя, каюсь, пару раз селфи в раздевалке бассейна я сделал.

Мне невероятно повезло, меня с ног до головы одевает Катя Богданович. Я полностью доверил ей свой внешний вид. Взгляды на мужскую моду у нас практически полностью совпадают. В одежде, которую она мне выбирает, я чувствую себя как никогда собой. К тому же представления о собственной привлекательности также полностью привиты ею. Она говорит, что природа меня наградила. Окей. В детстве я ненавидел зеркало, а теперь я ему говорю: как хорошо, что это я.

Я не считаю, что мужчина непременно должен транслировать внешнюю сексуальность. Как минимум в отрыве от ума и чувства юмора. Этим мне и нравится современная мужская мода: она больше не скована кодексом мачо, не держится рьяно за знаки половых различий, она иронична, легка и сложна одновременно.