Жизнь«Казалось, что мы
в фильме „Бумер“»: Мужчины о том, как бежали из России
«Страшно, тяжело, холодно»
С 21 сентября в России объявлена частичная мобилизация. Точных данных нет, однако, судя по расценкам на авиабилеты и очередям на пересечение границ, поток уезжающих даже выше, чем в начале марта: люди пытаются избежать призыва любой ценой. Поговорили с теми, кому удалось выехать из страны, — во многих случаях путь занял несколько суток, на дорогу пришлось потратить последние средства, а в России остались близкие и множество незавершённых дел.
Герман
24 февраля я был в растерянности: за одно утро исчезло ощущение стабильности, связи с реальностью, началась апатия. Пару дней я просто не понимал, что будет дальше, как справляться с ощущением безысходности и тем, что я проживаю в государстве-агрессоре. При этом мыслей об отъезде не было, хотя несколько моих друзей собрались довольно быстро.
Я против военных действий, высказывал своё недовольство, мог ходить на митинги, но почему-то было ощущение, что напрямую эти события меня не коснутся. Разве что санкции немного влияли на работу. Я надеялся на дипломатическое решение вопроса, что получится прийти к мирному соглашению, найти компромисс. Держал в голове, что может быть мобилизация, но этот вариант казался маловероятным. К тому же не хотелось выходить из зоны комфорта, покидать близких. Если быть честным, мне нравилась моя жизнь в России и я бы хотел к ней вернуться как можно скорее.
На объявление о мобилизации я отреагировал большим удивлением. Когда начались слухи, мне казалось, что это случится гораздо позже. Что машине пропаганды понадобится больше времени, чтобы продать идею мобилизации. Беззаботно лёг спать и проснулся от сообщений друзей — все знали, что я служил в армии. Они переживали и пытались помочь, я же спросонья был в растерянности, испытал что-то похожее на паническую атаку.
По очереди призывников я нахожусь в первой группе, у меня есть военная специальность. Решение уехать я принял не сразу, понадобилось дня два-три, чтобы обсудить возможные сценарии с близкими. Я надеялся, что можно как-то отмазаться, спрятаться на даче, переждать, получить отсрочку. Несколько дней сидел дома безвылазно, было страшно даже заказывать доставку. Боялся, что мои данные уже передали полиции. Что со следующим курьером мне вручат повестку. В итоге понял, что лучше переехать, чем всё время испытывать страх, — очень помогли разговоры со знакомыми, которые уехали раньше.
Собрался я быстро, понадобился один рюкзак. В дни перед выездом мониторил чаты, которые освещают события на границе, с кем-то списывался, спрашивал. Понял, что лучше добираться на велосипеде, а значит, не смогу взять с собой чемодан (которого у меня и нет). Взял самое необходимое — вещи не так важны, когда есть риск для жизни.
Успел оформить на маму доверенность на пять лет в надежде, что на такой срок не понадобится и я смогу вернуться раньше. Мама проводила меня в аэропорт, пожелала удачи, обнялись. С момента посадки я думал только о том, чтобы добраться, пройти, доехать. Не пытался рефлексировать эмоциональное состояние.
Я прилетел из Москвы в Нальчик. Там собирался сесть в такси, доехать до Владикавказа и купить велосипед. Но у меня был поздний рейс, а цены на «Авито» были просто невероятными. Поэтому решил купить велик в Нальчике, довезти на машине до Владикавказа и оттуда ехать прямиком до границы. Вышел из аэропорта, поехал в ТЦ, взял в «Спортмастере» складной велосипед. Уговорил таксиста, который понимал ситуацию с блокпостами, довезти меня до Владикавказа, если получится. А если нет — высадить у блокпостов, а дальше я сам. Тогда мне казалось, что я смогу весь путь проехать на велике — очень глупая мысль.
Я надеялся, что можно как-то отмазаться, спрятаться на даче. Несколько дней сидел дома безвылазно, было страшно даже заказывать доставку
Доехал до КПП, а там всё перекрыто. Проезд, естественно, за взятку или по местным номерам. Взятку давать не хотелось, поэтому я нашёл ребят, с которыми договорился за деньги. Погрузил велосипед, и мы доехали до Владикавказа. В двенадцать ночи я запрыгнул на велик на первом отрезке до границы, там уже была пробка — на пропускной пункт приехал в пять утра.
Никому не советую ночью без фонарей ехать на велосипеде — страшно, тяжело, холодно. Много тёмных участков, которые приходится освещать телефоном, а он садится. Останавливалась пара машин, предлагали подвезти за деньги. Я пожадничал, потому что до этого попался на разводилу. После первого пропускного пункта во Владикавказе стоял мужчина, предлагал подвезти к началу третьей пробки. Я согласился, перевёл деньги, сел в автомобиль. Мы проехали 500 метров, там стояла полицейская машина, водитель пошёл договариваться. Возвращается и говорит: «Пять тысяч рублей», — а я уже заплатил три. Поехали обратно, полторы тысячи он мне отдал.
Порой я не понимал, куда еду и зачем, дорога казалась бесконечной. Пару раз мне крикнули из пробок, что я о*****й — еду без очереди на велике. Чем ближе к границе, тем больше становились пробки и разъярённее водители — я понимаю, что люди стоят сутками. В предпоследней пробке случился инцидент с полицейскими: останавливали всех, кто ехал на велосипедах, самокатах и прочем, проверяли документы. У меня увидели штамп «военнообязанный» и такие: «О-о, молодой человек, а что вы тут делаете? Почему не в военкомате?» Я ответил, что повестка не приходила — «А мы её сейчас вам оформим». И начинают орать «Комиссар!» — подошёл какой-то мужик в форме. Я испугался, но вместе с тем казалось, что это просто люди, не военнослужащие. Дяди, которые сидят за большими столами и подписывают приказы. Они посмотрели мой паспорт, началась суета с другими ребятами. Через секунду мне вернули документы со словами: «У тебя там что-то напутали». Разбираться и задавать лишние вопросы я не стал — сел на велик и поехал дальше.
Встретил другого чувака на велике, который предложил добираться вместе. На финальной пробке, когда оставалось катить велосипеды километра полтора, нас остановили мужики. Сказали, что им нужны наши велики. «А мы на чём добираться будем?» — «***, пацаны, лучше отдайте». Мужики попытались взяться за руль велосипедов, чуть не началась потасовка. Я посоветовал им подойти к границе и попытаться сесть в тачку. Мы спрыгнули на обочину, мужики не стали догонять. Обошлось, но было стрёмно — чем ближе к границе, тем всё отчаяннее.
Подъехали к пропускному пункту в пять утра, невероятно устали. Перед нами проходили парни, по причёскам и манере поведения похожие на контрактников, — одного не пустили у нас на глазах. У него забрали загранник, отвели на допрос — я подумал: «Ну всё». Шел следующим, старался вести себя максимально расслабленно, улыбался. Решил не врать — честно ответил, что служил в инженерных войсках. Пограничник что-то посмотрел в компьютере и пропустил.
На две-три минуты возникло ощущение эйфории. Затем грузинская граница — очередь преимущественно из мужчин, женщин было где-то десять. Пропустили без вопросов, я добрался до Тбилиси, скинул вещи у друзей и наконец выдохнул.
Можно сказать, что я в безопасности, но у меня нет такого чувства. Что будет, если всех, кто уехал и подходит под призыв, будет ждать уголовная ответственность? Что если я больше не увижу близких? Что если кто-то из друзей попадёт под мобилизацию? Мозг подкидывает разные сценарии. Хоть я жив и здоров, всё равно переживаю о будущем. Пока в планах просто ждать. Помогать тем, кто пытается выехать, поддерживать тех, кто остался. Надеюсь, что скоро всё просто закончится и я смогу вернуться домой. А если нет, то, видимо, придётся учиться жить заново.
Влад
24 февраля было страшно, но ещё сильнее было чувство тошноты от несправедливости происходящего, до конца не верил. Сразу купил билет в одну из ближайших стран, но посчитал риски и решил его не использовать. С того момента я начал готовиться к тому, что рано или поздно уехать придётся.
Не могу сказать, что у меня есть надёжная база в виде финансовой подушки, но мне неплохо удалось подготовиться морально. Так как по работе мне необходимо присутствовать в Москве, я начал нарабатывать недостающие для удалённой работы скиллы и сделал резюме под новую специальность, натаскался на интервью. Ещё отдал маме новый телефон и подключил ко всем сервисам, чтобы быть с ней на связи, — это был важный шаг.
21 сентября я уже не чувствовал ничего — был готов был к любым новостям после объявления войны и просто действовал. Когда узнал, что знакомые выезжают через полтора часа, сбежал с совещания на работе, посвящённого мобилизации, в метро накидал в заметки список самых важных вещей, собрался за тридцать минут и поехал. На следующий день у меня была запланирована крупная съёмка, к которой я всё подготовил, её перехватил коллега. Остальные планы отменились.
Как решил, что еду, сразу позвонил маме и написал друзьям — все всё понимали. Время от времени пишу тем, кто остался, в первую очередь мальчишкам. Спрашиваю, как они, не нужна ли помощь. Многие боятся уезжать в неизвестность, поэтому стараюсь присылать информацию, объяснять, что всё не так сложно.
Эмоций особо не испытывал — нужно было решать одновременно много вопросов, а чувства как будто остались на потом. Но обидно было уехать, не попрощавшись с друзьями, а ещё за нашу полугодовую кампанию ДнД — очень любил это время, на несколько часов в неделю оно отвлекало от войны.
Был сильный туман, видимость метров пять. Под утро туман сменился проливным дождём. Маршрут выбирали самый короткий, поэтому часто попадали на убитые и размытые дороги
Машина, на которой ехали, была наспех заполнена сложенными друг на друга вещами, багажник забит под завязку, между двумя передними сиденьями торчал чемодан, пассажиры сзади не видели друг друга из-за коробок посередине. Изначально мы отправились на границу с Грузией, но почти сразу изменили маршрут до Казахстана — ближе и больше КПП. Ехали весь вечер и всю ночь, был сильный туман, видимость метров пять. Под утро туман сменился проливным дождём. Маршрут выбирали самый короткий, поэтому часто попадали на убитые и размытые дороги, но доехали быстро. Остановились один раз, чтобы заправиться.
На границе простояли чуть больше двенадцати часов. Дольше всего — из-за таксистов, которые двумя машинами заблокировали поток и за деньги пропускали автомобилистов между фур. Сначала «пропуск» стоил 1000 рублей, потом 5000, 10 000 и так далее. Когда мы это поняли, то собрались с людьми из машин и пошли разговаривать с таксистами. Чуть не дошло до драки, но удалось решить мирно: никому не хотелось острого конфликта в такой момент. Казалось, что мы в фильме «Бумер», только тачку не украли.
Границу прошли без вопросов. В ближайшем к ней городе с казахстанской стороны, Уральске, оказались только к поздней ночи. Места во всех гостиницах и отелях были выкуплены. Суммарно мы провели в машине более полутора суток, всё это время не спали. К четырём часам ночи совсем отчаялись — нашли освещённую парковку и решили спать в машине. Через час нас прогнал выезжающий охранник. Мы написали ребятам, с которыми переходили границу, попросились поспать у них в номере на ковре. Но, приехав, чудом договорились на номер в гостинице.
Больше всего запомнились кони, которые паслись у ночной дороги и выходили на асфальт, — страшно было влететь в такого. Казахстанцы много помогали, искренне интересовались, что происходит у нас в стране. Хотя нас несколько раз обсчитывали в магазинах и придорожных кафе.
Сейчас я очень рад, что сразу сорвался. Не могу сказать, что чувствую себя в безопасности, — всё ещё не знаю, где буду жить и работать в ближайшее время, но это уже десятое дело. Дальше буду думать, как помочь друзьям, которые остались. Сниму квартиру, найду удалённую работу, буду планировать долгосрочный переезд: переведу CV на английский язык и постараюсь попасть в Европу. Внутри это всё звучит страшно, но у меня получится.
Саша
В феврале было замешательство, страх, чувство обмана. А ещё будто то, что не имело права на существование, внезапно стало новой реальностью. Мысли об отъезде возникли мгновенно, так как стало очевидно, что будет всё хуже и хуже. Но многие факторы сдерживали порыв: одинокий дедушка, за которым некому ухаживать, крупная собака со сложной транспортировкой, постоянная не удалённая работа, которая служит единственным источником дохода, недвижимость.
Новости о мобилизации вызвали сильную тревогу — уже не за потерю качества жизни, а потерю жизни как таковой. Я в очереди второй, категория В, но доверия властям нет. Были сомнения, насколько срочно нужно бежать, но после звонка приближённого к посольству человека стало понятно, что времени практически нет. Недоделанных дел осталось очень много, но в приоритете безопасность — собрался буквально за вечер.
Мама, сёстры и жена всё понимали и способствовали отъезду. Дедушка и отец сначала не понимали срочности, доверяя тому, что говорят о категориях призываемых, но буквально за день осознали масштаб проблемы. Отец даже помог с переездом.
Чувствовал парализующий страх за сиюминутную сохранность и глубокое горькое ощущение злого рока, который тенью упал на все планы на будущую жизнь. А также гнетущее ощущение, что оставляю близких, которым не смогу помочь, не смогу быть рядом.
Мой маршрут был относительно прост по сравнению с тем, что приходится переживать людям сейчас: я вылетел из Внуково в Дубай, 16 часов прождал пересадку и улетел в Ереван, где меня встретили заботливые друзья. Самым сложным была ночёвка в аэропорту, так как отелей там нет, а выйти в город мне не позволяло ковидное законодательство — напрочь забыл про ПЦР. Однако всё равно у меня был довольно комфортный переезд.
На паспортном контроле спросили только, как давно я купил билеты и сколько денег везу с собой. Я сказал всё как есть: билеты купил два дня назад, с собой в районе тысячи долларов. Пропустили без проблем.
В Ереване, безусловно, стало лучше. Но вместе с тем мысли проясняются и осознаёшь масштаб проблемы — это удручает. Страх сменился с парализующего на более привычный, но он никуда не делся. Чувствуешь сиюминутную безопасность, но боишься за близких и будущее. Пока планирую заниматься изучением города, способов перевозки животных в другие страны, возможностей трудоустройства и другими вопросами, которые потенциально помогут лучше адаптироваться к новой реальности и помочь родным. Также в перспективе есть план о переезде в Южную Америку — подальше от всего происходящего. Насколько скоро это произойдёт, напрямую зависит от мировых событий.
Слава
Я занимаюсь музыкальным продюсированием и звукорежиссурой, половина моей ленты состояла, как оказалось, из украинских артистов. Видеть то, как они ночуют в метро, было невыносимо. Хорошо помню отравляющий ступор, когда вышли первые заголовки о вторжении, — апатия и ощущение, что мы снова начинаем с минус ста.
Многие знакомые в то время уехали, теперь сложно назвать точную причину, почему я остался. Если копаться в себе, найдутся самые банальные: комфортная жизнь, страх, быт. Хочу быть честным и рассказываю свою историю, чтобы помочь другим.
Объявление о мобилизации эмоционально отбросило назад — все дела переставали иметь значение. Если верить табличкам, то я во второй категории, но быстро стало понятно, что нет никаких очередей призыва. Каждый мужчина в России со школы знает, как у нас устроена армия, и среди моих знакомых нет желающих служить. Не говоря уже о том, что убивать людей недопустимо. Я занимаюсь музыкой и глубоко убеждён, что искусство воспевает жизнь, проводит человека через трудности, даёт импульс созидать. Даже если оно мрачное и использует смерть как метафору. Поэтому сама мысль о том, что я буду заниматься смертью, для меня неприемлема.
Уехать помогала моя лучшая подруга, моя любовь и мать моего ребёнка — огромное спасибо ей за это. Мы общались с людьми в поисках наилучшего варианта. Огромную поддержку оказали те, кто уже уехал. Звонили и писали люди из-за рубежа, предлагали свою помощь: финансовую, советом, как лучше выехать, контактами. Это было фантастически, я их очень сильно благодарю. Когда тебя поддерживают и говорят «ты не один, если что-то пойдёт не так, я подстрахую» — это значит гораздо больше, чем может казаться. Действительно позволяет отбросить стресс и начать действовать, поэтому я призываю всех быть чуткими и помогать друг другу.
Были сомнения, насколько срочно нужно бежать, но после звонка приближённого к посольству человека стало понятно, что времени практически нет
Конечно, теперь у меня куча недоделанных рабочих проектов, с которыми предстоит разбираться параллельно с проблемами переезда. Я уезжаю для себя и своей семьи — для меня нет никого дороже сына, и каждый день я проживаю сложные эмоции. Но когда я вижу, что кто-то из знакомых опять отправился по повестке, понимаю, что принял верное решение. Хорошо, когда есть консенсус с ближайшими людьми по такому важному вопросу, — это помогает.
Я выезжал в Казахстан через Тюмень, город Ишим и АПП Казанское на рейсовом автобусе. Маршрут занял почти сутки. Странно, что он непопулярный: АПП не загружено, автобусы проезжают по выделенке без очереди. Из 37 пассажиров 25 были парнями, оглядывающимися по сторонам. По пути сложно было чувствовать уверенность, что не развернут назад. Хоть водила и шутил, он же рассказывал слухи про то, что скоро всё закроют. В какой-то момент я отключился и просто ехал. Границу прошли быстро, ни одного вопроса мне пограничник не задал. Половина пути прошла в темноте и дожде. Напрашивались сравнения с героями романа «Доктор Живаго», но лучше не будем.
Сейчас перспективы туманны, есть несколько идей, их нужно так же холодно продумать и при этом успевать помогать людям с похожими проблемами. Для меня важно перевести свою профессиональную деятельность на автономные от РФ рельсы. Я хочу вернуться в Россию, в мой любимый город, в мою замечательную жизнь. Но отдаю себе отчёт, что этого может не произойти.
Карен
24 февраля я почувствовал страх и отчаяние, большую злобу и обиду. Хотя до меня не сразу дошло, что началась война — не хотел в это верить, понадобилось три-четыре дня, чтобы полностью осознать. Параллельно думал о переезде, все вокруг говорили уезжать, но я почему-то не мог решиться — искал отговорки, пытался не думать, пусть это и невозможно.
Когда внесли поправки о мобилизации, я начал смотреть билеты. Чувствовал, что будет что-то плохое, но почему-то решил дождаться только официального обращения. Дождался :)
Хоть я и этнический армянин, я родился и вырос в России. Нахожусь во второй категории призывников — есть военник, но не служил. Конечно, это не слишком успокаивало: российские законы не работают, а кого будут мобилизовать — непонятно. Решение уехать было спонтанным, но я понимал, что нет смысла дожидаться ответов, нужно действовать. За полтора дня собрал все вещи, отвёз к подруге и сдал квартиру хозяйке. Оставил работу, у меня были незавершённые проекты, которые тоже пришлось бросить. Обсуждал отъезд с близкими, все говорили «не высовываться» и советовали переждать панику дома — разумеется, это бред. В итоге я никому ничего не сказал и просто поставил перед фактом, оказавшись в другой стране. Они обрадовались, что я в безопасности, но расстроились, что не предупредил. Я же понимал, что, если скажу заранее, начнутся истерики и отговоры. Короче, логика покинула чат.
24 сентября я взял билеты Москва — Нальчик. Из Нальчика сразу до Владикавказа, а оттуда до границы с Грузией. Нас (я был с коллегами) встретил водитель и забрал прямо из аэропорта. Водитель попался добрый и отзывчивый, очень помог! Во Владикавказе стоят посты ДПС, и, конечно, мимо них просто так не проедешь. Мы выходили из машины, чтобы сделать вид, будто водитель один, и его пропускали. А мы добегали и садились. Дорога на выезд из Владикавказа была заблокирована — её закрывают на ночь, ждали часов пять. Выехали более менее спокойно, затем встали в эту пробку. Подъехали на расстояние пяти километров до границы, развернули водителя и дальше уже шли пешком. А у самой границы искали машину, чтобы подсесть, — пешеходов не пускали, но вот 26 сентября открыли пешую границу, что очень круто. К сожалению, мы на неё не попали — пришлось заплатить водителю приличную сумму.
Нас пропустили без проблем, вопросов не задавали ни на грузинской, ни на российской стороне. Иногда только были смешные (нет) шутки вроде «Готов служить?». Пропустили вообще всех, кого я видел, кроме девушки с детьми — она была из Крыма и ей отказали на грузинской границе. Сердце кровью обливалось, что я никак не мог помочь.
Самым тяжёлым было видеть лица отчаявшихся: к нам в машину просились люди и один пассажир шутил, типа, «давайте за 35 тысяч» — они с пустотой в глазах говорили, что это дорого, и уходили. Я сказал, что это не смешно, и просил его прекратить, но ему было всё равно. Все очень злые, и каждый сам за себя, не было никакого сплочения — от этого очень грустно.
Сейчас я чувствую себя в полной безопасности. Грузия очень дружелюбная страна, и даже несмотря на конфликт тут все приветливые и отзывчивые. Дальнейших планов нет — не знаю, что будет завтра. Сейчас в приоритете найти жильё и работу, также я стараюсь помогать и быть полезным.
ФОТОГРАФИИ: yamonstro — stock.adobe.com
