Жизнь«Я не романтизирую роль отца дальше биологии»: Отцы-«одиночки»
о своей жизни
Социальные штампы и реальные достижения
Массовая культура обычно преподносит нам образ отца-одиночки либо как героического персонажа, который может буквально всё, либо как карикатурного мужчину, который никак не способен управиться с бытом. Мы решили узнать, что думают о своей роли сами мужчины, которые одни воспитывают ребёнка. Наши герои живут в разных городах и оказались отцами, в одиночку воспитывающими детей, при разных обстоятельствах. Они рассказали нам о том, откуда получают помощь, что смогли или не смогли дать своим детям и определяет ли гендер их родительские возможности.
Текст: Анна Боклер
Стас Ворчун
55 лет
Екатеринбург
Пять лет назад мы развелись и поделили детей: у супруги осталась дочка, у меня — сын. Мы согласовали все пожелания, так что период расставания прошёл без конфликтов. Заранее рассказывали сыну (дочке был ещё только год), что теперь мы все будем жить в разных домах, но продолжим общаться и любить друг друга. Кстати, всё равно не избежали проблем — пришлось взять несколько консультаций у детского психолога. Мы живём в разных городах. Чисто технически постоянно общаться достаточно сложно. Но Олег говорит с мамой по телефону. Пару раз в год мы встречаемся все вместе, то есть дети знают обоих родителей. У Олега есть папа, мама, младшая сестра, старшая сестра (моя взрослая дочь), бабушка с дедушкой по маме. Я возил его как-то к своей троюродной тёте — познакомились, пообщались, правда, я не знаю, помнит Олег её или нет.
Сейчас Олегу девять лет, большую часть времени мы проводим дома. У меня ИП в сфере компьютерных технологий, работаю за собственным компьютером. Олега я отдавал в детский сад, но он проходил совсем недолго: сын не очень компанейский человек, ему было тяжело всё делать организованно с группой. Мы перешли на семейное обучение, и всю школьную программу я объясняю сыну сам. Правда, есть ещё репетитор по английскому — это инициатива мамы Олега, она сама нашла языковую школу и оплатила занятия на год вперёд. Иногда меня спрашивают: «А как же социализация?» Я считаю, что социализация зависит не от коллектива, где ты проводишь часть дня, а от того, с кем ты вообще знаком и поддерживаешь отношения. У Олега много друзей и знакомых. В своём большинстве это дети моих друзей и друзей моей бывшей супруги.
На детских площадках и в поликлиниках или выезжая иногда куда-то по работе с Олегом я всегда сталкиваюсь с одобрением. Мне кажется, в России люди куда лояльнее к мужчинам с ребёнком, чем к женщинам. Возможно, потому что это непривычный образ. Женщины обычно одобряют тебя, потому что знают, как тяжело вырастить ребёнка, мужчины смотрят часто с реакцией вроде: «Вау, так что, тоже можно?»
Иногда меня спрашивают незнакомые люди: «А где же мама Олега?» Я объясняю, что всё нормально, они общаются. С негативом никогда не сталкивался. Возможно, потому что я всегда могу ответить и люди чувствуют, что со мной не надо связываться.
Женщинам с детьми бывает сложнее среди людей. Помню совершенно дикий случай: моя бывшая супруга ехала в трамвае с младенцем в слинге, пыталась достать кошелёк из сумки, а кондукторша закричала, что она «цыганка» и пришла сюда «попрошайничать», — заставила выйти из трамвая. Да, жена была в длинной юбке, но это же не может оправдывать отношение к женщинам в духе «нарожали здесь».
В моей картине мира нет разделения семьи на отца и мать. Я не страдаю гендерными стереотипами и считаю, что каждый родитель делает то, что может. Что хорошо получается у человека, то он и должен вкладывать в ребёнка. В моём понимании отец — это один из тех людей, которые дали конкретному человеку жизнь. Дальше биологии я никак не романтизирую эту роль, всё остальное — коммуникация, создание отношений, работа над ними. Мои сильные родительские стороны — это знание IT и подход к детям как к равным мне людям, которые просто пока что меньше знают. Я один из первых стал заниматься массовым интернетом в Екатеринбурге. Мой сын знаком с компьютером с четырёх лет. Он умеет искать информацию, фильтровать информацию, работать с графикой. В своё время он научился читать с помощью компьютера — фанател по «Смешарикам» и сумел найти игровой сайт по мотивам этого мультфильма. Это была смесь аркады и квеста. Там уже надо было не просто тыкать мышкой, как он привык, а читать задания, где-то вписывать ответы.
Олег просил прочесть ему эти задания, я говорил: «Здесь ты многие буквы знаешь — читай сам». Выучился. Я никогда не считал, что воспитываю Олега, — я живу с ним, общаюсь, дружу. Поэтому я никогда не изолировал его от информации — если возникают вопросы, мы их обсуждаем.
Мне кажется, в России люди куда лояльнее к мужчинам с ребёнком, чем к женщинам. Возможно, потому что это непривычный образ
У меня не хватает некоторых социальных навыков: я плохо воспринимаю эмоции и не всегда правильно понимаю коммуникационный контекст. Помню, когда мы только начинали отношения с женой, как-то зашёл разговор про нашу общую знакомую, в которую я когда-то был влюблён, и я обронил: «Вот тогда было по-настоящему, так сильно уже никогда не полюблю». Она вспомнила этот случай пару лет назад, когда мне диагностировали расстройство аутистического спектра. Это расстройство иногда проявляется в компаниях, но, думаю, оно никак не влияет на нашу с Олегом жизнь: я слишком хорошо уже его знаю и рядом с ним функционирую как человек без спектра. В чём-то мои аутистические черты помогают нашим отношениям с Олегом. Для очень многих действий мне надо дополнительно думать. Например, если на полке нет того вида шоколадки, который я уже записал в список покупок, я буду очень долго определяться с заменой. Поэтому все мои действия в коммуникации с сыном очень продуманны.
Для всего, чего я не умею сам, имею возможность привлечь специалистов. Я малоэмоциональный, жена очень эмоциональная, она специалист по гуманитарным наукам, я — по точным. Думаю, мы хорошо друг друга дополняем, и хорошо, что дети общаются с нами обоими, пусть и нечасто. Сейчас моя супруга работает в Воронежской области по программе «Учитель для России». Олег хорошо представляет расстояние между нами и не предлагает съездить увидеться, но они общаются по видеосвязи, потом Олег мне всегда что-нибудь пересказывает.
Я склонен к полиамории, периодов без отношений у меня практически не бывает. Я знакомлю девушек с Олегом, представляю их подругами, потому что так и есть, а объяснять всю теорию полигамных отношений девятилетнему сыну — это немного чересчур. Они все спокойно общаются, у многих девушек есть свои дети, у них тоже завязывается дружба с Олегом.
Олег становится старше, и наши интересы постепенно расходятся. Мы много сидим дома, но оба склонны проводить время сепарированно и заниматься собственными делами. Правда, мы любим иногда вместе читать: я сажусь читаю свою книгу, он — свою. Потом обсуждаем, если есть чем поделиться. Я показываю ему ролики, если нахожу что-то интересное про IT, он создаёт уровни в редакторе для мобильных игр — показывает мне.
Я считаю, что образ отца-одиночки очень мало отражён в искусстве. Я сам увлекаюсь фотографией, поэтому как-то изучил документальный фоторепортаж про человека из Южной Африки — он один растит двух сыновей и строит отличную карьеру. Его образ был довольно восхитителен. В художественных произведениях обычно у отца-одиночки всё плохо. Из-за отсутствия понимания, как обращаться с детьми, человек впадает в ужасную депрессию. Наверное, мне повезло, что в юности постоянно работал в летних лагерях и имел хорошее представление о коммуникации с детьми. С восемнадцати лет я читал много книг по педагогике и воспитанию детей и достаточно ориентировался в этой области.
Я уверен, что любой взрослый состоявшийся человек способен справиться с ролью отца-одиночки, главное, чтобы было желание что-то узнавать. Проблема в том, что люди в принципе не всегда готовы узнавать новое ради родительства, и я бы хотел, чтобы для любых родителей существовали обязательные тесты, оценивающие их готовность, а не только для приёмных. Это решало бы многие проблемы.
Казалось бы, от карикатурного образа отца-одиночки уже можно было бы отказаться, но социальные мифы ведь в целом очень живучие. Вот у меня есть знакомая семья. Женщина зарабатывает в несколько раз больше мужа и учит дочь тому, что главное удачно выйти замуж.
Александр
38 лет
Краснодар
Мы с бывшей супругой стали родителями очень рано — нам было по семнадцать лет. Первые пять лет растили Любу вдвоём. У нас обоих не было изначально большого желания заниматься ребёнком. Помню, жена, гуляя с Любой, абсолютно молча наворачивала круги рядом с домом. Ей тяжело давалось взаимодействие. Она всегда кормила и одевала Любу, но дальше что-то не складывалось. Я стал постепенно включаться — показывал книги, общался, предлагал посчитать животных, когда мы гуляли. В какой-то момент мы разошлись с женой, и оба приняли решение оставить Любу со мной, договорившись, что она всегда, когда захочет, может пойти на встречу с мамой. Мы рассказали Любе про скорый развод и спросили, с кем она хочет жить. Естественно, мы бы прислушались к любому её ответу, поэтому я очень боялся, что она выберет не меня. Но Люба привыкла, что последние полтора года мы проводили всё время вместе, и сказала: «С папой». Отлегло.
Я взял ипотеку в доме через дорогу от моих родителей.
У Любы большая семья: родители, бабушки, дедушка, дяди, тёти. В моей ситуации нет никакого геройства: нам всегда помогали. Моя мама всегда приходила к нам готовить, по вечерам я покупал ужин в «Табрисе». Когда Люба стала подростком, стал привлекать её к хозяйству. На каникулах Любу принимали разные родственники. Когда мы стали жить с Любой вдвоём — я стал спрашивать советов по воспитанию у подруг и родственниц. Они всегда многое могли объяснить на собственном опыте. Помню, как-то я захожу в квартиру с девушкой, с которой я тогда встречался, — дома семилетняя Люба построила халабуду из подручных материалов. Я начинаю радоваться, восхищаться. Потом мне девушка говорит: «У тебя ребёнок школьного возраста, уже надо не только халабуду строить, тебе надо направлять её дальше, учить новому». Она раскрыла мне глаза на такие банальные вещи, как необходимость развиваться. Мы с дочкой ни разу не обсуждали менструальный цикл или какие-то сексуальные аспекты жизни. С этим всегда справлялись родственницы. Сейчас Любе двадцать один год, она уже несколько лет сама зарабатывает деньги, сама снимает жильё, встречается с молодым человеком. Я вижу, что она делает некоторые ошибки в отношениях, но не стремлюсь давать советы — свой опыт, безусловно, нужен. Правда, когда пытаюсь просто поговорить об отношениях, Люба теряется и переводит тему: мы совсем не привыкли обсуждать что-то интимное.
Без женщин я бы никогда не смог воспитать Любу. В моём представлении о мире роли отца и матери разные: мужчина отвечает за стабильность, за решение всех вопросов во внешнем мире, женщина заботится обо всём, что происходит внутри. Женщины умеют полностью погрузиться в детей, мужчина больше склонен к работе и хобби. Мне важна моя работа, и я люблю горные походы, хоронить свою жизнь совершенно не хотелось, то есть где-то я, конечно, не дал дочери внимания.
У меня получилось быть папой, мамой — нет. Быть отцом для меня настолько же естественный процесс жизни, как родиться, расти и умереть
У меня получилось быть папой, мамой — нет. Быть отцом для меня настолько же естественный процесс жизни, как родиться, расти и умереть. Момент, который должен случиться. Также я считаю, что родители много вложили в меня, я отдаю этот долг Любе, вероятно, она передаст его дальше. Я почувствовал невероятные эмоции и связь между нами, когда Люба только родилась, потом это повторилось, когда она стала называть меня папой.
Я привык скорее к социальному одобрению. Всегда получал поддержку друзей и знакомых, когда они узнавали о том, что я по нашей общей с супругой инициативе остался с дочкой после развода: «Молодец, что ты это делаешь!» В школе и поликлиниках я всегда, кажется, сталкивался с лучшим к себе отношением, чем если бы был отцом семьи. Когда-то двоюродная сестра сказала мне, что её привлёк бы отец-одиночка, потому что это говорит об ответственности. В реальной жизни я столкнулся с тем, что все, кто нравились мне, не были готовы принимать мою дочь. С девушками, которые принимали Любу, у меня не складывался эмоциональный контакт. Тем не менее за эти годы у меня много раз складывались отношения с женщинами, я всегда знакомил их с Любой. Новую семью не построил. У Любы с мамой сохранилась коммуникация, но настоящей теплоты со стороны матери так и не появилось, чем я расстроен. Я считаю, что у Любиной мамы совсем нет того, что называют материнским инстинктом, но у неё есть очень большая мудрость — она дала возможность мне эмоционально вкладываться в ребёнка и никогда не настраивала Любу против меня.
Я много раз видел образ отца-одиночки в кино. Образ часто кажется карикатурным, однако во многих всё же я узнаю себя — например, тот же «Служебный роман». Нереалистичность мне видится в том, что все герои так легко создают новую семью, несмотря на наличие детей. У меня так не сложилось, хотя я хотел. И всё же, воспитывая Любу, я посмотрел на огромное количество семей с детьми и сделал вывод, что если ты отец-одиночка и у тебя здоровый ребёнок, то всё, дальше никаких проблем нет. Дальше уже можно самостоятельно создавать любой сценарий жизни и радоваться, что тебе достался прекрасный вариант.
Илья
37 лет
Подмосковье
Моему сыну Мише сейчас восемь лет, после его рождения у супруги началась депрессия и она снова стала употреблять после длительной ремиссии. Пожалуй, здесь сложилось несколько факторов: у нас не было денег, не было помощи, не было понимания, как выйти из зависимости. Я убедил Наташу согласиться на рехаб и стал заниматься сыном. Пожалуй, это самый грустный эпизод моей жизни. Я просыпался, наступала череда цикличных дел, которые нужно будет повторить через пару часов снова, а потом ещё раз. Жена больше не вернулась домой.
Я с Мишей на руках пытался что-то рисовать на заказ, просто чтобы нам хватило на аренду и оплату самых базовых расходов. Наверное, это был единственный такой период, когда я плакал по ночам от бессилия. Потом Миша пошёл в детский сад, я снова стал работать полный день дизайнером, у нас всё наладилось, но тот период вовсе не забылся как страшный сон. Когда Мише надо рассказать про семью, он говорит обо мне, больше никого не знает. Возможно, в иных ситуациях бывает легче, возможно, помощь слишком расслабляет, не знаю.
Соседки часто говорили мне, что получить место в детском саду под домом практически невозможно, большие очереди. Я пришёл туда с Мишей, и все долго изумлялись — как это записывает в садик папа, а не мама. В общем, мы сразу получили место. На детских площадках и в поликлинике тоже больше всегда сталкивался с одобрением. Хотя, мне кажется, ситуация в значительной степени неравная, как будто быть с ребёнком — это уже героизм для мужчины. Когда Мише было четыре года, я интенсивно его закалял, одевал зимой в демисезонную куртку и разрешал есть мороженое на улице. Я рассказал об этом участковому врачу, она вздохнула и сказала: «Ну понятно». А после нас она с криком отчитывала женщину, чей сын пришёл в кроссовках. Был февраль.
Воспринимаю Мишу как друга, с которым мы должны многому друг друга научить. Во мне, например, впервые раскрылись организаторские способности — обожаю устраивать детские вечеринки
Мы с Мишей вместе играем в футбол и хоккей, он ходит в общеобразовательную школу и на программирование. По вечерам мы много читаем вслух. Практически во всех детских книгах есть мамы, а если нет, то папа — это часто такой демиург, как в «Мио, мой Мио» Линдгрен или в многочисленных сказках про короля-вдовца. Считаю такой образ излишне романтизированным. Всё же чаще отец-одиночка — это человек, который сильно растерян, окружён проблемами и совсем не всемогущ. Думаю, с функцией воспитания одинаково могут справиться и мужчина, и женщина. Возможно, больше людей вокруг дают ребёнку больше представления о мире. Миша раньше часто спрашивал про маму. Я отвечал, что она уехала, но я сам не знаю куда, знаю, что сюда точно не вернётся. Он всё время придумывал для мамы разные страны и разные профессии; не знаю, насколько это педагогично, но иногда мы фантазировали вместе. Я читал пару книг Петрановской, но в целом никогда не зацикливался на педагогике. Скорее воспринимаю Мишу как друга, с которым мы должны многому друг друга научить. Во мне, например, впервые раскрылись организаторские способности — обожаю устраивать детские вечеринки.
Если бы не Миша, я бы вряд ли когда-то купил собственное жильё — а так я увидел, что постоянно оплачивать поломки на съёмных квартирах по деньгам выйдет примерно так же. Я передал Мише любовь к книгам, иллюстрациям и галереям. Научил неплохо для его возраста кататься на коньках и играть в хоккей. Во мне не хватает структурности: по работе я не сильно привязан к графику, никогда не умел пить таблетки курсом или планировать путешествия. Миша тоже часто просыпает школу, и мне жаль, что я не могу ему показать, как по-другому. У меня долго не было отношений. А два года назад я стал встречаться с девушкой. У неё, кстати, тоже есть пятилетняя дочь. Мы уже летали однажды в отпуск вдвоём. Часто выбираемся пообедать и за город на выходных. Мне всё чаще кажется, что мы все вчетвером будем отличной семьёй. Но пока чего-то боимся. Я так и не познакомил их с Мишей и сам никогда не видел её дочь вживую. Возможно, я слишком привык к тому, что уже имею, но, наверное, стоит всё же размыкать этот круг и пускать в него новых людей, которых я сам выбрал.
ФОТОГРАФИИ: BeingDesigner — stock.adobe.com, Keisergala — stock.adobe.com, fotoedgaras — stock.adobe.com
