Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

Жизнь«А как ты отнесёшься к тому, что мы сломаем твою карьеру?»: 
Истории участниц реалити-шоу

О постановочном крике, славе и реальных слезах

«А как ты отнесёшься к тому, что мы сломаем твою карьеру?»: 
Истории участниц реалити-шоу — Жизнь на Wonderzine

Наши героини попали в реалити-шоу задолго до того, как явным бонусом за участие стало развитие социальных сетей. Мы попросили их рассказать, зачем они пришли на проект, какие новые возможности открылись, а чем пришлось пожертвовать.

Текст: Анна Боклер

Юлия Иванова (Власенко)

30 лет

участница реалити-шоу «Топ-модель по-русски — 2» в 2011 году

 После школы я переехала в Санкт-Петербург, поступила в Институт гражданской авиации и пошла пробоваться в агентство LMA (модельное агентство Сергея Луковского) — у меня рост метр восемьдесят, и все вокруг говорили: «Юля, давай!» В LMA сказали, что, возможно, и возьмут меня, но что надо сначала пройти у них обучение.

Я пошла раздавать листовки с рекламой пива и хинкали, заработала на обучение и, наконец, попала в агентство. С их помощью много снималась, принимала участие в неделях моды. Когда я оканчивала третий курс, объявили кастинг на второй сезон «Топ-модели по-русски». В первом победила девушка из нашего агентства, Маша Лесовая. Я убедилась, что всё вполне реально, и загорелась идеей участвовать. Отбирали нас скорее как участниц шоу, чем как моделей.

Многие девушки вокруг только собирались стать моделями, но не имели никакого опыта работы. Меня, например, попросили изобразить русалку, а потом спросили: «Ну и что ещё ты можешь?» Тогда я спела «Les Champs-Élysées».

Помню, мы лежим с девчонками на двухъярусной кровати в общаге, болтаем, у меня звонит телефон: «Юля, вы прошли». Я сделала на ступне татуировку с надписью «I’m on my way» и поехала в Москву. Атмосфера на шоу была достаточно стрессовая — по условиям контракта ты ни с кем не общаешься, кроме других участниц шоу. А люди вокруг тебя совершенно разного темперамента, плохо совместимы друг с другом. Огромное количество конфликтов было совсем не постановочным: столкновение характеров, соперничество и стресс. Этих факторов хватало для постоянного эмоционального напряжения. Каждые три дня кто-то выбывал с проекта, так что завязывать какие-то дружеские отношения даже при желании было проблематично. Мне вызывали один раз психолога, она сказала, что большое количество орехов и бананов решит мои проблемы.

Я сделала на ступне татуировку с надписью «I’m on my way» и поехала в Москву

Я дошла до финала, то есть находилась в шоу все два месяца. Моя основная цель была побывать за границей в качестве модели. Это сбылось и было лично для меня гораздо лучше основного приза шоу. Я заняла второе место и не получила съёмку на обложку журнала Cosmopolitan и контракт с Max Factor.

Когда вернулась в институт, мне сказали: «Приказ уже подписан — вы отчислены». Это, конечно, была трагедия. По крайней мере, разрешили остаться в общежитии на какое-то время. После шоу меня иногда узнавали на улице, и у меня развилась паранойя: когда рядом проходили люди, я была уверена, что они говорят обо мне. Я поехала на какое-то время отдохнуть к родителям на Дальний Восток. Там у меня прошла фан-встреча со школьницами. Недавно мне написали две девочки, которые были на той встрече десять лет назад и захотели стать моделями, сейчас они тиктокеры-миллионники. Это, конечно, приятно.

На проекте я не сталкивалась с бодишеймингом, у нас были и модели плюс и, по-моему, никого не критиковали, если набирался вес. В реальном модельном бизнесе было немного по-другому. После проекта меня пригласили в Индонезию, а я успела уже провести какое-то время в общаге за просмотром сериалов с печеньем. На месте мне сказали худеть. Потом была работа в Питере, потом пригласили в Таиланд. И везде меня просили сбросить ещё немного. На сыроедении мне удалось прийти в «идеальную» форму, но начались проблемы со здоровьем: пропали менструации, обострился дерматит. Мне все стали говорить: «Какие ноги! Как круто!» Я подумала: «Ну, круто, но жить-то я так не смогу». Это ещё наложилось на вечные нотации от родственников на тему того, что я ничего не зарабатываю, — мои расходы на проживание действительно чаще всего были равны гонорарам. И к двадцати трём годам я решила, что нет смысла продолжать в том же духе. Думала, что никогда не вернусь в моделинг, и сосредоточилась на других вещах: получила высшее образование в институте культуры, делала торты на заказ, вышла замуж, родила сына. Пару лет назад я подумала, что мне всё-таки чего-то не хватает. Я создала семейный блог, стала думать, как его монетизировать, и наконец призналась себе, что больше всего опыта у меня в модельном бизнесе — так появилась моя школа по походке и позированию. Я помню стресс, в котором мы все были на шоу, и у себя на курсах стараюсь скорее поддерживать учениц, чем говорить вещи, которые могут их ранить.

Я считаю, что всё хорошо в своё время. Тогда, в мои двадцать, реалити-шоу открывало возможность пройти в международный модельный бизнес, выучить языки, завести полезные связи. Сейчас я бы точно не пошла на подобный проект: я не хочу расставаться с семьёй, я уже разобралась с карьерой. Хотя очень хочу прийти на шоу в качестве приглашённого эксперта: моя суперсила в том, что я отлично понимаю девушек-моделей, потому что была на их месте.

Любовь Гайкович

41 год

участница реалити-шоу «Голод» в 2003 году

 Иногда я думаю, что участие в реалити стало определяющим моментом в моей жизни. Если бы «Голода» не было, то, скорее всего, я бы давно спилась и жила бы на улице. Я пришла на кастинг «Голода» в двадцать четыре года, на проекте мне исполнилось двадцать пять. За спиной уже было высшее юридическое образование, но работать по этой специальности совершенно не хотелось. Ездила периодически в Соединённые Штаты танцевать стриптиз. Жила в общем-то на эти деньги и ещё каждый день выбиралась на Пушкинскую знакомиться с типа богатыми мужчинами. Почти ни с кем не общалась. В такой жизни меня не устраивало всё, но примера, как можно по-другому, у меня не было. Моя подруга Маша захотела участвовать в проекте «Голод», ей было интересно «попасть в телевизор», я поехала с ней на кастинг, просто потому что было нечего делать. Мы договорились, что если и будем участвовать в проекте, то только вдвоём. Из нас двоих взяли меня. Мне почему-то тогда показалось, что это вообще мой единственный большой шанс что-то изменить. Ещё у меня заканчивались деньги из Америки, а за участие в проекте начислялся гонорар 600 долларов в месяц. Я согласилась на проект, и с Машей мы больше не общались.

Это я могу назвать потерей, больше ради проекта я ни от чего не отказалась. В Москве у меня не было друзей, работы, интересных занятий. Сейчас после участия в реалити можно продвигать аккаунты в соцсетях, тогда этого ничего не было, и я шла на полном серьёзе просто поменять жизнь. Помню, меня подвозил приятель в Останкино, я вышла на полпути и пошла пешком, потому что переволновалась.

На проекте я впервые попробовала жить в формате общаги. Отобрали двенадцать настолько не похожих друг на друга людей, что, казалось, мы вообще не сможем жить вместе. Однако у нас почти сразу сложилась отличная компания с Никитой, Шурой и Кариной. Вероятно, это совсем не то, что было в планах у продюсеров проекта, но получилось очень естественно. Это всё были люди из совершенно другого мира. Меня восхитил Никита своей недоступностью, интеллектуальностью, Карина была самым открытым и позитивным человеком, которого я встретила в своей жизни, Шура всегда готов был поддержать. Я же занимала скорее нишу быдло-участника и провокатора, была не очень образованной, хотела больших денег. Мы шутили друг над другом, вместе занимались спортом. Мне хотелось дотянуться до новых друзей. Я пришла с жутко заниженной самооценкой, а на проекте Никита сказал, что у меня очень хорошая суть. Первый раз за всю жизнь кто-то сказал, что у меня вообще есть внутреннее, помимо внешнего. И я сама задумалась об этом.

Ещё на проекте у меня стали пропадать претензии к миру, ощущение, что мне все должны: вокруг были люди, у которых тоже нет машин и квартир, но они совершенно об этом не парятся, а делятся с окружающими тем, что есть. С ними у меня расширились границы понимания мира: я стала слушать другую музыку, перестала думать про «удачное замужество» и деньги, появилась какая-то лёгкость в общении, захотелось развиваться.

Конечно, нам заранее сделали шенгенские визы, но по условиям проекта мы действительно долго не знали, что живём в Берлине. Шоу какое-то время по правде было про физический голод, потом мы все начали постоянно лежать в зале — снимать стало нечего, организаторы стали подкидывать разные мотиваторы. За достижения дарили сухарики «Три корочки», и это вообще не выглядело иронично в тех условиях. У моей мамы до сих пор на чердаке лежит ящик из-под сухариков, которые мне подарили на шоу.

Мне кажется, меня взяли из-за абсолютной наивности и неумения прятать эмоции. На проекте, например, однажды разыграли похищение моей подруги Карины во время нашего выхода в Берлин. Я на полном серьёзе впала в панику и плакала. Вернувшись в дом, рассказывала всем ребятам, что Карина в беде. Мой друг, Никита Голубев, говорит: «Люба, ты что, дура?! По-твоему, в Берлине украли человека, а наши операторы бегут это снимать?»

На дуэли, когда зрители должны были выбрать, кому из двух участников уйти, я оскорбила свою оппонентку, Ксюшу Козлову. После сбросились счётчики, а когда включились, у Ксюши добавилось несколько тысяч голосов. Сейчас понимаю, что меня было очень легко спровоцировать: накануне организаторы говорили, что я сильная и должна уже показать себя настоящую. Это, конечно, про мою тогдашнюю недальновидность и умение организаторов это использовать. Я пробыла на шоу два месяца, успела потанцевать стриптиз в Берлине и принести в дом денег — возможно, в этом видели мой максимум.

Однажды разыграли похищение моей подруги Карины. Я на полном серьёзе впала в панику и плакала

После «Голода» я как-то полностью обнулилась, поняла, что свою жизнь надо выстраивать самостоятельно, впервые стала искать работу. Кстати, это вообще не было легко сделать после проекта. Где-то только через семь месяцев я устроилась в небольшое маркетинговое агентство. Очень много работала и много зарабатывала. Дошла до руководства фирмой. Тогда же у меня начали сбываться старые мечты в виде богатых мужчин, которые заваливали меня цветами и предлагали встречаться, но я поняла, что уже выпуталась из своего прошлого и не нуждаюсь в таких отношениях.

Первое время у меня была какая-то дикая популярность — ко мне домой могла прийти толпа подростков, чтобы попросить автограф. Потом, когда я уже устроилась в маркетинговое агентство, набирала промоутеров — приезжали в основном школьники, студенты, они удивлялись, почему я после шоу сижу в занюханном офисе на Молодёжной, и тоже просили автограф. Из классных моментов — меня и мою компанию пропускали в любые клубы. First, Fabrique и другие места, где обычно жёсткий фейсконтроль, открылись для меня. Даже сейчас, спустя восемнадцать лет, всё ещё слышатся какие-то отголоски: в этом году ко мне добавился в инстаграм молодой человек с сообщением что-то вроде — помню тебя по «Голоду», наконец-то нашёл. Это притом что у меня нет страниц под настоящим именем.

Первые друзья у меня тоже появились благодаря проекту: в Москве меня тепло встретила огромная компания Никиты — они приняли меня со всеми моими замашками и меньшим уровнем образования, чем у них. Мы вместе развешивали в вагонах метро плакаты в поддержку Никиты.

Много лет после «Голода» у меня налаживались все сферы жизни. Я достигла всего, чего хотела: карьера, друзья, путешествия, — и после этого дошла до рехаба. Пока я там лежала, от меня ушёл любимый человек, с которым были уже восемь лет. Все самые худшие вещи в моей жизни случались в состоянии алкогольного опьянения, я бросила пить перед «Голодом», и много лет всё было хорошо, потом сорвалась. Сейчас я не общаюсь с друзьями по «Голоду», хотя, надеюсь, это не окончательно. Перед Никитой мне неловко, что я так улучшила жизнь после шоу, а теперь снова уже девять лет не знаю, куда идти. Карина последний раз приезжала ко мне после того, как меня избил партнёр, плюс я была в запое на тот момент. Она сказала, что так жить вообще нельзя, прислала книгу какой-то девушки, которая смогла победить зависимости, и заблокировала меня во всех соцсетях. Возможно, для неё моя жизнь оказалась слишком шокирующей. Я понимаю, что сейчас снова оказалась в разных точках с ребятами с проекта, но не понимаю, как на этот раз всё поправить.

Год назад я решила поучаствовать в шоу «Перезагрузка», потому что живу в полном п****це. Я считаю, что если человек вырывается из рутинных вещей, не повторяет свою привычную модель поведения, делает новые действия, то получает новый результат. Я сбавила себе пять лет, потому что хотелось получить бесплатную пластику груди, возраст никто проверять не стал, но и пластику не сделали. Я надеялась, что приход на шоу сработает ещё раз, но нет. Эту передачу я так и не смогла посмотреть — ужаснулась на первых кадрах и выключила. Там всё время напирали на плохую внешность, на то, что выгляжу сильно старше своего возраста (я ведь ещё сбавила себе пять лет). С другой стороны, мой восьмилетний сын обожает пересматривать эту передачу, смеётся над всем, что там говорят, и гордится, что тоже немного там снялся. На самом деле после «Перезагрузки» жизнь мне действительно предоставила новые шансы — мне предложили снять серию документалок про жизнь подростков. Я очень загорелась этим, мне хотелось без прикрас рассказать о трудностях, с которыми люди сталкиваются в этом возрасте: я сама употребляла с тринадцати лет. У меня наладился отличный контакт с подростками, мы готовились к съёмкам, а потом я снова стала принимать и потеряла эту возможность.

Из участия в реалити я вынесла, что только сам человек делает свой путь, никогда ни в чём нельзя обвинять других людей или обстоятельства и что только через новое происходит что-то прекрасное. Конечно, я не прокручиваю каждый день в голове шоу «Голод», но в целом безмерно счастлива, что участвовала в проекте и обрела там друзей — самые лучшие события в моей жизни произошли благодаря им.

Татьяна Уланова

39 лет

участница реалити-шоу «Адская кухня — 2» в 2013 году

 В 2013 году я была замужем и занималась семейным рестораном. Мой стаж повара составлял восемь лет, а последние три года я была шефом, то есть на тот момент я уже достаточно хорошо строила карьеру. Первый сезон «Адской кухни» тогда только вышел на телевидении, посмотрела какую-то случайную серию — ведущий орал на участника, который не смог приготовить обычный цезарь. Я купилась на это, подумала: что же за поваров набрали на шоу, не могут сделать самое элементарное. И когда спустя совсем короткое время объявили кастинг на второй сезон, отправила заявку — мол, я-то умею делать цезарь. Всё-таки шоу позиционируется как профессиональное, так что там не было участников без кулинарного бэкграунда, хотя бы в формате работы в столовой. Правда, на кастинге никто не проверял навыки готовки и стаж в этой сфере, зато нас долго собеседовали логопед-дефектолог (чтобы участника было отчётливо слышно) и психолог (чтобы люди максимально не сошлись друг с другом и получился элемент шоу).

Помню, меня спросили: «А как ты отнесёшься к тому, что мы сломаем всю твою карьеру?» Я говорю: «Я хороший повар, каким образом вы можете повлиять на карьеру, если меня знают по делу?» — «Ну, мы же тебя покажем так, как покажем».

Это был такой первый звоночек про сценарий. Какие-то моменты получались немного через силу — например, ведущий по аналогии с американской версией должен всегда орать на участников. Две кухни для командных конкурсов были на небольшом расстоянии друг от друга, и Араму Мнацаканову подсказывали про косяки на обеих. Если ему сообщали, что кто-то из участников на другой кухне уронил ложку — он должен был за минуту, пока идёт, придумать, как именно накричать на участника за оплошность. Межличностные конфликты получались более естественно: с нами работали психологи шоу, находили уязвимые места и выводили на эмоции. Я, например, ненавижу ложь, и мне во время съёмки интервью любили рассказывать, когда кто из участников мне солгал. Когда мы заехали в дом, где проходили съёмки, то сдали телефоны и часы, а естественный свет в это здание не попадал, из-за чего мы никогда не знали, какое сейчас время суток и сколько мы спали. По ощущениям было непонятно, разбудили нас через сорок минут после отбоя или через пять часов — мы были постоянно очень уставшими. В таких жёстких условиях очень сложно развиваться и показывать свой талант. Когда человека постоянно прессуют, он скорее закрывается в себе, чем творит на кухне. Например, уже после шоу один из поваров на моей кухне, накачанный мужчина, признался, что теряется и не может готовить, когда я повышаю голос. А на «Адской кухне» в человека вполне могли бросить блюдо, которое не получилось, и называть при этом тупой курицей. Ещё немного подавляло то, что если судьи громили твое блюдо, то никакие твои комментарии в собственную защиту не шли в эфир, так что говорить что-то было бессмысленно.

Ведущий должен был за минуту, пока идёт, придумать, как именно накричать на участника за оплошность

Мне потом много лет писали желающие участвовать в «Адской кухне» и просили посоветовать, как прорваться на шоу. Я всегда отвечала, что у меня только один совет — не прорываться. Ну или быть уверенным в своих целях и понимать заранее, что пройдёшь через унижения. Твои эмоции постоянно подталкивают туда, куда нужно для шоу. Например, на первом задании я использовала форму розы при подаче красной рыбы. В тринадцатом году это было вполне нормально при ресторанной сервировке. Судья Дарья Цивина назвала подачу допотопной и отставила тарелку в сторону. Продюсеры тут же начали говорить: «Вот видишь, приехала из Иркутска в Москву, а останешься ни с чем, поедешь обратно». К моменту объявления результатов я плакала, как и хотели организаторы.

Я была старше большинства участников и не искала общения, например, когда мы ехали в автобусе куда-то на поощрение, ребята обычно тусили вместе, а я использовала это время для того, чтобы поспать и восстановиться. Воспринимала этот проект исключительно как очередной шаг в карьере. Не могу сказать, что узнала много нового про кулинарию, — единственное, научилась работать с дорогими ингредиентами, которых не было в нашем семейном ресторане: охлаждённые гребешки, рибай, новозеландское каре ягнёнка. Зато получила очень много в плане пиара. Негативный, наверное, давал даже больше популярности. Как только шоу вышло в эфир, меня позвали шефом в один из самых брендовых ресторанов Иркутска. Просто потому что руководству понравилось то, как я работала на «Адской кухне».

Популярность была первое время вообще очень высокая. Один раз я пришла на рынок за цветами. Продавщица мне говорит: «Так ты же Уланова! А я сейчас смотрю „Адскую кухню“». Я говорю: «Ну, здорово». А она вдруг: «И зачем ты так опозорила наш город?» Я думаю: «Так что же ты не прошла кастинг из четырёх тысяч и не представила Иркутск сама?»

Меня потом приглашали в другие кулинарные шоу. С 2014 года я работаю региональным шефом — были контракты в Якутии, Благовещенске, Мирном. Сейчас готовлю к запуску ресторан в Краснодарском крае. В моём случае участие в реалити стало очень большой ступенью в карьере. Я абсолютно пользуюсь популярностью, приобретённой на телевидении, можно сказать, до сих пор выжимаю все соки из неё. Мне кажется, что если я смогла приложить усилия и попасть в проект, то сейчас он должен работать на меня и это естественно.

Рассказать друзьям
2 комментарияпожаловаться