Путешествия«Терапия севером»:
Как я уехала жить
на Шпицберген

Последние пять лет я работала веб-дизайнером на фрилансе. Это позволяло самостоятельно распоряжаться собственным временем, давало свободу передвижения и неплохую зарплату. Я принципиально против того, чтобы долго находиться в зоне комфорта. Но в тот раз всё случилось против моей воли: машина, взятая в кредит, авария, компенсация страховки встречному автомобилю. Чтобы решить проблему, я занялась нескончаемой очередью проектов, и всё моё время поглотила работа. 

Тогда мне и пришла в голову идея терапии севером — я обожаю зиму, снег, мороз. Я рассматривала карту России, искала самые удалённые населённые пункты и по воле случая узнала о посёлке Баренцбурге на архипелаге Шпицберген. Но не прошло и недели после покупки билета, как энтузиазм угас и перспектива остаться дома за компьютером стала казаться не такой уж плохой — это было гораздо комфортнее, чем отправиться в дальний путь. От предстоящей поездки был минимум ожиданий. Тем не менее всего через несколько часов после того, как самолёт приземлился на архипелаге, я решила остаться здесь жить. Меня не раз спрашивали почему, и я искренне пожимала плечами. Горы, снег, океан — да, но намного важнее то, что я наконец почувствовала, что нахожусь там, где мне нужно быть, словно приехала домой после долгой поездки.

Мне сразу понравилась размеренность арктической жизни. Вокруг деревянные домишки, изредка мимо проезжают снегоходы, люди разгуливают с собаками или на лыжах. Я гуляла с утра до вечера, просто дышала чистым воздухом и наблюдала за местным укладом жизни. В российском посёлке Баренцбурге я провела две из трёх своих недель на Шпицбергене. Уже в полной уверенности, что я планирую поселиться на архипелаге, я пришла в Центр арктического туризма «Грумант» и попросилась на работу. Мне предложили стать гидом и по совместительству дизайнером. Так возможность пожить в Арктике стала превращаться в реальность. Шла осень 2014 года.

Публикация от Svalbard Arctic Life (@infuse13) Окт 21 2014 в 9:24 PDT

Баренцбург

Контракт с «Арктикуглем», а вместе с ним и новая жизнь, начались в январе 2015 года. Полярная ночь на архипелаге длится до конца февраля, поэтому, когда мы с другими сотрудниками подлетали к Шпицбергену, из самолёта в кромешной тьме виднелись лишь огни взлётно-посадочной полосы. В аэропорту нас встретил служебный вертолёт Ми-8. На тот момент это был единственный способ попасть в Баренцбург.

В посёлке живет и работает около четырёхсот человек, все без исключения — на государственный трест. Зимой от аэропорта до посёлка можно добраться на снегоходе, летом — на лодке. Многие рабочие приезжают сразу на пару лет, поэтому у них нет ни снегоходов, ни лодок. Выбраться из посёлка самостоятельно простому работнику практически невозможно, да и не рекомендуется, так как всегда есть вероятность встретиться с медведем. В последние годы добыча угля не может обеспечить людям достойную жизнь, поэтому в Баренцбурге возлагают большие надежды на туризм, ведь многие интересуются Арктикой и русской культурой.

Я поселилась в хостеле c другими ребятами. Мне с лихвой хватало жизненного пространства, но было мало личного: мы все делили одну, пусть и большую комнату. В хостеле у меня постоянно возникало ощущение коммуналки: то кто-то устраивал ночные посиделки, то в помещении были малознакомые люди. К сожалению, ужиться мы так и не смогли: постоянно возникали конфликты из-за бытовых вопросов, а с кем-то мы не сошлись характерами.

Я сознательно выбрала реальность без друзей и привычных развлечений: никаких душевных разговоров за кружечкой кофе, походов на выставки и в кино, никакой возможности взять и уехать куда-нибудь на пару дней просто потому, что хочется. В трудные минуты я смотрела на северное сияние, радовалась кричащим песцам за окном и подкармливала пугливых коротконогих оленей. Я отказалась от того, что раньше было мне так важно для поддержания боевого духа, ради студёных ветров и новой жизни. Это был мой личный челлендж.

В феврале появились первые туристы — они приезжали организованными группами из норвежского Лонгйира на снегоходах. Моей задачей было провести им экскурсию по посёлку и рассказать вкратце его историю. Тогда мне едва-едва хватало английского и на моем счету не было и десятка публичных выступлений. Но желание рассказывать экскурсии интересно подтолкнуло к тому, чтобы развиваться дальше; кроме того, в свободное время я начала изучать норвежский язык.

Однажды я по работе поехала в Лонгйир. Управлять снегоходом в первый раз оказалось довольно сложно: надо было постоянно концентрироваться на дороге, справляться с холодом, который всё равно пробивался через тонну одежды, и привыкать к непрекращающемуся шуму двигателя. В соседнем Лонгйире по сравнению с Баренцбургом активность зашкаливала: здесь была масса людей, снегоходов, собак. День тогда выдался чудесный, и я словно на мгновение вернулась в мир нового и увлекательного.

В марте произошло ещё одно большое событие — солнечное затмение. Из-за наплыва туристов мы много работали, бывало, по несколько недель без выходных. Правда, ненормированный график не отражался на зарплате, и это усиливало напряжение между начальством и подчинёнными. Это поначалу ты радуешься, что в принципе находишься на Шпицбергене, а потом понимаешь, что здесь есть свои трудности и деваться некуда — остаётся только вернуться домой. Но сложнее всего было справиться с недостатком общения. Я не самый открытый человек и способна развлечь себя, но он всё равно ощущался: я скучала по друзьям и знакомым. Обещала себе: всё скоро кончится, надо просто немного потерпеть, быть сильной, как бы тяжело ни было.

В середине мая закончился зимний сезон, и мы начали подготовку к летнему. Даже тогда в Баренцбурге были проблемы с едой. Овощи, фрукты и молочные продукты привозили раз в месяц на корабле или самолёте. Люди стояли в очереди несколько часов, чтобы успеть купить хоть что-то свежее. Многое распродавали за пару-тройку дней. Просроченные продукты тоже шли в ход, причём по тем же ценам. Чтобы хоть как-то сэкономить деньги и не тратить всё на дорогие продукты, я перешла на крупы и консервы, дополняя их хлебом, маслом и сгущёнкой. Разнообразить рацион помогала местная столовая: супы, салаты, отбивные, котлеты и компот по умеренным ценам. Правда, и там меню повторялось изо дня в день.

К концу сезона отношения с руководством окончательно разладились, и пришлось задуматься о переменах. Из Баренцбурга я уехала за полтора месяца до окончания действия контракта и решила никогда туда не возвращаться. Но уезжать с самого архипелага я не хотела. Есть в Шпицбергене что-то магическое, что притягивает к себе.

Лонгйир

Пока на Шпицбергене стояла полярная ночь, я была на материке и обдумывала, как я могу остаться в норвежском посёлке Лонгйир: жизнь там казалась многообещающей и более разнообразной по сравнению с Баренцбургом. Многое решала шенгенская виза, которая заканчивалась в январе. На самом архипелаге виза не нужна, но, чтобы проскочить транзитом через Осло, без неё не обойтись. Я долго сомневалась, но в итоге собрала вещи и решила поехать. Риск оправдался. Мне несказанно повезло, и работа нашлась на следующий день: в одном из отелей срочно был нужен человек на ресепшен, а у меня уже был опыт работы в отеле, я знала английский и немного норвежский, так что меня взяли.

Лонгйир — многонациональный город: здесь живёт около двух с половиной тысяч человек из более сорока стран. Цель многих из них не арктическая романтика, а возможность заработать денег. Во многом условия здесь похожи на материковые: есть большой супермаркет, почта, больница, школа, детский сад, рестораны, бары, отели и даже университет.

Первое, что бросается в глаза в городе, — обилие снегоходов. Они стоят везде: на организованных парковках, у частных домов, в полях, в долинах. Ты сразу чувствуешь себя свободным человеком, когда получаешь такие возможности передвижения. Второе, что обращает на себя внимание: обычные люди носят с собой крупнокалиберное огнестрельное оружие. Так как всегда есть риск встретиться за пределами города с белым медведем, носить оружие не просто разрешают, но и рекомендуют. Удивительно, но карабины и пистолеты можно купить и в магазине, и через группу в фейсбуке. Несмотря на это уровень преступности в городе близок к нулю.

Я начала работать в отеле, когда другой персонал был ещё в отпусках. Кроме работы с бронированиями, заселением гостей, мне перепала часть других обязанностей: завтраки, уборка, круглосуточный телефон, почта и финансовые отчёты. За короткий промежуток времени я в подробностях выяснила, как работает отель, и, кажется, довольно неплохо справлялась.

Самое замечательное время в городе — апрель. Долины превращаются в снегоходные хайвеи, люди готовятся к лыжному марафону, в Лонгйир приезжает много богатых путешественников, которые собираются в экспедицию на Северный полюс. Я с головой окунулась в работу: сотрудников не хватало и рабочий день растягивался на одиннадцать часов. В этот раз все сверхурочные оплачивались дополнительно.

Я познакомилась с несколькими русскоговорящими ребятами, и мы по возможности проводили время вместе. Зимой могли сесть на снегоход и уехать на другую сторону фьорда попить чай с печеньем. Я любила ходить на лыжах или подниматься на одну из многочисленных гор, чтобы посмотреть на закат, — легко быть ближе к природе, когда она начинается прямо за порогом. В полярный день было особенно приятно устраивать барбекю у дома или на берегу фьорда. Лето на Шпицбергене довольно прохладное, практически всегда ходишь в куртке и шапке — зато в солнечных очках можешь щеголять даже ночью.

Но несмотря на значительные перемены на второй год жизни на Шпицбергене, после нескольких месяцев вновь пришло чувство неудовлетворённости. Дни превратились в простую рутину «работа — дом». Казалось, что за два года принципиально ничего не изменилось, что я всё ещё не могу управлять своим временем, как захочется. Качество жизни стало намного лучше, но я этого не замечала: зацикливалась на том, что не сделано, и совсем не учитывала маленькие шажки вперед. Я опять убеждала себя, что надо просто немного потерпеть, поработать ещё, словно это какой-то забег, а впереди желанный приз. Стыдно признавать, что всё это происходило со мной в таком невероятном месте, как Шпицберген, где человек, казалось бы, должен чувствовать себя счастливым и свободным.

Публикация от Svalbard Arctic Life (@infuse13) Фев 10 2015 в 12:21 PST

Что дальше

Встряхнуться и ещё раз оглядеться вокруг мне помог отпуск. Я стала радоваться каждому улучшению, каждому новому шагу. Сейчас из моего дома видны горы и залив. Весной и осенью я не устаю поражаться красоте и разнообразию рассветов, а летом, когда приплывают белуги, медитативно наблюдаю за ними в окно. Я ценю возможность практически в любой момент встать на лыжи или сесть на снегоход и уже через несколько минут оказаться в бесконечной долине. Меня всё ещё впечатляют северные сияния, огромные ярко-голубые ледники и заснеженные вершины гор, похожие на зефир.

Иногда я задаюсь вопросом, что дальше, и постоянно прихожу к мысли, что пока не готова уехать со Шпицбергена. Здесь ещё слишком многое нужно сделать, многому научиться, многое пережить, перебояться. Только, пожалуй, без фанатизма.

Фотографии: baluhh — stock.adobe.com, wira91 — stock.adobe.com