Жизнь«Мы просидели под партами два часа»: Истории людей, переживших шутинг во время учёбы

 В момент нападения я была в школе. В середине урока мы услышали взрывы и подбежали к окну, но ничего не увидели. Затем последовал второй взрыв. Мы выбежали в коридор и увидели вахтёршу, она была в ужасе. Вахтёрша крикнула «Убивают!», мы испугались и побежали в класс. Директриса объявила по громкой связи, что всем нужно закрыться в кабинетах, так мы и сделали: сели в конец класса подальше от двери. Сразу после этого мы услышали около четырёх-пяти выстрелов.

В классе были семь девочек и учительница, мальчики находились на сборах в другой школе. Некоторые девочки плакали, кто-то просто сидел в шоке. Учительница сказала, что всё будет хорошо. Она звонила своим ученикам, которые дежурили в столовой, и спрашивала, всё ли у них в порядке. Через пять-десять минут мы услышали, как потихоньку подъезжает полиция, а ещё через полчаса нас вывел сотрудник МЧС. Всё было в дыму, разрушено, пахло порохом.

Я до сих пор не могу осознать, что это произошло именно у нас, в Казани, в таком спокойном городе. У меня не было никаких мыслей, только надежда, что я выживу. И хорошо, что так и случилось. У меня был шок, который до сих пор полностью не прошёл. Мне казалось, что это неправда, что такое не может случиться, что это ужасный сон. Когда я вернулась домой, я всё ещё не верила, что это правда произошло. До вечера у меня тряслись руки и ноги, я уснула с трудом. Мысли путались. Я не понимала, как такое могло произойти. Почему? Почему у нас?

Мы всё обсудили с родителями, я рассказала им, как всё было. Они меня выслушали и поддержали, а через два часа после того, как я вернулась из школы, мы уехали за город. Мы поддерживаем связь с одноклассниками, иногда говорим о том, что случилось. Психолог советует рисовать, сегодня мы с родителями купили картину по номерам, и завтра я начну её раскрашивать. В эти два дня мы много гуляли на свежем воздухе, мне это помогает. Когда мы были в школе, о нас заботились учителя, потом к каждому домой приходили психологи. Хорошо, что была такая поддержка.

Мы с одноклассницами ничего особенно не помним о стрелке: он выпустился из школы четыре года назад. Я не знаю наверняка, возможно ли было избежать стрельбы, ведь человек был настроен на это. У него было огромное количество патронов, оружие и самодельная бомба.

 Я училась на втором курсе по специальности «земельно-имущественные отношения», мне было девятнадцать лет, сейчас мне двадцать два года.

Как говорится, ничего не предвещало беды. Я как обычно пошла на первую пару по модулю. Помню, писала практическую по бухгалтерскому учёту, который как раз был второй парой. После звонка с первой пары мы с подругой пошли к кабинету на второй этаж, который находится над буфетом. Я втыкала в телефон, ждала, когда откроют кабинет. И тут произошёл взрыв. Было очень громко, у меня до сих пор мурашки от этих воспоминаний. Оглушило. Посыпалась штукатурка, в воздухе летала вся пыль, второй этаж замер. Первое, что пришло мне в голову, — обрушилась часть здания, наш политех всё-таки старый.

Потом раздались выстрелы, меня охватила паника, и я начала кричать: «Что это такое? Что происходит?» Уже было понятно, что это не обрушение. Весь второй этаж стоял не двигаясь, пока не включили сигнал об эвакуации. На ОБЖ нас учили, что при эвакуации нужно идти к ближайшему выходу, а ближайший был прямо под нами на первом этаже. Мы побежали в его сторону, но нас снесла толпа. Пришлось бежать к лестнице ближе к главному входу. Помню, многие бежали и улыбались, не понимая, что происходит. Но когда я увидела входную зону, которую просто вынесло, и девочку в осколках, я поняла, что происходит что-то страшное.

Нас кто-то вёл, мы бежали через спортивный зал на улицу. Спрятались за трансформаторную будку, чего-то ждали. Все были очень напуганы, многие перелезали через забор. Я не стала, но помогала подсадить всех остальных. Помню, к нам прибежал мужчина, у которого вся спина была в крови. Одна из девочек оказывала ему первую помощь, я искала шарф для перевязки. Были слышны выстрелы. В голове крутилась одна мысль: «Если не убежим, то придут и застрелят прямо здесь». К нам подбежал мужчина, рабочий на территории колледжа, и крикнул: «Почему вы стоите? Быстрее убегайте!» И мы побежали за ним через ворота, которые в обычное время закрыты.

Пока мы бежали по открытому двору, было страшно, что начнут стрелять из окон. Мы выбежали за территорию колледжа, многие ребята почему-то остановились и встали. Я бежала со всех сил подальше от колледжа в парк. Мы добежали до ближайшей больницы. Ждали, пока нас заберёт мама подруги. В больницу начали привозить пострадавших. Нас забрали, и мы уехали на другой конец города, подальше от политеха.

Я жила в общаге, но мне не хотелось туда возвращаться, поэтому первую неделю я жила у подруги. В тот день я сидела у неё дома и не осознавала вообще ничего. Весь вечер мы читали новости про трагедию. На следующий день или через день пошли положить цветы.

Учащихся отправили отдыхать на три недели в санаторий, чтобы мы как-то восстановились после случившегося. Кого-то в Ялту, кого-то в Евпаторию. Там было хорошо, беззаботно, старые добрые дискотеки и процедуры. Я немного пришла в себя. Затем мы снова вышли на учёбу. Нас перевели в соседний пятый корпус, вся группа была против: «А как нам прыгать из окон в следующий раз, если на них решётки». Я закрыла сессию и уехала в родной город Красноярск к родителям, отдохнула среди близких. Учёбу в колледже не бросила, окончила с красным дипломом.

Эта трагедия навсегда осталась в моей памяти. Я боюсь резкого громкого шума, даже фейерверков. При посещении торговых центров и мест с большим скоплением людей сразу думаю, что здесь может случиться нечто подобное. В целом у меня всё хорошо, работаю бровистом. Это событие просто часто всплывает в памяти, забыть его невозможно. В тот день мы бежали к ближайшему выходу на первом этаже, но путь нам преградила толпа. Позже оказалось, что Росляков (стрелок. — Прим. ред.) шёл именно к ней. При мысли, что мы хотели побежать ему навстречу…

 В 2016-м году я учился на втором курсе Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Мне тогда было двадцать лет. В нашем университете была система СМС-оповещений. В основном приходили сообщения о дождях, пожарах или угрозах землетрясений, но также в рассылке сообщали о полицейской активности поблизости.

Мы сидели на паре. Сначала я получил сообщение о полицейской активности в соседнем здании, а затем о том, что началась стрельба и нужно искать укрытие. На лицах одногруппников застыл ужас, но никто ничего не сказал, а препод ни о чём не знал и продолжал вести пару. Чуть позже он обратил внимание на тишину в классе: «Чего все молчат?» Одна девушка несмело прочитала текст сообщения, предварительно посоветовавшись с другой: никто не понимал, как себя вести.

Преподаватель паниковал больше всех — легко представить себя на его месте, ему ведь отвечать за всех студентов. У американской системы образования есть один большой плюс: у нас регулярно проходили тренировки, где мы учились, что делать в таких случаях. Нам буквально вбивали в голову инструкцию. Выключить свет, закрыть дверь, поставить телефон на беззвучный режим, спрятаться под парту. Сначала учитель растерялся, но потом стал делать всё чётко по инструкции.

Какое-то время ничего не происходило, мы просто сидели в тишине. Затем начали заходить в соцсети. В Штатах есть приложение Yik Yak, где можно из разных локаций писать анонимные сообщения — пользователи могут прочитать, что сейчас происходит в конкретном месте. Кто-то просто писал, что находится в здании, вокруг полиция и происходит полная жесть. А кто-то начал распускать слухи, что стрелков несколько, что они ходят по кампусу и двигаются, например, в сторону здания, где прячемся мы. Все это читали, но между собой мы не обсуждали — не хотели нагнетать. Нормальной достоверной информации не было, только пугающие слухи, которые появлялись на пустом месте и разлетались мгновенно, как сарафанное радио.

Мы просидели под партами два часа. К окнам подходить было нельзя, но мы всё равно начали осторожно заглядывать. Вокруг ездили бронетранспортёры, бегали военные в полном обмундировании и с автоматами, стояла куча полицейских машин — выглядело всё очень серьёзно. Ещё через пару часов пришли полицейские и отпустили нас, пары на день отменили. Уже позже я прочитал, что стрелок был один. Мужчина убил своего научного руководителя по докторской диссертации. Ему показалось, что научник украл его интеллектуальную собственность. Просто бытовой конфликт между двумя людьми.

Я не могу сказать, что этот опыт стал для меня травмирующим, но было страшно. В основном из-за отсутствия информации. Сидишь в вакууме несколько часов и представляешь, что за тобой кто-то идёт, думаешь, что делать, как спасаться. Ещё думаю, что меня это травмировало меньше, чем однокурсников, потому что я вырос в России. Дети, которые растут в Америке, живут с этим страхом с рождения: из-за того, что можно открыто носить оружие, стрельба в школах происходит регулярно. При университете был отдельный полицейский департамент, поэтому полиция реагировала очень быстро и держала всё под контролем. Думаю, даже если бы ситуация оказалась более серьёзной, мы бы были в относительной безопасности.

Естественно, когда ты оказываешься в такой ситуации, ты начинаешь задумываться о хрупкости этого мира — в любой момент кто-то может прийти и начать стрелять, но по большому счёту она на мою жизнь не повлияла. В Америке, с одной стороны, лёгкий доступ к оружию, но с другой — там все проинструктированы и реагируют очень быстро. От студентов и преподавателей до полиции и скорой помощи.

ФОТОГРАФИИ: naiauss — stock.adobe.com