Секс«А не догадается ли она, что со мной что-то „не так“?»: Интерсекс-люди о своём сексуальном опыте
Советы интерсекс-людям и их партнёрам
Интерсекс-люди рождаются с половыми признаками, которые не подпадают под типичные определения «мужского» и «женского» тела. По разным подсчётам, интерсекс-людей на планете до 1,7 % — примерно столько же, сколько людей с рыжими волосами. Но если массовые притеснения за цвет волос отошли в прошлое, то за особенности строения тела всё ещё принято подвергать негуманному обращению.
Несмотря на то, что интерсекс-особенности зачастую не несут вреда здоровью и являются просто одной из возможных форм телесности, интерсекс-людей подвергают принудительным операциям на гениталиях. Причём, как правило, делают это в детском и подростковом возрасте, не давая возможности выбора. Например, усекают «слишком большой» клитор, создают вагину из прямой кишки или оперируют внутренние органы. Такие вмешательства нередко вредят: человек может потерять чувствительность или будет вынужден всю жизнь принимать гормоны. Вдобавок интерсекс-подростки жалуются на бестактное обращение врачей.
Вместе с инициативой «Интерсекс.ру» мы поговорили с разными интерсекс-людьми об их сексуальном опыте и самопринятии, а также попросили дать советы: как для других интерсекс-людей, так и для их партнёров.
Текст: Саша Казанцева, ведущая телеграм-канала «Помыла руки»
Я даже шучу, что вообще удивительно, почему я трачу время на что-то, кроме секса
При рождении меня записали как младенца женского пола — исходили из внешнего вида моих гениталий. О том, что в брюшной полости у меня есть одно яичко, а вторая гонада не сформировалась ни в яичко, ни в яичник, тогда никто не знал.
Когда я стал подростком, яичко стало выделять мужские гормоны — соответственно, у меня начал ломаться голос, появились волосы на лице, существенно увеличился клитор. Я обрадовался таким изменениям: теперь окружающие воспринимали меня как мальчика, а значит, повышался мой шанс завести отношения с девочками, которые мне нравились. В противном случае всё было бы намного сложнее, ведь я рос в очень гомофобной среде.
Тем не менее стереотипы мешали мне принимать себя и своё тело. Мне казалось, что гениталии и внутренние органы должны строго соответствовать только одному из двух вариантов (в моём случае — «мужскому»). Поэтому до двадцати лет я всегда скрывал свою анатомию от партнёрш, маскировался всевозможными путями. Никто никогда не дотрагивался до меня ниже пояса. В итоге секс превращался в один большой стресс и постоянные мысли: «А не догадается ли она, что со мной что-то „не так“?»
К счастью, этот период закончился. Одна из девушек случайно раскрыла «обман» и среагировала совершенно адекватно — с тех пор я перестал скрывать свою вариацию. Конечно, есть стереотип, что «мужская» внешность подразумевает определённые гениталии — но в своей жизни я ни разу не столкнулся с непринятием. Думаю, можно сделать вывод, что сексуальное влечение к человеку важнее того, как выглядит его промежность.
А вот врачи крайне негативно повлияли на мои отношения с телом. В детстве мужчины-психиатры открыто говорили мне, что с моим набором гениталий «ни одна адекватная женщина не посмотрит», а если и посмотрит, то «мы её полечим». К сожалению, среди людей старой закалки, особенно мужчин, бытует миф, что секс — это исключительно пенисо-вагинальный контакт. Хотя, конечно, далеко не всем женщинам он приносит удовольствие сам по себе. Если бы врачи говорили об этом с подростками или хотя бы не высказывали свои оценочные суждения о гениталиях ребёнка — жить было бы намного проще.
Даже сейчас, во взрослом возрасте, поход к гинекологу для меня — целая история. Во-первых, на записавшегося к гинекологу «мужчину» обращают повышенное внимание даже в Москве или Питере. Во-вторых, врачи бывают крайне некорректны. Например, однажды у меня было кровотечение, а доктор сказал: «Скорее всего, вам повредили влагалище членом». Простите, но наличие вагины вообще не означает, что в неё обязательно засовывают член. Неважно, какой у меня гендер, — я не хочу, чтобы о моей сексуальной жизни судили только по внешнему виду моих гениталий.
Но несмотря ни на что я вижу в своих особенностях много плюсов. Благодаря моей редкой вариации, у меня есть и увеличенный клитор (функционирующий как небольшого размера член), и небольшое влагалище, и простата. Я даже шучу, что вообще удивительно, почему я трачу время на что-то, кроме секса. А если без шуток, то помимо прочего мне досталась женская гендерная социализация, которая помогает бережно относиться к партнёршам и строить доверительные сексуальные отношения. Также я понимаю женскую анатомию. Остальное — дело практики и честного диалога с любимым человеком.
Люди часто говорят о некоем «биологическом поле», но не всегда понимают, что это совокупность характеристик: гонадных, генитальных, хромосомных. В моём случае биологические признаки не могут однозначно охарактеризовать пол: у меня кариотип ХХ (так называемый женский хромосомный набор), мужской фенотип (то есть моя внешность считывается как «мужская»; половые железы смешанного типа, гениталии — промежуточного.
Если вы встречаетесь с интерсекс-человком — обязательно разговаривайте друг с другом, задавайте вопросы и избегайте предположений. Например, если у интерсекс-человека есть влагалище, это совершенно не значит, что ему нравится проникающий секс. Стройте диалог максимально бережно и корректно. Помните, что интерсекс-люди и так вынуждены переживать много дискомфорта и дискриминации, которая начинается с младенчества. Всегда спрашивайте разрешение на взаимодействие с конкретными частями тела.
Путной информации об интерсекс-людях катастрофически мало, а секспросвета для нас нет вообще. Очень не хватает информации о предохранении: из-за того, что многие интерсекс-люди бесплодны, может показаться, что нам не надо предохраняться. Но это не так: средства защиты позволяют избежать ИППП. Я уверен, что все тела прекрасны, и хочу, чтобы интерсекс-людям не приходилось чувствовать стыд за своё тело, даже если оно не вписывается в некие «стандарты».
Я родилась без матки и с укороченным влагалищем, около полутора сантиметров. Операцию не делала, а растянула влагалище сама при помощи бужирования — упражнений со специальным приспособлением. О моих особенностях нам с мамой в грубой форме рассказал мужчина-врач, к которому мы пришли, когда мне было семнадцать лет. Ещё он добавил, что я никогда не смогу иметь детей, а заниматься сексом я смогу либо если сделаю операцию, либо если сама растяну влагалище с партнёром, либо анально: «Приходите, когда появится парень».
Невозможность иметь детей меня не сильно расстроила, хотя врач был не прав: женщина с моим синдромом может завести детей при помощи суррогатного материнства. Зато в моей голове засела установка: «Я должна найти парня, чтобы решить проблему с влагалищем и стать „нормальной“. Но какой парень на это согласится?» У меня появился страх перед сексуальной жизнью и мужчинами. Я замкнулась, спрятала все чувства в себе, ненавидела своё тело. Ушла с головой в учёбу и затем в работу, а ночами рыдала и думала, что у меня никогда не будет секса, партнёра, семьи. А ещё мне было очень стыдно и страшно перед гинекологами, так что хотелось плакать. На вынужденных медосмотрах в университете и на работе я говорила, что не живу половой жизнью, и так избегала осмотра на кресле.
Это были ужасные чувства, от которых я смогла избавиться только спустя десять лет, и тогда же завела первые отношения. Сейчас мой интерсекс-статус никак не сказывается на сексуальной жизни: я занимаюсь сексом с проникновением и регулярно испытываю оргазмы. Разве что когда у мужчины член больше 18 сантиметров, я могу предупредить, что моё влагалище небольшого размера. Некоторые из партнёров с большим размером пениса замечали, что при первых контактах пенис не входит полностью. Отсутствие менструаций и риска забеременеть меня радует (но это не означает, что не нужно использовать презервативы).
Единственное, мои последние отношения закончились из-за того, что молодой человек не принял, что я не могу родить ребёнка самостоятельно. Варианты суррогатного материнства или усыновления не входили в его картину мира, и мы расстались.
Я бы хотела, чтобы больше людей знало о том, что женщины могут быть разными и отсутствие матки и менструального цикла — это просто один из вариантов.
Я считаю себя мужчиной, который феерически играет роль женщины: мой хромосомный набор 46XY, при этом внешность женская. У меня есть маленький член — ну или здоровенный клитор (такое название меня не смущает, и гендерной дисфории я не испытываю). Когда в шестнадцать лет на школьном медобследовании я узнал, что я интерсекс-человек, то очень обрадовался: наконец-то всё встало на свои места! Я понял, почему я отличался от девочек поведением и вкусами и почему меня тянуло в мужской коллектив. Я даже стал даже задирать нос: вот ведь, я мужчина.
Общение с врачами не повлияло на меня психологически, я достаточно самоуверен. Но яички, спрятанные в брюшной полости, они мне удалили и не информировали, что можно было их оставить. Хотели ещё отрезать член, но я как-то сориентировался и не дал этого сделать. Сексом я занимаюсь с восемнадцати лет, и он для меня всегда был приятным. Единственная моя проблема — это желание секса с женщинами и страх быть отвергнутым ими, ведь из-за размера моего члена я не могу пользоваться им как обычные мужчины (хотя мне очень этого хочется). Поэтому секс у меня в основном с мужчинами, правда, я не приемлю те позы, в которых я не сверху.
До первого секса я очень боялся, что не смогу объяснить партнёру, почему не могу иметь детей. Но это было напрасно: до сих пор это не создаёт проблем, хотя мне уже почти тридцать шесть лет. И о том, что я интерсекс-человек, я всегда рассказываю. Я бы хотел, чтобы врачи не смели удалять половые органы таким, как я. Не знаю, что бы я делал без возможности испытать оргазм, если бы мне удалили клитор. А из-за удаления яичек мне приходится постоянно покупать и принимать дорогие гормоны.
Единственная моя проблема — это желание секса с женщинами и страх быть отвергнутым ими
Диагноз «отсутствие влагалища» мне поставили в девятнадцать лет на гинекологическом обследовании и сразу сказали, что необходимо сделать операцию: создать искусственное влагалище из прямой кишки. И хотя на каждый мой осмотр собирались врачи со всей больницы, в целом доктора вели себя вполне корректно. Сказали, что сама я не рожу, но могу обратиться к суррогатному материнству, мои яйцеклетки для этого подходят. Поддерживали психологически: говорили, что внешне я в любом случае выгляжу как полноценная женщина и что не нужно замыкаться в себе.
После операции, когда я стала жить половой жизнью, меня напрягло отсутствие оргазма. Я поехала консультироваться к своему хирургу, и она объяснила, что оргазмы можно испытывать от стимуляции клитора, а также показала, как можно их вызывать. Мы стали практиковать этот метод с моим молодым человеком. У меня не было проблем ни с принятием себя, ни с сексуальной жизнью. Но я росла на Кавказе, в консервативной среде, где главной задачей женщины считается деторождение. А если женщина не может дать жизнь новому человеку — то она «не женщина». Не знаю, повлияла ли на меня такая установка общества, но я сразу решила, что буду делать карьеру и стану успешной женщиной, яркой и красивой, уеду отсюда и буду жить как хочу. Последние двадцать лет я это успешно реализовываю.
Я изучала своё тело, искала эрогенные зоны и училась получать удовольствие от процесса, а затем увлеклась БДСМ-культурой. Могу сказать, что сейчас у меня нет никаких комплексов в плане секса и я получаю удовольствие с каждым партнёром. Также я десять лет прожила в браке, и единственная сложность, с которой мы столкнулись, — регулярные причитания окружающих о том, почему у нас «до сих пор» нет детей.
У меня есть такая особенность: в начале проникновения у меня бывают непродолжительные дискомфортные ощущения. Поэтому я всегда предупреждаю партнёров, что набирать темп нужно плавно, а когда дискомфорт проходит — можно уже отдаться страсти. Возможно, такое может быть и у других женщин с похожей операцией, и такие нюансы надо всегда озвучивать партнёру. Важно принять себя и свою уникальность, ведь все мы можем испытывать удовольствие.
Во время секса, особенно в подростковые годы, я зачастую даже не раздевался: мне было стыдно, я боялся напугать партнёршу
До двенадцати лет я играл в футбол без майки, легко набирал мышцы — и мне назначили заместительную гормональную терапию по «женскому» типу: ведь при рождении мне приписали женский пол. Но, несмотря на препараты, моя грудь не развилась достаточно, волосы на теле росли по мужскому типу, а ещё у меня сформировался большой размер ноги и маскулинные черты лица. Плюс я по-прежнему был сильнее обычных девочек.
В девятнадцать лет я решил, что хочу пройти комиссию для юридической смены женского пола на мужской. Для этого надо было посетить эндокринолога, а после меня направили на кариотипирование (хромосомный анализ). Так я узнал о своём интерсекс-статусе. Оказалось, что мой хромосомный набор — 46XY. При рождении у меня были гениталии промежуточной формы, но мне сделали операцию: сформировали влагалище и сместили уретру. Это объясняло и почему я отличался от девочек, и с чем были связаны мои проблемы с мочеполовой системой (цистит и пиелонефрит), и почему вагинальное проникновение не получалось у меня даже при самоизучении.
До этого, когда я спрашивал врачей, почему мой клитор выглядит иначе, они отвечали, что мне «кажется», а про влагалище говорили: «Ничего, правильный мужик всё растянет». Но мне повезло: полового влечения к мужчинам я никогда не испытывал и не получил травмирующего опыта. При этом во время секса, особенно в подростковые годы, я зачастую даже не раздевался: мне было стыдно, я боялся напугать партнёршу и переживал, что со мной что-то «не так». В какой-то момент я даже думал вовсе отказаться от секса из-за того, что казался себе уродом, особенно ниже пояса.
Пока что секс для меня болезненная тема: я всегда рад доставить удовольствие своей девушке, но у меня большие проблемы с принятием собственной телесности и с тем, чтобы подпустить к себе партнёршу. Поэтому я научился возбуждаться глазами, особенно когда сохраняю контроль над ситуацией. Стимулировать себя мне тоже сложно, но скорее психологически, чем физически, хотя я много что пытался пробовать. Я сталкиваюсь со странными стереотипами об интерсекс-людях: некоторые думают, что я либо как кукла Кен и у меня «там» всё гладко — либо, наоборот, что у меня «двойной набор» рабочих половых органов. Кто-то воспринимает тебя как «дефектную девушку», которой «захотелось привилегий», а так «её» отличают только хромосомы и бесплодие. Кто-то — как «мужчину-страдальца», из которого злые люди сделали девочку. Ничто из этого не имеет отношения к реальности.
Хорошо бы, чтобы люди были в курсе разнообразия физиологий и шкал Кинси. И что если есть намёк на то, что должно быть вагиной, — это не значит, что нужно туда что-то пихать или уговаривать попробовать. Это бывает попросту больно и травматично. Важно спрашивать, а не делать отсебятину. У нас свои вкусы и предпочтения в сексе, как и у всех.
Я был бы рад, если бы мне в своё время дали выбор, какую операцию делать. Я бы без колебаний выбрал увеличение микропениса и, по возможности, перенос яичка в его исходное место. Но сейчас интерсекс-людей зачастую оперируют в детстве, не давая возможности вырасти и самим выбрать, к чему больше тяготеют они сами и их организм.
В пятнадцать лет я обратилась к врачам, потому что не начинались месячные. Меня долго обследовали, перекидывали от одного специалиста к другому — в итоге я узнала, что у меня нет матки и «слепое влагалище». Тогда мне казалось, что у меня чёрная дыра в животе, ведь там никогда не будет жизни. Я не понимала, как заниматься сексом. У меня не было цельного понимания строения своего тела, а о том, как получать удовольствие, никто со мной даже не заговорил. Врачи твердили «Никому об этом не рассказывай», лишая меня возможности обсудить волнующие вопросы с подругами.
Из-за навязанных комплексов я думала что я «недоженщина», мне не надо думать о семье, а надо строить карьеру. А раз нет семьи, то зачем мне секс? У меня началась озабоченность темой заведения потомства, хотя мне было всего пятнадцать лет — потому что врачи только об этом говорили. Лучше бы они рассказали мне про клитор. Или что растянуть влагалище можно с партнёром, получая удовольствие, а не медицинскими фаллосами и с использованием лидокаина.
Десять лет назад об оргазме писали, что это сокращение матки. Соответственно, я считала, что раз у меня нет матки, то и оргазма не будет. И удовольствия от секса тоже (если я вообще смогу им заниматься). Я не понимала, как рассказать о себе партнёру и как он отреагирует. Помню, я даже на эпиляцию долго не решалась пойти: переживала, что мастер всё увидит, начнёт задавать вопросы и мне будет неловко и стыдно. Я считала, что секс — это только пенисо-вагинальный контакт и никак иначе. Но поскольку из-за короткого влагалища с этой практикой у меня не особо получалось, я стала пробовать и другие. В итоге с одним из партнёров влагалище растянулось, но мои переживания оставались. Например, в следующих отношениях я беспокоилась, что партнёр всё равно «что-то заметит» — ведь я не знала, как должно быть в условной «норме».
Но на деле если я сама не говорю, то никто ничего не замечает. Ещё для моего анатомического строения лучше иметь под рукой смазку, так всем приятнее. Раньше этого я тоже стеснялась, но сейчас знаю, что многим девушкам с лубрикантом комфортнее. Сейчас мой интерсекс-статус никак не влияет на мою сексуальную жизнь — я обычный человек. Любому человеку важно понять, что ему нравится, научиться достигать оргазма с собой и кайфовать от процесса с партнёром. И, конечно, не стесняться говорить друг с другом и экспериментировать. Если есть клитор — будет и оргазм, нужно просто время во всём разобраться. И, разумеется, нужен хороший секспросвет в школах и доступная информация о разнообразии людей. Это гораздо важнее пурги про дыхание маткой.
К сожалению, в медицинских вузах крайне мало рассказывают об интерсексности, и в итоге интерсекс-люди часто сталкиваются с нарушением врачебной этики. Например, девушкам с синдромом нечувствительности к андрогенам врачи говорят: «Ты — генетический мужчина». Или без подготовки заводят разговор о бесплодии, предлагают провести операции на гениталиях, например увеличить влагалище, чтобы «мужу потом было нормально».
Но меня радует, что сейчас мы приходим к пониманию: даже самый маленький ребёнок — личность и имеет право сам решать, как распоряжаться своим телом. Сейчас в медицине ценится партнёрский подход: врач не давит авторитетом, а просто рассказывает пациенту о возможных процедурах: что будет, если их сделать, и что будет, если не делать. Дальше врач и пациент совместно выбирают подходящее решение. Также я считаю, что профильным врачам необходимо взаимодействовать с интерсекс-активистами, а при общении с интерсекс-детьми и их родителями — привлекать психологов.
Врачи могут помогать интерсекс-людям почувствовать себя комфортнее в сексуальной жизни: помочь найти контакты дружественных сообществ, рассказать о последних научных данных и объяснить, какими разными бывают виды секса. И, конечно, напомнить, что люди любят друг друга не за гениталии. А применять репродуктивное насилие и драматизировать недопустимо: никто не обязан заводить потомство, это сугубо личное решение.
Комментарии
Подписаться