ПрофессияАвтор комикса
«Мой секс» о разговорах
на откровенные темы

На этой неделе в Австрии состоялась премьера спектакля по книге Алёны Камышевской «Мой секс». Откровенная комикс-история о жизни автора, в том числе сексуальной, получила единодушное одобрение в момент выхода. Без лишнего стеснения Камышевская рассказывает обо всём, что с ней произошло, заостряя внимание на том, о чём обычно «не принято» говорить: детской травме, изнасиловании, первом и далеко не последнем сексуальном опыте. Выросшая в стране, где секса не было, она остро переживает табуированность вопроса сейчас. Мы поговорили с художницей о том, как комиксы помогают оставить болезненный опыт в прошлом, силе автобиографических историй и том, почему замалчивать проблемы — не выход.

Я окончила Московское художественное Училище памяти 1905 года. С тех пор пытаюсь зарабатывать этим, но мой доход именно от комиксов очень мал, так что в каком-то смысле это хобби. До «Моего секса» я рисовала короткие истории обо всём на свете: не только о себе, любви и сексе, но и просто о самых разных аспектах жизни. Дважды я получала призы на фестивалях комиксов за свои истории. Примерно в то время, когда я решилась на «Мой секс», я рисовала иллюстрации для периодических изданий — иногда им нужны были комиксы.

Я не только художница, но и писательница. «Алёна Камышевская» — это псевдоним, который был придуман для газетных публикаций. Моя первая повесть под названием «Дневник нимфоманки» была напечатана в эротической газете «Ещё». Одним из вариантов названия тогда был «Дневник феминистки» — не оттого, что я путаю эти понятия, а просто потому что публиковать свои «интимные дневники» считалось слишком смелым шагом для приличной девушки. Я не хотела брать псевдоним, но главный редактор настаивал на том, что все его авторы так делают, чтобы случайно не огорчить мам и бабушек. С тех пор в «Ещё» были опубликованы несколько моих историй — так я поняла, что людям интересно то, что я пишу, и решилась нарисовать большую книгу. Псевдоним — это удобно, когда не хочешь, чтобы мама узнала, что ты о ней думаешь (но я работаю над этим). Остальные знают о том, что я пишу эротику. Газета, правда, закрылась два года назад, кажется, что очень вовремя, я не представляю ее жизнь в современной России. А так иногда хочется порассуждать о сексе во время овуляции!

Я давно варюсь в нашем комиксовом сообществе под своим настоящим именем, теперь все узнали, что я к тому же еще и Камышевская. Когда книга была напечатана и мне выпала честь ее презентовать в Центре комиксов и визуальной культуры при Библиотеке молодежи, оказалось, что напечатать слово «секс» на афише мероприятия они не могут. Обещали поставить книгу на верхнюю полку в читальный зал — кто дотянется, тот узнает, что в книге нет ни одной эротической картинки, нет мата, но один раз употребляется слово «жопа». На книге я сама поставила ограничение 18+ — просто мне хотелось поговорить с читателем по-взрослому.

Комикс — это не всегда «поржать», тем более такой, как мой. Автобиографические комиксы — это всегда про «рыдать». В 1995-м я увидела книгу «Léon la сame» Николя де Креси в книжном магазине в Париже. Он очаровал меня с первого взгляда: я вцепилась в издание и умолила отца купить его мне. Это было настоящее духовное родство, хотя там даже не автобиография была, а просто жизнь человека в абсурдном стиле, а-ля Тулуз-Лотрек или Мунк. Я думаю, что моему издателю Диме Яковлеву так же, как и мне, кажется, что это не такое уж бессмысленное дело — издавать книги. Да, возможно, комиксы в России — вещь очень эксклюзивная, но мы не одни тут такие. При этом комиксы сейчас в стране набирают популярность. Я сама мыслю комиксами и раскадровками — хотелось бы поделиться ими. Сейчас все умеют писать, а вот писать и рисовать — не все.

Издательство «Бумкнига», которое меня напечатало, выпустило уже несколько автобиографических историй. Хотя я и не хотела во время работы над книгой «подсматривать», кто как решил какую проблему с графикой, цветом, шрифтом и прочим, я прочитала почти все. Надо сказать, что все эти автобиографии нарисованы «быстро» — когда из тебя прет, делать медленно просто не получится. Да и делалось это наверняка, как и у меня, параллельно с основной работой, то есть никак не оплачивалось. Если бы я раскрашивала кадры, то у меня на книгу ушло бы не три года, а лет девять. К тому же это был очень терапевтичный опыт. Книга закончена, выпущена, теперь можно заполнять образовавшуюся пустоту новыми образами. Я считаю, что нужно рисовать спорные и стремные моменты своей жизни. Так они останутся на бумаге, а не в вашем сердце.

Всякое творчество — это освобождение от страхов, так было и у меня. С другой стороны, это еще и адаптация себя для других: «Вот я какой/какая. Посмотрите». Многие рисуют не себя, а абстрактного персонажа в ситуациях, близких к реально произошедшим с автором. Одни рисуют, как трудно убить дракона, потому что он был твоим другом, а другие — как трудно убить друга, хоть он и дракон. Одна женщина спросила меня: «А почему вы думаете, что нам интересно читать про вас?» Я ей тогда ответила какую-то чушь, а надо было так. Авторы почти всегда пишут про себя. Даже если они пишут чужую биографию, они всё равно где-нибудь да проколются: герой закажет тот кофе, который любит сам автор.

Мое детство — это 70–80-е годы. Замуж я вышла, когда в стране произошел путч. Секс и свобода пришли в мою жизнь одновременно. До этого секса у нас в стране не было, а то, что происходило между мужчиной и женщиной, вызывало отвращение. Да и поцелуй педофила надолго меня затормозил в развитии отношений с противоположным полом. Про то, что делать с месячными, мне никто никогда не рассказывал: в пионерский лагерь мама дала вату и иголку с ниткой — как вспомню, так вздрогну. Шесть лет детства в дипломатическом сообществе за границей я считаю вообще убитыми: никаких луж, грязных коленок, котят и прочее. «Что подумают» и «что скажут» сковывало не только действия, но и сознание.

Ненавижу до сих пор, когда от меня ждут чего-то как от женщины — в одежде, в быту. Когда я работала сценаристом в одном мультфильме по известной русской народной сказке, я написала сюжет под девочку, хотя в главной роли был мальчик. Я считаю, что девочки тоже могут быть победительницами. Доходило до гадкого иногда, конечно. Мой знакомый, узнав, что я родилась не в Москве и много лет проработала сценаристкой и главной художницей со своим бывшим мужем-режиссером, спросил: а) то есть ты по блату при нем работала? б) так это его квартира? Отвечаю всем — квартира моя, сценарии и картинки я делала очень хорошие, поэтому последний мой фильм на YouTube имеет 34 миллиона просмотров. Не «насосала».

Общество в последнее время деградировало, чуть ли не до уровня Средних веков. Ждать уважительного отношения к женщине не приходится. Я рисую иногда комиксы на заказ, так в половине случаев просят «сиськи». Вообще государство должно уже обратить внимание на воспитание детей, дать возможность маме внедрить в голову ребенка такие понятия, как «добро», «любовь», «созидание», «мир» и «смерть», «зло», «ненависть», «война». Я горжусь тем, что когда меня позвали на хорошо оплачиваемую работу в известный сейчас сериал, я решила в пользу дочки. Лучше я буду дома порисовывать за небольшие деньги, чем каждый день на 12 часов исчезать из дома. Ей тогда было пять лет и я ей очень нужна была.

Я давала свою книгу дочери, ей уже 14 лет, так что для нее проблемы взросления и осознания себя актуальны. С ее слов, что-то она прочла, что-то — нет, но я не стала давить и спрашивать, что именно и почему. Мы с ней периодически разговариваем о жизни, думаю, она получает достаточно информации. Самое главное в воспитании ребенка — это любовь, я ее очень люблю и доверяю во всём. В работе над книгой я иногда ей показывала раскадровку и спрашивала совета, понятно ли, что я хотела сказать.

На чужих ошибках не учатся. Но сейчас, действительно, есть куда позвонить в случае насилия. Тот же интернет: если тебя мучает вопрос, забей его в поисковик — получишь ответы. Двадцать пять лет назад такого не было, зато было время подумать — не знаю, что лучше. Я не чувствую себя жертвой насилия. Как-то справилась, вышла, забыла уже. Дочка сейчас подрастает — я рассказала ей, что я о ней беспокоюсь, что мне очень важно, чтобы она не рисковала жизнью, что если она умрет, я очень огорчусь.

Пока я рисовала книгу, выходили законы, и я понимала, что мой невинный комикс легко может попасть под запрет о пропаганде педофилии, наркотиков и гомосексуальных отношений или оскорбить чьи-нибудь религиозные чувства. Я что-то исправляла, пришлось даже выкинуть весь мат, но всё равно словом «секс» кого-то наверняка оскорбила. Слава богу, книга пока не получила нареканий ни от каких служб, возможно, сказался опыт работы в эротическом издании. Если бы Булгаков жил в наше время, он бы написал другие «Записки юного врача». Слушать бытующие предрассудки всегда дико. От орального секса можно забеременеть. Анальный секс спасет твою невинность. Если незамужняя женщина имеет любовников, то она ***, а если речь идет о мужчине — это нормально, ну не дрочить же. Я несколько лет провела в «Ответах» в «Теме для взрослых» на Mail.ru, такого там наслушалась.

Скоро у нас запретят секс, и не только слово, но и сам процесс. Платок на голову, юбка до пола, рукава до запястья — а то «сама напросилась». У нас до сих пор плохо не с сексом, а с пониманием, что такое секс. Наверное, он вполне опять может оказаться тайной и грехом. «Дрочить — грех!» — так нигде не написано, кроме как у меня в книге и в соответствующем контексте. По легенде Тангейзер пострадал от обывателей, когда любовь и секс объединил в своей песне, правда потом так каялся, что его грех был прощен. А сейчас даже такого Тангейзера нельзя видеть в спектакле, что показательно. Любовь — это духовное родство, никакого тела? Я не согласна — это слишком узко.

У меня была депрессия — не уверена, что я ее победила, но вокруг меня люди, которые меня любят, что очень важно. Стоило мне закончить книгу, как передо мной оказался совершенно идеальный мужчина, который приложил немало усилий, чтобы доказать мне, что он — то, что надо. Я влюбилась и теперь хочу про него тоже нарисовать книгу. Он — типичная «пятая колонна», и мне было бы интересно понять, как хороший человек жил-жил, а потом понял, что он теперь называется «пятой колонной» за то, что «слишком умный», знает свои права, Конституцию и Уголовный кодекс.

Каким-то волшебным способом на меня вышла австрийская переводчица Рут Альтенхофер, которая считает, что русский комикс незаслуженно остается в тени и его надо продвигать в России и на Западе. Оказалось, у нее есть знакомый театральный режиссер, а у того целая труппа, и вместе они придумали сделать спектакль по моей книге. Премьера прошла 15 апреля, я пока не видела еще ничего, но очень интересно. Сейчас рисую серию коротких историй о людях, которые победили болезнь. С сексом это никак не связано. Началась эта серия с таксы, у которой парализовало задние лапы, но на даче она продолжала рыть норы, а теперь уже бегает на всех четырех.

Фотография: Женя Филатова