Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

Жизнь«Кто в Петербурге главная феминистка?»: О чём говорят массовые задержания активисток

«Кто в Петербурге главная феминистка?»: О чём говорят массовые задержания активисток — Жизнь на Wonderzine

Почему власть их преследует

Война войной, а репрессии по расписанию: с 24 февраля российские власти регулярно проводят массовые задержания на фоне акций протеста. Как правило, основной целью силовиков становятся фемактивистки, которым приписывают абсурдные обвинения в «телефонном терроризме». Несмотря на хаотичность репрессий, подобные задержания довольно точно характеризуют российских политиков и их отношение к гражданскому обществу — рассказываем, почему так.

С началом военных действий в Украине власти начали целенаправленно преследовать фемактивисток, тем самым дав понять, что любой активизм стал вне закона. В начале марта в Санкт-Петербурге и Владимире состоялись массовые обыски якобы по делу о «телефонном терроризме» (ч. 2 ст. 207 УК РФ): силовики пришли к правозащитнице Марии Малышевой, Лёле Нордик, Евгении Сметанкиной, Любови Самыловой, Екатерине Шелгановой и многим другим.

«5 марта в восемь утра ко мне пришли с обыском — сначала я была в статусе свидетельницы. Выломали дверь, конфисковали все телефоны, включая старый кнопочный телефон со времён школы, айпэд, телефон друга, плакаты с прошедших акций за многие годы. После обыска прямо дома силовики провели допрос и ушли. Но спустя два часа вернулись, сказав, что я уже нахожусь в статусе подозреваемой, и забрали меня в отделение полиции, а после — в спецприёмник, где я провела двое суток. После этого я больше не возвращалась в свою квартиру, потому что во дворе моего дома друзья заметили слежку, — рассказывает Лёля Нордик. — Несколько дней я скрывалась в России, сейчас выехала в Европу».

Ещё одна волна репрессий прокатилась накануне празднования 9 Мая — очевидно, из опасений массовых протестов на фоне «пира во время чумы». 8 мая были задержаны фемактивистки Юлия Карпухина, Дара Щукина и Паладдя Башурова — девушек поместили в ИВС по аналогичному делу о «лжеминировании инфраструктурных объектов».

С объявлением так называемой «частичной» мобилизации в России вновь усилились протесты, а следом и репрессии силовиков. Накануне акции 24 сентября в Санкт-Петербурге силовики проводили обыски и задерживали активистов и журналистов, которые должны были освещать акции протеста. В числе преследуемых оказались Белла Рапопорт, Паладдя Башурова, Евгения Затеева, Валентина Хорошенина, а также журналистка Виктория Арефьева, правозащитницы Евгения Литвинова и Евгения Грачёва и многие другие. Как и прежде, наиболее частым предлогом для ареста оказалось обвинение в «телефонном терроризме».

«Третье уголовное сфабрикованное дело за последние полгода и третий арест на 48 часов. они просто уничтожают мою жизнь и провоцируют очень деструктивные мысли, — писала в твиттере активистка Паладдя Башурова. — То, что со мной происходит последние полгода, — это чистой воды издевательство».

Санкт-Петербург далеко не единственный город, в котором задерживают активистов накануне митингов. Например, сегодня перед перед концертом в поддержку «референдумов» в московском метро силовики задержали научную журналистку и активистку Асю Казанцеву, которая находилась на позднем сроке беременности. «Ну вот, опять задержали. На этот раз в метро „Пионерская“, по камерам. Сначала сказали, что как призывника (!), но потом уточнили, что из-за референдумов. Везут в ОВД „Филёвский парк“, видимо, на воспитательную беседу», — написала она. Спустя несколько часов Казанцеву отпустили, взяв с неё объяснительную. «Сотрудники полиции, как и я, не понимали, [зачем] меня задерживать, но раз камера распознала, то вроде как они обязаны», — пишет она.

На первый взгляд, упомянутые задержания не связаны между собой, однако на деле всё это звенья одной цепи. Во-первых, во время подобных показательных арестов силовики даже не пытаются доказать легитимность обвинений. Так, преследования по «телефонному терроризму», по сути, являются средством запугивания гражданского общества и приглашением активистов в эмиграцию.

Показательна ситуация Лёли Нордик, в уголовном деле которой фигурировал абсурдный номер телефона. По данным следствия, «террористы» якобы звонили с номера (812) 495-48-85-32 — в нём больше цифр, чем может быть в российском, а числа 812 и 495 — коды Санкт-Петербурга и Москвы. «Мне кажется, что сотрудники центра „Э“ профнепригодны, они даже не пытаются сделать уголовное дело хотя бы немного похожим на правду», — рассказывала активистка. Кроме того, в начале августа следствие и вовсе постановило прекратить уголовное преследование Нордик за «отсутствием доказательств» в отношении девушки.

Во-вторых, женщины играют особую роль в российском антивоенном движении, особенно после объявления «частичной» мобилизации. «Женщины всё активнее выходят на демонстрации, а госпатриархат всё чаще видит в них угрозу, — пишет фемактивистка Дарья Апахончич (Минюст считает её иноагенткой. — Прим. ред.). — С самого начала полномасштабных военных действий в Украине мы всё чаще слышим об акциях, действиях, высказываниях женщин против войны». Прежде власти, делавшие ставку на патриархальную культуру и так называемые „традиционные ценности“, не рассматривали женщин как самостоятельную политическую силу, теперь вынужденно пересмотрели свою точку зрения, усилив репрессии в отношении активисток».

«Феминистки, которые занимаются антивоенным активизмом, подвергаются обыскам, на них пытаются сфабриковать липовые уголовные дела. Некоторых выдавливают из страны, некоторые уже находятся в спецприёмниках — кого-то посадили за участие в уличных акциях, кого-то вообще непонятно за что, кого-то за твит, кого-то за слово „война“ или за „тихий пикет“», — рассказывают участницы «Феминистского антивоенного сопротивления».

В-третьих, подобные задержания указывают на патологическое неверие российских политиков в существование общественной самоорганизации. «Одну из петербургских активисток допрашивал сотрудник центра „Э“, и он на полном серьёзе спрашивал: кто в Петербурге главная феминистка? Она отвечала, что у нас нет главных, а он ей не верил и перечислял фамилии. В его представлении организация не может быть устроена по-другому, он привык, что если есть какая-то сила, то у неё есть голова», — отмечает Нордик.

Схожая ситуация недавно произошла в Дагестане. Глава региона Сергей Меликов обвинил «коллективный Запад» в организации антимобилизационных протестов, не допустив мысли об искреннем недовольстве общества массовым и хаотичным призывом. «Пока мобилизованные дагестанские ребята с боевым настроем отправляются в учебные центры для подготовки, враги пытаются расколоть наше общество. Очевидно, что акции в Махачкале были подготовленными и управлялись в том числе из-за рубежа. Мы уже с этим сталкивались в 90-х годах», — заявил он.

«Государству сложно бороться с горизонтальной структурой, потому что государство само — это очень жёсткая иерархическая конструкция, — резюмирует Нордик. — Когда у тебя горизонтальная сеть, где много равнозначных акторок, то этой системе невозможно „отрубить голову“. То есть невозможно выключить лидера из работы: посадить его, отравить или убить. Власть может уничтожить одну ячейку, посадить одну активистку, но все остальные не перестанут работать, а на место арестованной активистки придут десять новых. То, как мы действуем, не вписывается в представления государства и силовиков о мире. Я считаю, что это слабое место государства и сильное место горизонтальных активистских организаций».

Одним словом, в попытке «отрубить голову» независимым объединениям российские власти расписываются в невозможности добровольной инициативы в официальной среде, выдавая самих себя.

ФОТОГРАФИИ: Лёля Нордик / соцсети, Президентский центр Б. Ельцина

Рассказать друзьям
0 комментариевпожаловаться