Жизнь«Мы живём вместе не от бедности»: Истории женщин из коммун
и коливингов
Быт, романтика и деньги
Пару лет назад в сети были популярны ролики про московские квартиры площадью 8 метров — да, они не подходят для людей со множеством вещей, зато изолированное жильё. Наши героини, напротив, по разным причинам выбрали делить дом с соседями и рассказали нам, чем такой формат им оказался полезен, как помешал быту и кому они советуют попробовать жить так же.
текст: Анна Боклер
Мария Оленева
36 лет
создательница FRIENDLY SPEED DATING, переводчица, журналистка
Первый коливинг я сделала, когда это слово ещё не использовалось для обозначения совместного проживания. В 2004 году мне было девятнадцать лет, и я искала, куда съехать от родителей. А моя подруга искала, с кем снимать квартиру, — у неё была родительская карточка, которую почему-то нигде нельзя было обналичить. Она переводила с карты деньги за аренду, а я отдавала ей половину суммы кэшем, на эти деньги она жила. Мы сняли маленькую однушку у метро за 3000 рублей. Цена была чуть ниже средней, потому что владелец, университетский преподаватель моей подруги, бегал от бандитов и предупредил, что к нам тоже могут прийти. В итоге ничего подобного за время нашего проживания не случилось, а полторы тысячи всё равно были для меня ощутимой суммой при зарплате пять тысяч рублей. Потом к нам приехал один автостопщик на выходные и остался жить. К нам стали приезжать иностранцы с только появившегося сервиса Couchsurfing и его предшественника Hospitality Club, привозили нам еду. Моя подруга увлекалась аниме, мы часто устраивали вечеринки на эту тему.
Это было до эпохи IT и массового фриланса, и объединение в коммуны было уделом скорее маргинальных людей. Человек с нормальной работой тогда не вписался бы в такую историю. Я же расценивала свои финансовые трудности как временные: у меня была учёба полный день и работа в формате частичной занятости. Планировала, что дальше буду зарабатывать больше, но мне понравился формат жизни в компании. Кстати, с первой тусовочной квартиры мы съехали через год — моя подруга теперь на Бали учит женщин «дышать маткой», парень-автостопщик уехал в Индию делать бизнес, а я в итоге пожила какое-то время в Мексике.
После первой квартиры я переехала в свою собственную двушку в Выхино. Сдала одну комнату двум француженкам, половину своей — парню, с которым мы посменно работали в одном хостеле, то есть никогда не пересекались. Мы продолжали часто принимать иностранцев и попадали иногда в репортажи Первого канала по типу «туристы лепят пельмени». Ещё к нам иногда приезжали автостопщики, тогда мы старались позвать друзей и устроить лекцию про путешествия. Первая встреча русскоязычных волонтёров hospitality club тоже прошла у меня дома.
Чуть позже я по работе переехала в Мексику. Сначала мы втроём с коллегами сняли трёхкомнатную квартиру с огромным залом внизу, джакузи и барбекю — на крыше. Мы все работали в туризме и могли без проблем позволить себе отдельное жильё за цену чуть дороже комнаты в общем пространстве, но у нас у всех в приоритете была возможность хорошо отдохнуть в приятной компании по вечерам. Мы часто делали вечеринки и джазовые концерты на крыше. Потом я переехала в другой город и снова собрала русскоязычную тусовку, коливинг так и назывался — «Casa Rusa», то есть «Русский дом». Важной составляющей нашего коливинга были гости. Правда, мы на опыте пришли к тому, что больше шести человек одновременно вписывать неудобно хотя бы потому, что к двум туалетам возникают очереди. Мы повесили календарь в общем зале, и все должны были вписывать туда своих гостей. Ещё мы не устраивали вечеринки, если у кого-то из нас утром была работа. У нас всех была зарплата по 2500 долларов, достаточно престижные должности, но просто так было прикольно. Работа в туризме на самом деле ужасно стрессовая: то на тебя кричат в отеле, то тебе звонят туристы и просят вытащить из тюрьмы. Спрыгнуть с неё тоже тяжело, потому что ничего равноценного по зарплате не найти. Хочется просто прийти домой прибухнуть и расслабиться, так что мы все хорошо понимали потребности друг друга.
Мы продолжали часто принимать иностранцев и попадали иногда в репортажи Первого канала по типу «туристы лепят пельмени»
Для меня коливинг — это место, где живут люди, не имеющие родственных связей друг с другом, для которых отдельной ценностью является наличие именно этих людей именно в этой квартире. Для меня очень важно подчёркивать, что коливинг был создан не от бедности, а оттого, что вместе нам действительно было хорошо. Видишь по дороге сочное манго или свежие соки — покупаешь побольше на всех. Или, например, только у меня была машина — мы на ней ездили на пляж смотреть на звёздное небо. В рабочие дни мы питались вместе с туристами, а по выходным завели традицию делать огромную коммунальную пиццу — раскатывали тесто и каждый клал, что у него было. Иногда кто-то готовил на всех, а в целом у каждого были свои продукты. Мы скидывались на уборку, скидывались на преподавателя сальсы — он учил именно наш коливинг. Жить вместе ещё было удобно и по тому принципу, что всегда кто-то будет дома, а значит, сможет встретить курьера. Также это отличная защита от ограблений — у многих наших соседей и знакомых обчищали дома в их отсутствие.
У нас у всех были свои комнаты, свои продукты, мы снимали достаточно хороший пентхаус, совсем не экономили на еде. Жизнь в коммуне, мне кажется, наоборот, часто связана с экономией и отсутствием личного пространства. Я понимаю, что многие люди не заинтересованы в карьерной реализации, им прикольно просто путешествовать, рассказывать об этом, писать в самиздат, мне кажется, это тоже нормально. Мне доставляет удовольствие работа и возможность получить много денег, и коливинг я вижу скорее среди таких людей. Мне сложно представить себя в коммуне, наверное, я бы быстро утомила всех своими разговорами о работе, а мне самой тяжело давалась бы расслабленная атмосфера. Коливинги сейчас предпочитают много людей с вполне хорошим достатком. Айтишники объединяются в коливинге, потому что комнату на Чистых им снимать приятнее, чем однушку в Свиблово за эти же деньги. По крайней мере, пока тебе двадцать два. К тому же автоматически решается в вопрос с социализацией: вокруг тебя всегда есть соседи и, скорее всего, вы общаетесь с другими коливингами.
Когда я вернулась в Россию, моя подруга собралась на несколько лет в Бразилию и попросила присмотреть за её квартирой за какие-то копейки. Я переехала туда, но, понятно, не могла поселить других людей в эту же квартиру. Тогда я придумала, как быть одновременно в коливинге и вне его — создала районное сообщество (по Тверскому району) в Telegram. Оно позволяет закрыть, по сути, все коливинговые потребности — в любой момент можно написать «Кто сейчас на пробежку?» /«С кем выпить кофе?» и найти себе компанию. Мы ходим периодически пообедать в «Депо» или Lao Lee. Как-то я организовывала пикники, один раз в честь Пурима устроила карнавал рационалистов у себя дома.
Мне кажется, что всё хорошо на определённом этапе жизни. Например, когда переезжаешь в новый город, лучше всего заселиться в коливинг — так сразу обретаешь круг общения. Когда выходишь из серьёзных отношений, тоже лучше уходить в коливинг, а не в одиночество. Сейчас я живу с партнёром, он не хочет жить в коливинге, так что этот вариант для себя на данном этапе не рассматриваю. На самом деле сейчас мне комфортно: с возрастом я стала педантично-чистоплотным человеком. Настолько, что я вообще не встречала похожих на себя по стремлению к чистоте людей. Мне нравится, когда всё заправлено, стоит на своих местах, нет ничего лишнего. Такого порядка было бы невозможно добиться, живя с большим количеством людей. А ещё возможность лечь спать в тишине, как только этого захочешь, — офигенная тема.
Аня Головко
32 года
художник-керамист
Один раз я испытала настоящий восторг от пребывания в сообществе. Мой друг поехал на лето во Владивосток и открыл там «Дом Для Всех» (проект, разработанный путешественником Антоном Кротовым: в любой точке мира снимается жилое помещение, его адрес выкладывается в открытый доступ, все желающие путешественники имеют возможность в нём остановиться). Мне было ужасно интересно посмотреть, как Денис всё организовал, и я приехала к нему автостопом из Твери. В ДДВ собралась тусовка путешественников, очень свободно мыслящих людей. Со всеми мне было интересно и комфортно. Пожалуй, такое чувство я испытывала прежде только на Майдане, куда уехала волонтёром зимой 2014 года: все очень разные, но все вместе, потому что есть общие цели, интересы, дух свободы. Тогда в ДДВ я подумала, что хорошо бы теперь заехать в Китай, пересечь экватор, попить вьетнамский кофе. Я увидела, что люди вокруг по многу раз в год воплощают такие же желания, сразу же составила план путешествий и постепенно влилась в тусовку.
Прежде я часто оказывалась в ситуации, что пытаюсь всех окружающих собрать в гости или на природу, но не получала на это отклика. Возможно, дело было в разных приоритетах, возможно, я была не самой активной организаторкой, до сих пор не до конца понимаю. В общем, мне сильно не хватало близкого общения. В тусовке такой вопрос решается сам собой. Ты говоришь, например: «А давайте приготовим плов». И всё. Кто-то сразу пойдёт мыть посуду, кто-то принесёт овощи, кто-то поставит рис. Это всем одинаково надо, все будут это делать. Когда живёшь один, то вполне можно обойтись бутербродами, а в большой компании любое самое простое действие обретает смысл, можно сказать, начинается альтруизм, ведь теперь ты всё делаешь для всех. Для меня такой настрой очень много значит, и я готова закрывать глаза на разные бытовые неудобства. После Владивостока я путешествовала год и решила вернуться в Москву.
На три года я обосновалась в коммуне в Салтыковке. Кого-то там сразу может оттолкнуть неприбранность и отсутствие личного пространства: спишь на туристической пенке в общей комнате, при этом, возможно, периодически придётся мигрировать из одного угла в другой. Продукты в холодильнике общие, своё, правда, можно подписать и подвинуть в сторону, но, скорее всего, это не очень поймут другие коммунары. Также в коммуне невозможно, например, заказать суши и есть в одиночку, всё принято делить на всех. Я выросла в многодетной семье в частном доме, так что подобные вещи мне скорее понятны, чем вызывают отторжение. У меня никогда не возникало потребности закрыться в комнате и побыть одной, а если хотелось перезагрузиться, я уезжала домой в Тверь, где у меня, кстати, тоже нет личного пространства. Как-то я уехала в одиночное путешествие по Южной Америке, на разговоры с водителями по-испански меня особо не хватало, и я быстро стала скучать по Салтыковке, где у тебя в принципе не стоит вопроса, с кем провести время.
Когда-то мы устроились салтыковской компанией, наверное, человек десять, в доставку веганской еды. С утра мы вместе вставали, собирались и бежали на последнюю электричку перед перерывом, чтобы успеть взять заказы. Толпой пролезали в дырку в заборе, так же вместе оправдывались за опоздание, менялись заказами, продолжали все вместе тусить в офисе. В моих воспоминаниях это всё существует как игра, а не как работа — было прикольно, и я никогда не уставала.
Коммуна однозначно не самое удачное место для построения карьеры. Люди вокруг тебя расслаблены, живут моментом, не делают структурных долгосрочных планов. Для меня это скорее плюс. Иногда я, конечно, думаю, что стоит попробовать делать карьеру, но у меня в окружении нет примера успешного в профессии человека, меня никто не научил этому, нет понимания, как это делать и — главное — зачем. Я немного комплексую по этому поводу. В коммунарской среде от меня не ждут карьерных успехов и вообще очень мало кто сосредоточен на этой стороне жизни, поэтому я чувствовала себя очень спокойно. Ты развозишь веганскую еду пять дней в неделю — и уже такой классный и трудолюбивый на фоне многих. У меня лично в такой обстановке всё равно больше стимула и желания развиваться, чем в среде карьеристов. Здесь хотя бы я не вижу, что сильно опаздываю, не трачу ресурсы на стресс по этому поводу, а в расслабленной обстановке мне хотя бы приходят какие-то свежие мысли, хочется чему-то учиться. Среда очень толерантная, ты можешь предложить любую абсурдную идею, её в любом случае обсудят, и никто не будет говорить, что это тупо.
Когда-то, мы конечно, обсуждали, как все вместе могли бы на чём-нибудь зарабатывать. Подумывали заказывать носки на AliExpress и продавать их в Москве под брендом «Салтыковские носки», но дальше идеи это никогда не заходило. Для меня реализация вплотную связана с тем, чтобы быть полезной другим людям, а в коммуне ты постоянно что-то делаешь для общества и эта потребность удовлетворяется.
Мне нравится, что, когда вокруг много людей, в голове не происходит застоя. Если, допустим, в квартире живут три человека, то они успеют достаточно быстро обсудить все темы, а дальше наступит цикличность: одни и те же триггеры будут срабатывать по кругу. В Салтыковке постоянная циркуляция людей. С одной стороны, ты имеешь право в любой момент выпасть из разговора и уйти, люди продолжат общаться, и ничего не изменится. С другой — ты постоянно сталкиваешься с людьми разных темпераментов, разного опыта и в широком смысле никогда не выпадаешь из коммуникации.
В коммуне, невозможно, например, заказать суши и есть в одиночку, всё принято делить на всех. Я выросла в многодетной семье в частном доме, так что подобные вещи мне скорее понятны
В Салтыковке у нас складывались мини-тусовки по интересам. Хотя понятно, что каких-то людей всегда сложнее принять — есть определённый челлендж в том, чтобы со всеми быть толерантной. В своей тусовке можно обсуждать тех, кто тебе не нравится, выплёскивать эмоции. Ещё достаточно сложно строить романтические отношения, когда твоё спальное место никак не изолировано.
В Салтыковской коммуне есть начальство. Вадим занимается домом, решает конфликты, принимает решения о заселении и выселении коммунаров. Он достаточно авторитарный, но я не могу сказать, что это плохо, ведь если в доме проживают несколько десятков человек, то нужна хорошая организация, чтобы не убить пространство.
В отношениях бывает так, что мелкие конфликты сами по себе ни на что не влияют, а потом накапливаются в нужном количестве и всё заканчивается. Это то, что у меня случилось с Салтыковкой после трёхлетнего проживания. Сейчас мы с друзьями снимаем дом на десять человек в Булатниково. Снимаем по очень низкой цене у знакомых. Из коммуны мы перевезли сюда привычку готовить на всех, чиллить вместе в холле, нам весело. С другой стороны, здесь у каждого своё отдельное пространство и пересекаемся мы скорее по вечерам. Здесь я смогла поставить оборудование для керамики, в Салтыковке это было невозможно: печка негласно была бы общая, а в неопытных руках это огнеопасный предмет. Здесь я могу иметь любое количество вещей и хранить их в доме, когда уезжаю. В коммуне я несколько раз оставляла босоножки у входа и уходила в кроссовках, именно в этот день Вадим решал убрать всю лишнюю обувь. Я возвращалась, спрашивала, где могу найти свои босоножки. Вадим отвечал: «Я отнёс всю обувь на помойку». Я шла искать, возвращалась с пустыми руками, спрашивала: «Ну и где на помойке?» — «Ну, пока не совсем на помойке, поищи в тех пакетах».
Я понимаю, что всё это были неизбежные моменты в огромной коммуне, там высокий риск зарасти хламом. Но всё равно неприятно не знать, найдёшь ли свои вещи по возвращении домой. Хотя другие стороны Салтыковки были настолько классными, что мне долго это не казалось проблемой.
По многим параметрам дом в Булатниково совсем не коммуна, но я затрудняюсь назвать это и коливингом или обычным съёмным жильем. Всё-таки это дом, снятый по знакомству, с очень невысокой арендой. Здесь нельзя заводить домашних животных. Но вообще и без запрета я плохо представляю реализацию такого желания: я часто уезжаю путешествовать, все соседи — тоже, то есть оставить будет не на кого. Думаю, в любом случае сначала надо будет остепениться, создать дом для стареющих автостопщиков и там уже заводить котов.
Кира Новикова
28 лет
продавщица в магазине разливного пива, промоутер, курьер, консультант в Decathlon, редактор статей о путешествиях
У меня достаточно сильно развита потребность иметь своё пространство, поэтому перспективу долгосрочного проживания в коммуне я никогда не рассматривала. Зато я успела достаточно много побывать в «Домах Для Всех». Семь лет назад я отчислилась из университета и вернулась домой в Красноярский край, там было скучно, и я подумала, что жизнь, наверное, кончена. Решила возвращаться в Москву, поехала стопом со своим приятелем, но в Новосибирске у него поменялись планы, и я добралась одна за пару дней. Это меня вдохновило ещё поездить, и я поехала в Питер, ходила там по тусовкам, знакомилась с людьми. Один человек позвал меня поехать на пару недель в ДДВ на юге России. Несмотря на то, что мы отравились святой водой из местного монастыря и половину времени пролежали, поездка запомнилась как очень классная. За короткий срок ты знакомишься с огромным количеством людей, можешь бесплатно (или за донейшн) пожить в доме, пока изучаешь город, там же всегда проходят лекции, встречи. Меня очень привлекла тусовка, мне близка идея единства, общих коллективных дел, но всё-таки мне нужно обычно чуть больше личного пространства, чем коврик для сна. Если же речь идет про месяц-два, то бытовые трудности не очень пугают. В разные годы я съездила в «Дома Для Всех» в Бишкеке, в Астрахани, в Улан-Баторе, в Нижнем Новгороде, в Кировске.
У меня было длительное путешествие по Средней Азии и Юго-Восточной Азии. Мне понравилась колоритность тех мест, захотелось дать повод другим людям приехать и увидеть, я впервые всерьёз задумалась об открытии ДДВ. В Узбекистан или Вьетнам попасть сейчас сложно. Я подумала, что тогда будет классно вернуться в собственный регион на какое-то время и поисследовать его заново. Представляясь новым людям, я всегда говорю, что я из Железногорска Красноярского края, хотя уже достаточно долго живу в Москве. У меня всё-таки сильная сибирская идентичность. Я решила совместить поездку на родину с организацией «Дома Для Всех». Раньше мне казалось, что такое могут организовывать только какие-то суперпродвинутые путешественники. А подойдя к процессу вплотную, обнаружила, что вроде я и есть продвинутый путешественник. Я сняла на три месяца двухкомнатную квартиру в Красноярске, недалеко от центра. На днях мы закрыли дом, я посчитала все донаты за это время и обнаружила, что ушла в минус только на семь с половиной тысяч. Хозяина ты не погружаешь в идею «Дома Для Всех», но говоришь, что к тебе будут приходить ребята из турклуба, что в принципе является правдой. И потом, естественно, следишь, чтобы отношение к жилью и соседям было уважительное. У меня как у организатора была условно собственная комната, но, когда во второй комнате заканчивались места, ко мне приходили ночевать люди, с которыми мы хорошо общались. В ДДВ бывают разные проблемы: например люди не отдыхают пару дней во время пути, а пытаются зависнуть на весь срок. Мне повезло (хотя, конечно, это и моя заслуга как организатора) — обошлось практически совсем без эксцессов. У нас не было дежурных, обязательных уборок, все сами подхватывали домашние дела. С моей стороны зачастую не требовалось никакой регулировки. Единственное, я организовала раздельный сбор мусора, потому что привыкла к этому в Москве. Ещё водила людей на Столбы, все хорошо отзывались, и я в очередной раз задумалась о том, чтобы организовывать коммерческие походы.
Меня очень привлекла тусовка, мне близка идея единства, общих коллективных дел, но всё-таки мне нужно обычно чуть больше личного пространства, чем коврик для сна
В начале августа к нам заселился человек, он неважно себя чувствовал, но списывал всё на усталость с дороги. Быстро уехал, а потом сообщил, что это оказался коронавирус. В итоге почти все контактировавшие заболели, но многие тоже уже уехали. Кто-то остался лечиться в палатке в лесу, кто-то попал в областную больницу, а мы, кто остался в доме, закрылись на карантин. Поели пару недель безвкусную еду, и вроде пока ни у кого никаких осложнений. Но проезжающим Красноярск путешественникам приходилось менять планы.
За всё время нам удалось провести три квартирника. На два из них заранее записались барды, а третий прошёл спонтанно, к нам в ДДВ приехал шестидесятилетний учитель музыкальной школы. Каждые летние каникулы он путешествует то на поезде, то автостопом и стритует с гуслями.
Для меня проживание в коммуне имеет много плюсов: ощущение причастности к конкретному обществу, возможность приносить окружающим пользу, делать всё осмысленно, встречать самых разных классных людей. Опыт успешной организации ДДВ, конечно, поднял мне самооценку. Идея прожить три месяца с самыми разными людьми изначально казалась мне челленджем. Понятно, что, когда человек начинает тебе объяснять теории заговора, это бесит, но в ДДВ я приняла решение развивать терпимость и ни с кем не идти на конфликт, пришлось учиться понимать — а почему он так думает. В итоге это помогает спокойно принимать большинство людей. Стационарно я бы так жить не смогла, но три месяца модерировать отношения в коллективе и ни на кого не раздражаться — отличный челлендж!
обложка: Triglinki / Вконтакте