Жизнь«Наверху разберутся»: Почему люди пишут доносы

С началом так называемой «специальной операции» в заголовках новостей всё чаще появляется «донос» — слово, которое, казалось, должно остаться только в учебниках истории. Доносят на всех — и на видных оппозиционных политиков, и на неравнодушных граждан. Один из самых известных случаев — это процесс против художницы из Санкт-Петербурга Саши Скочиленко. Саша, как считает сторона обвинения, размещала в магазине ценники с информацией о числе жертв ***** в Украине в одном из супермаркетов, после чего на неё донесла другая «неравнодушная» покупательница-пенсионерка. Даже родители могут написать заявление на детей, если те «неправильно» высказываются о *****.

Подстёгивают число доносов и специально принятые законы, которые касаются «дискредитации» и «распространения фейков» о деятельности российской армии: нарушения первого караются штрафом, второе «преступление» чревато тюремным заключением на срок до 15 лет. Российские власти активно призывают доносить на всех, кто так или иначе не соглашается с военной агрессией России против суверенного государства, — петербургские единороссы даже запустили специального бота в телеграме (который, к слову, спустя всего несколько суток работы завалили спам-сообщениями).

Что толкает людей доносить и рассказывать о несуществующих преступлениях? Что вообще можно сказать о доносчиках? Разбираемся в непростом вопросе с экспертами.

Четыре миллиона доносов

Доносы в нашем сознании прочно связаны с советским временем: считается, что так много, как тогда, никто не доносил. «Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И всё же я хочу спросить: кто написал четыре миллиона доносов?» — спрашивал Сергей Довлатов в «Зоне. Записках наблюдателя». Неизвестно, сколько именно доносов появилось в то время (в 90-е выяснилось, что речь шла о пропаганде массовых доносов, так власть пыталась сделать из граждан соучастников), но точное число — дело второе. Довлатов говорит скорее о том, что «заявы» на знакомых, соседей или близких в сталинское время стали чем-то очень простым и привычным.

Советская власть начала поощрять доносы одних граждан на других с 1923 года, когда создатель ВЧК Феликс Дзержинский предложил обязать всех партийных членов сообщать в органы об известных им случаях «отклонения от генеральной линии». Советская пропаганда назначила героем всей коммунистической молодёжи Павлика Морозова — ребёнка, который, согласно общепринятой советской легенде, донёс на своего отца-кулака, за что поплатился жизнью. В то время доносили даже на тех, кто сами выступали за доносы, а советская власть редко утруждала себя расследованиями «преступлений», часто опираясь на слова как на исключительные доказательства правонарушений.

В девяностые годы российская власть осуждала советскую политику доносов и помогала реабилитировать имена невиновных — огромную роль в этом процессе играл правозащитный и исторический центр «Мемориал», появившийся как раз в конце перестройки. «Мемориал» работал больше 30 лет, пока в прошлом году Минюст не начал ликвидировать организацию: сначала ведомство признало её иноагентом, после — приписало множество «нарушений» закона об иностранных агентах. В конце февраля 2022 года Верховный суд утвердил решение о ликвидации правозащитной организации.

При этом поощрение доносов в новейшей России началось не в феврале. Ещё в 2016 году российские законодатели в составе «пакета Яровой» приняли закон об уголовной ответственности за «недоносительство о преступлениях экстремистского характера». Он предусматривает ответственность, если суд докажет, что обвиняемый точно знал, но не сообщал о намерении другого человека совершить преступление «террористической направленности»; максимальное наказание — штраф в размере 100 тысяч рублей или лишение свободы на срок до года. Российские власти, как мы видели на примерах резонансных дел последних лет, очень широко формулируют смысл определений «терроризм» и «экстремизм», так что доносить можно буквально на кого и о чём угодно — что, собственно, и происходит на процессах, связанных с освещением событий в Украине.

Что такое донос

Конечно, донос нельзя назвать сугубо советским явлением: исследователи феномена говорят, что он в той или иной степени был всегда и везде. Принято считать, что донос — это характерная черта тоталитарных режимов: много доносили и в Италии эпохи Муссолини, и в Германии, когда там правил Адольф Гитлер.

Донос и сокрытие преступления совсем не одно и то же, хотя разница между ними кажется очевидной. Психолог и медиатор Мария Потудина рассказывает, что коннотация слова «донос» содержит этическую (резко негативную) оценку. Однако и понятие «донос» сегодня трактуется очень широко; доносом могут называть чуть ли не любое обращение куда бы то ни было, связанное с конкретным человеком и его поступками. Например, Ксения Собчак называла «доносом» требование ветеранов убрать журналистку из числа ведущих Первого канала. «Скажите им кто-нибудь, что доносы русских на русских не принимаются», — написала она в ответ на недавнее предложение команды Навального включить её в санкционные списки из-за «спойлерской президентской кампании» в 2018 году.

Донос не обязательно содержит в себе ложь: он может быть правдивым фактически. Научный руководитель Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге Вадим Волков считает, что донос вне зависимости от его правдивости — это механизм мобилизации права, который позволяет правоприменителям обращаться к тем или иным законам. Грубо говоря, донос — это простой инструмент, который позволяет работать репрессивным законам, и этим он отличается от жалобы, которые власти иногда могут просто не хотеть рассматривать.

Почему люди доносят

Явление доносительства — важный объект научного интереса, поскольку его изучение требует мультидисциплинарного подхода, понимания истории, социологии, политологии, психологии, этики.

Что толкает людей доносить? Одна из возможных причин — это доказательство лояльности власти. Донос может использоваться как средство вертикальной мобильности: тот, кто доносит, часто рассчитывает занять место того, на кого он доносит. В таком случае обычно говорят о «профессиональном доносе». По такому же принципу работают и бытовые доносы на тех, кому в жизни повезло немного больше: те, кто доносят, могут искать свою выгоду в этом деле. «Кто-то позавидовал соседу, и это — причина доноса. В советские времена таких примеров было очень много», — говорит психолог и медиатор Мария Потудина.

Другое дело — это желание размежеваться на «своих» и «чужих». Это явление, объясняет эксперт, усиливается в атмосфере страха, когда власть натравливает одни группы населения на другие, что готовит почву для доносительства. «Когда мы слышим речь про „национал-предателей“, то видим конкретное поощрение доносов, — считает Потудина. — Хорошим примером в этом смысле можно назвать кейс Саши Скочиленко, потому что бабушка, которая на неё донесла, никакой выгоды не получила. В таком случае причина доноса — это желание отделиться от „чужих“, вызванное гневом».

Мария Потудина отмечает, что доносы не могут существовать вне иерархии. Эксперт также говорит, что ещё одна основа доносительства — это идея, что где-то там наверху есть люди, которые разберутся. «В такой ситуации донос — это попытка контроля, попытка проявления власти над человеком», — считает она.

Наконец, механизм доноса будет сходным с явлением, которое можно описать фразой «присоединение к агрессору». «Например, если женщина попадает в ситуацию домашнего насилия, то очень часто мы, психологи, сталкиваемся с тем, что пострадавшая защищает абьюзера. Внутри неё остаются как будто всего два варианта: либо присоединиться к сильному, и тогда есть шанс, что тебя защитят, либо ты становишься жертвой, а это не очень хорошо. Здесь что-то похожее: доносчики присоединяются к агрессивной части общества, потому что кажется, что это более безопасно, „если я буду на стороне сильного, то со мной ничего не случится“», — говорит она. Психолог говорит, что таким образом человеческая психика просто ищет способ выжить — и в какой-то момент именно донос становится единственным способом.

ФОТОГРАФИИ: German Ovchinnikov — stock.adobe.com (1, 2)