Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

Жизнь«Почему ты работаешь
с мужчинами?»: История афганской правозащитницы, которая уехала из страны

«Почему ты работаешь 
с мужчинами?»: История афганской правозащитницы, которая уехала из страны  — Жизнь на Wonderzine

С чем сталкиваются женщины государства, власть в котором захватил «Талибан»

2021 год стал чудовищным испытанием для жителей и жительниц Афганистана, после того как «Талибан» вновь захватил власть в стране. Афганки столкнулись с беспрецедентной угрозой их благополучию и жизни вообще: когда в августе прошлого года талибы вошли в Кабул, многие правозащитные организации и медиа свидетельствовали о секс-рабстве, пытках и убийствах.

«Талибан», который в России признан террористическим и экстремистским движением, удерживает власть в Афганистане и сегодня. Террористы очень быстро подавили любые формы гражданского несогласия, объявив немногочисленные НКО фактически запрещёнными, а активистов и активисток — преступниками и пособниками США. Мы поговорили с афганской активисткой Ашрафи Гюль (имя героини изменено в целях безопасности. — Прим. ред.) о её опыте активизма, трудностях, с которыми сталкиваются женщины в Афганистане, и угрозах «Талибана».


«Талибан» — экстремистская и террористическая организация, её деятельность в России запрещена. Редакция Wonderzine благодарит «Гражданское содействие» (Минюст считает организацию «иностранным агентом». — Прим. ред.) за помощь в организации интервью.

Текст: Арина Гундырева


Я хочу начать с самого начала. Всем так или иначе известно, что ситуация с правами женщин в Афганистане была не самой простой и до прихода «Талибана» к власти в 2021 году. Хотя девочки и посещали школу, но чаще всего семьи не позволяли своим дочерям продолжать обучение в университете и работать. Мне в этом смысле повезло: мой отец и вся семья в целом всегда поддерживали любого рода обучение. Например, даже когда нам пришлось вынужденно покинуть Афганистан после первого вторжения талибов в 2001 году, папа настаивал на том, чтобы я продолжила учиться. Мы тогда эмигрировали в Пакистан, где прожили около десяти лет. Собственно, там я и выучила английский язык. После того как Афганистан снова стал безопасным, конечно же, мы вернулись домой.

Когда я захотела поступить в университет, мой отец снова очень поддержал меня. Важно отметить, что до этого ни одна из женщин в нашей семье не имела высшего образования. Мы с моей сестрой первые женщины [в истории нашей семьи], кто решили сдать вступительные экзамены в университете. Я смогла поступить на фармацевтический факультет Кабульского университета, который окончила с отличными оценками.

После диплома я решила, что хочу работать. В тот момент я обручилась со своим спутником жизни. И в его семье, как и в моей, ни одна женщина до меня не работала. Мой муж не был против моего желания заниматься любимым делом, но вот свёкор очень возмущался. Он хотел продолжить традицию, чтобы женщины в его семье не работали. Но как это возможно — не работать? Я проучилась 17 лет: 12 лет в школе и пять — в университете. У меня достаточно знаний и навыков, я дипломированная фармацевтка. К тому же это моё законное право — работать или нет. Да, у меня есть семья и дети, для воспитания которых я сделаю всё возможное. Позиция моего свёкра была очень сексистской, но как бы там ни было, я начала преподавать в университете.

Моими ученицами были девушки из разных провинций. Многие из них сталкивались с очень разными трудностями. Каждой я помогала и советом, и просто чем могла. В какой-то момент я подумала, что могу стать правозащитницей, чтобы помочь ещё большему количеству афганок.

Мой муж не был против моего желания заниматься любимым делом, но вот свёкор очень возмущался. Он хотел продолжить традицию, чтобы женщины в его семье
не работали. Но как это возможно —
не работать?

Одним из аспектов моей правозащитной деятельности было обучение девушек английскому языку в медресе. Медресе — это мусульманское среднее учебное заведение, где изучают только Коран и религиозные книги. Так что вы понимаете, что преподавать иностранный язык там было не просто. Все учителя были в основном мужчинами, и они были очень против наших занятий. Каждый день меня третировали вопросами: «Почему у вас нет хиджаба? Почему вы работаете наравне с мужчинами? Почему учите наших девочек английскому языку?» Они придумывали множество отговорок, чтобы запретить мои уроки, мы буквально боролись за каждое занятие. Если честно, это был один из самых сложных опытов в моём активизме.

Позже я присоединилась к двум правозащитным организациям — Committee on Women and Civil Society и Social Organization for the Protection of Dynamic Women: они более систематично помогали девушкам. Я думаю, что расскажу о двух случаях, чтобы проиллюстрировать, с чем приходится сталкиваться афганским женщинам, решившим продолжить образование.

Первая история случилась с женщиной по имени Надя. Она вышла замуж в юном возрасте. Её муж употреблял наркотики, из-за чего практически не работал. Всю семью фактически содержала Надя. При этом наркотики вызвали такие вспышки агрессии у её мужа, что он сильно избивал её каждую ночь. Она не могла терпеть такую жизнь, поэтому хотела развестись. Но женщине в Афганистане развестись очень сложно. Решение о разводе принимает мужчина, сам развод возможен только при его полном согласии. Кроме того, семья Нади очень давила на неё, настаивая сохранить брак ради семилетней дочери. И им было совсем неважно, что муж Нади — наркозависимый, который совершенно не может содержать свою семью. Словом, когда Надя пришла в нашу организацию, её будущее и будущее её дочери было словно во тьме. Мы помогли ей организовать развод. Дело в том, что хотя развестись женщине в Афганистане сложно, но всё же возможно. Например, если женщине удаётся доказать, что муж не может исполнять обязанности супруга. И у Нади получилось добиться развода! Потом она обучилась на акушерку в нашем университете и устроилась на работу.

Второй случай произошёл со студенткой акушерского факультета нашего университета по имени Диба. У неё внезапно умер отец. Как известно, в Афганистане у жены и детей чаще всего нет денег, то есть работает только мужчина и только он обеспечивает семью. Иногда на себя эту ответственность могут брать старшие сыновья или жена, но братья Дибы были глухими от рождения, а мать слишком стара для работы. Когда у Дибы скоропостижно скончался отец, у неё возникла очень большая финансовая проблема. Кроме того, наш университет частный, и за каждый семестр необходимо платить. Разумеется, в той ситуации, в которой оказалась Диба и её семья, она не могла продолжить образование. Я решила оплатить её обучение из собственного кармана, потому что это касалось её будущего и будущего её семьи.

Да, женщины в Афганистане сталкиваются с очень разными проблемами, но их тем не менее удавалось решить общими усилиями. Чаще всего работает сарафанное радио и девушки сами передавали мой контакт друг другу. У нашей организации также был офис, куда любая могла прийти за помощью, и ей обязательно помогли бы. Я говорю в прошедшем времени, потому что ситуация с возвращением талибов в 2021 году кардинально усложнила нашу работу и офис пришлось закрыть.

Теперь кажется, что до прихода талибов наша активистская работа не была такой сложной. Правительство не сильно вмешивалось в нашу работу, а иногда даже поддерживало. Например, нам дали официальное разрешение на нашу правозащитную деятельность: до 2021 года мы работали абсолютно легально. При «Талибане» это уже оказалось невозможным, потому что мы женщины. Согласно их учению, женщина имеет право просто сидеть дома, заботиться о своих детях, готовить для них, делать их счастливыми и больше ничего. Талибы не позволяют девочкам закончить базовое образование. В Афганистане 12-летняя система обучения, а талибы разрешают девочкам учиться только до шестого класса. Как наши дочери, наши дети могут оставаться дома? Если честно, это просто разбивает мне сердце.

Разумеется, новый режим угрожает не только школьницам и студенткам, но и таким лекторкам в университете, как я. Когда 15 августа 2021 года талибы заняли Кабул, мне было просто страшно выходить из дома. Мне понадобилось набраться смелости, чтобы это сделать: я решила быть храброй ради своих студенток.

В университете талибы в первую очередь запретили женщинам учить мальчиков. Если в одной из групп были студенты-мальчики, то у меня не было права даже заходить в аудиторию. Группы разделили по гендерному признаку: женщины учат женщин, мужчины учат мужчин. Но ладно группы — они буквально поделили здание университета на отдельные зоны только для девушек и только для парней. У нас не было разрешения даже проходить по «мужскому» коридору или подниматься по «мужской» лестнице.

Как наши дочери, наши дети могут оставаться дома? Если честно, это просто разбивает мне сердце

Ещё одно требование талибов, с которым нам пришлось смириться, это необходимость носить никаб в общественном месте. Как известно, под никабом видны только глаза, а остальная часть лица, а тем более тело должны быть закрыты. Но мы так хотели продолжать учить девушек, что приняли и эти правила. Мы все надели никабы. Всё это ужасно сказалось на ментальном состоянии студенток. Единственным их вопросом был: «Каким будет наше будущее?» Мы старались ободрять их, как могли, но мы и сами не знали, каким будет наше будущее. И хотя сейчас я уже живу в России, я всё ещё не знаю, каким бы оно было на моей родине.

Я много раз подвергалась нападениям со стороны людей, которые поддерживали режим «Талибана». Например, однажды ко мне на автобусной остановке подошёл агрессивного вида мужчина, всучил деньги и сказал, чтобы я проваливала домой. Мне стало очень страшно в этот момент. Я просто ждала своего автобуса, чтобы доехать до работы. Но даже это простое действие перестало быть безопасным. Я действительно испугалась того, кем он мог быть и что мог со мной сделать.

Даже дома я перестала чувствовать себя защищённой. Однажды ночью, пока мы с семьёй спали глубоким сном, кто-то кинул камень в наше окно. От шума и грохота мы внезапно проснулись и вышли на балкон посмотреть, в чём дело. Двое мужчин стояли около машины и, завидев нас, начали кричать: «Ашрафи, бросай работу или твоя семья будет в опасности. И не смей поддерживать правительство США или заниматься активизмом». После этого случая моя семья сменила квартиру, не сказав никому нового адреса, а я решила переехать в Россию, где в это время был мой муж.

Конечно, тут я тоже столкнулась со множеством финансовых, культурных и политических трудностей. Но я чувствовала себя в такой огромной опасности в Афганистане, что не могла не решиться на эмиграцию. Кроме того, стало очевидно, что продолжать какую-либо преподавательскую и активистскую работу в Афганистане я не смогу. Наша правозащитная организация закрылась под давлением талибов, которые буквально обещали плату за любую информацию об активистах и правозащитниках. И те, кто брали деньги, действительно рассказывали им обо всём и всех, что знали. Быть гражданской активисткой в Афганистане теперь просто невозможно.

Рассказать друзьям
0 комментариевпожаловаться