Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

Жизнь«У многих были личные охранники, в основном у мальчиков»: Девушки об учёбе в престижных школах

Возможности, запреты и привилегии

«У многих были личные охранники, в основном у мальчиков»: Девушки об учёбе в престижных школах — Жизнь на Wonderzine

В России работают около 850 частных школ, это всего 2 % от общего числа учебных заведений. Самые дорогие частные российские школы находятся в Москве и Подмосковье, а обучение в некоторых из них обойдётся более чем в полтора миллиона рублей. Частные школы закономерно воспринимаются как привилегия, впрочем, их учеников нередко и  контролируют больше, чем учеников государственных школ, и окружают запретами.

Наши героини, окончившие платные школы, рассказали о том, чем их учёба отличалась от бесплатной, какие возможности она открывала и какие ограничения на них накладывала.

текст: Эллина Оруджева

Анна

(Имя, возраст и даты обучения изменены)

26 лет

Училась в школе «Президент» с 2006 по 2010 год

Я всегда училась в частных школах — сменила две за одиннадцать лет обучения. В целом 90-е навеяли такой стереотип, что классное советское образование уничтожено, а новое российское ещё не создано, и поэтому общеобразовательные школы точно не дадут качественных знаний. Частные же школы только начали появляться, и там, как правило, очень следили за преподавательским составом, отбором и приёмом учеников.

Первую школу родители выбрали, потому что она была с углублённым изучением английского языка, а в конце 90-х считалось суперважным учить иностранные языки. Когда я была в восьмом классе, мы переехали за город в связи с рождением младшего брата, и первое время папа завозил меня в школу по дороге на работу. Потом стало понятно, что очень неудобно ездить по пробкам полтора-два часа каждый день, и мы начали искать школу недалеко от дома. Так я попала в «Президент».

Перед поступлением завуч школы проводил собеседование, смотрел на отметки и оценивал общую образованность, адекватность, спрашивал, есть ли понимание, на какую специальность и в какой вуз я хочу поступать.

Семестр стоил около трёх тысяч долларов, что по курсу тех лет было не очень дорого — около 200 тысяч рублей в год. Я помню, когда мой брат собирался идти в школу, а я уже её оканчивала, «Президент» планировал переезжать в новое здание и родителям назвали новые, космические цифры — около 900 тысяч рублей в год. Но это неудивительно, они отстроили гигантское здание, с бассейнами, теннисными кортами. Когда я училась, этого всего не было.

Школа снимала одно крыло в санатории, и классы находились в комнатах, которые планировались под номера. Там было чисто, везде маркерные доски, учебниками и рабочими тетрадями, в том числе на английском языке, нас обеспечивала школа. Плюс мы пользовались благами санатория: большая территория, огромный спортивный комплекс, физкультурой мы занимались прямо в лесу, играли в волейбол и футбол. Мероприятия типа линеек тоже проводились на улице. Питание тоже было включено в стоимость, мы ели в столовке при санатории.

Школа тогда только открылась, и там было очень мало народу, особенно в старших классах. В моём, помимо меня, было ещё четыре человека. Младшие классы были побольше — человек по 16, но всё равно концепция школы была ориентирована на индивидуальный подход. В средних и старших классах не было параллелей — мы были единственными, а в младших деление осуществлялось не по буквам — «А», «Б», «В», а по программам: гуманитарии, математики, русская программа и IB. Наш класс работал по индивидуальной программе: тем, кто сдавал технические предметы, ставили больше уроков математики, например, то есть, по сути, у каждого было индивидуальное расписание. Какие-то предметы, типа русского языка, были совместные. Мне для поступления была нужна история, и у меня её было в три раза больше, чем у всех остальных.

Была ещё одна особенность нашего обучения — искусственный экстернат. В десятом классе мы «закрыли» все предметы, которые требовались для школьного аттестата, но были нужны для ЕГЭ. То есть я сдала физику, химию, географию в десятом классе и в одиннадцатом уже не вспоминала об этих предметах. Когда я готовилась к поступлению, я вообще не пользовалась репетиторами, моя программа была адаптирована под мои нужды.

Я училась с 9 до 18:00. Перемены были примерно по 10–15 минут, единственный большой перерыв, обеденный, длился около 40 минут. Когда я подросла и узнала, что у нормальных людей школа заканчивается в три часа дня, у меня был шок.

Мы пользовались благами санатория: большая территория, огромный спортивный комплекс, физкультурой мы занимались прямо в лесу, играли в волейбол и футбол

Учителя были главным достоинством школы. Огромные профессионалы, влюблённые в своё дело, всегда открытые и дружелюбные. Несмотря на то, что физика до сих пор остаётся для меня страшным сном, преподаватель всегда старался рассказывать как можно понятнее, ставил опыты, проводил классные лабораторные. На уроках биологии мы постоянно ходили в лес, изучали природу, препарировали червей и лягушек. Иногда физика тоже проходила на улице, мы пытались найти физические законы в окружающем мире и изучали, как они работают в жизни.

Все восемь лет обучения в своей первой школе из-за преподавательницы по русскому я была уверена, что от природы безграмотная. После того, как я перешла в «Президент», оказалось, что это не так. Я сдала ЕГЭ на 90 с лишним баллов и сейчас постоянно работаю с русским языком.

Наш историк сам писал учебник и привлекал нас к его созданию. Например, говорил: «Я написал главу про Куликовскую битву. Ищите ошибки, давайте свои рецензии, рассказывайте, нравится ли вам порядок изложения». История вообще часто проходила интерактивно. Проходили, допустим, Бородинскую битву — ездили в Бородино на экскурсию и там преподаватель проводил урок. Английский был каждый день и проходил по-разному: английская литература, разговорный английский, чисто грамматика. Занимались как с русскими преподавателями, так и с носителями. Также учили второй язык на выбор: французский, немецкий или испанский, позже добавился китайский.

К ЕГЭ мы тоже готовились весело. Когда нам нужно было механически решать эти бесконечные тесты по русскому языку, преподавательница специально согласовывала расписание, чтобы у нас было 3–4 спаренных урока подряд, и мы выходили на улицу, заказывали пиццу и садились в беседку решать эти тесты.

В школьную программу входила хореография, в том числе танцы, на физкультуре можно было выбрать разные виды спорта: зимой кататься на коньках, летом играть в футбол, волейбол, большой теннис.

Все реально учились. Невозможно было не сделать домашнее задание, спрашивали всех и на каждом занятии, так как уроки строились в формате общей дискуссии и просто посидеть посмотреть в окно у тебя не получилось бы. Я даже списывать только в универе научилась.

В «Президенте» были дополнительные занятия: физический, химический, литературный кружки, шахматы, поэтический и английский клубы, театральная студия, где мы ставили спектакли, готовили разные постановки на праздники и линейки, пели, играли на музыкальных инструментах.

У нас были турслёты, походы, мы варили в котелке гречневую кашу, учились ориентироваться на местности. Ходили в театры, наш преподаватель по английскому водил нас в кино, когда там шли фильмы на английском языке. Ещё у нас была ежегодная традиция — на 9 Мая мы делали концерт для местных ветеранов, которые жили в соседних посёлках. Мы арендовали зал в местном доме культуры и поздравляли их, пели песни военных лет.

Минусы маленьких классов — у тебя нет большой тусовки, но при этом ты общаешься с другими классами: в твоём три человека, в другом пять, в третьем семь — и вы все дружите, несмотря на то, что вы разных возрастов.

Папа с новой семьёй жил за городом в большом доме, а он с мамой остался в городе. Свернул на кривую дорожку, мама вызвала папу, тот отправил его в рехаб, а после забрал к себе и отдал в нашу школу

Мне кажется, что явно не от хорошей жизни люди решают в старших классах перевестись из своей намоленной школы в глухую деревню в класс из пяти человек, чтобы за тобой пристально следили. У нас был разношёрстный коллектив, состоящий из меня, двух мальчиков и двух девочек. Один парень был классическим ребёнком из обеспеченной семьи — очень поздним и единственным, которого сильно опекали, он был такой домашний, миленький, спокойный мальчик. Второй мальчик был его полной противоположностью. У него развелись родители, папа с новой семьёй жил за городом в большом доме, а он с мамой остался в городе и жил в Чертанове. Он учился в обычной школе, свернул на кривую дорожку, и мама решила его спасти, вызвала папу, тот отправил его в рехаб, а после забрал к себе и отдал в нашу школу. Благодаря этому парню я узнала теоретическую базу всех психотропных веществ, которые только существуют. Но вообще он был классный, активный и весёлый, мы отлично общались.

Что касается девчонок, то одна из них тоже была со сложной историей: у неё развелись родители, мама вышла замуж во второй раз, а отчим хотел, чтобы они жили за городом, и перевёл девочку из московской школы в «Президент». Одноклассница была интересная, закрытая, с глубоким внутренним миром. И ещё одна девочка была из обеспеченной, но очень религиозной семьи. У них было пять или шесть детей, она была одной из самых старших. Мы постоянно с ней ругались на уроках литературы, когда она говорила, что Есенин — это богохульство.

Если мы куда-то ездили, по нам никогда нельзя было сказать, что мы из элитной школы. Наверное, потому, что наши родители были немножко другим типом обеспеченных людей, которые выжили в 90-е, когда было то густо, то пусто. А в младших классах, да, было такое, что детей привозили личные водители, охранники доносили до раздевалки рюкзак, на дни рождения дарили украшения и сумки Chanel. Я как-то навещала своих учителей уже в новом здании школы, а там всё такое пафосное, блестящее, ко входу подъезжают «Роллс-Ройсы», все дети сидят в брендах, с рюкзаками Louis Vuitton.

Мои родители всегда хотели погрузить меня в свой круг общения: «У тебя родители обеспеченные, значит, тебе следует общаться с детьми, у которых родители хорошо зарабатывают». А меня всегда тянуло куда-то в противоположную сторону, поэтому большинство моих друзей были из общеобразовательных городских и областных школ. Мне всегда была любопытна нормальная школьная тусовка, жизнь, я думала: «Как было бы круто ходить в обычную школу! Не учиться до шести вечера, а курить за школой!» Но уйти из «Президента» мне никогда не хотелось: сначала мне было очень интересно и нравилось, а потом я больше думала о поступлении.

В школе я училась на отлично, окончила её на одни пятёрки. Поступила на бюджет в МГУ. Один парень уехал в Англию, другой вроде бы поступил в Плешку, про одну девчонку не помню, а вторая пошла на психолога. Насколько мне известно, все и после нас либо поступали в топовые российские вузы, либо уезжали за границу.

После университета я поняла что не буду юристом, искала себя, и вот в двадцать шесть лет я занимаюсь, тем, что мне нравится, — я занимаюсь внешними коммуникациями. Знаю, как сложилась жизнь у ребят из классов постарше-помладше. Одна девочка работает в международном банке, другая стала мамой и очень счастлива. Ещё две девушки окончили МГИМО, делают классный проект по искусству, ведут телеграм-канал, где рассказывают о всяких выставках, устраивают экскурсии с бранчами.

Я очень благодарна школе за здравые ценности и правильные взгляды на жизнь, которые никогда не навязывали, а скорое транслировали своим примером. Нам объясняли, что родители дают нам хорошее образование благодаря тому, что трудились всю жизнь, и нужно по максимуму использовать эти возможности и наращивать личный капитал.

Татьяна

22 года

Училась в гимназии «Жуковка» с 2005 по 2013 год

Обучение в «Жуковке» — наша семейная традиция: сначала туда пошёл мой дядя, потом старшая двоюродная сестра, а в 2005 году и мы с двоюродным братом. Я сдавала вступительные тесты: счёт, буквы, базовые знания окружающего мира. Уже тогда гимназия считалась престижной, одной из лучших на Рублёво-Успенском шоссе. Родители платили за школу около 150 тысяч рублей в месяц.

Когда я пошла в первый класс, на территории «Жуковки» построили ещё одно здание для 1–3-х классов. Там всё, естественно, было новое: большие раздевалки, хорошее освещение, удобные парты. А после третьего класса нас перевели в другое строение, где сохранилась отделка ещё из 90-х, хотя парты и стулья менялись каждый год и были интерактивные доски.

В гимназии был КПП, шлагбаум, действовала система пропусков, за пропуск родители платили дополнительно. Школа находилась на втором этаже и имела двойной вход: обычный и через актовый зал. Возле обычного входа, а также на втором этаже стояли охранники.

Поскольку наша гимназия находилась на территории оздоровительного центра, школа арендовала у него актовый зал, где мы занимались спортом, там же проходили концерты. Ещё у нас был бассейн, но мы туда особо не ходили, так как нужно было записываться через оздоровительный комплекс. Столовая находилась не в школе, а в этом комплексе. Там было много разных блюд: пять салатов на выбор каждый день, супы, рыба и мясо, гарниры, сладкое. Питание входило в стоимость, так что мы могли брать всё, что хочется, и в каких угодно количествах.

Первые три года моего обучения школьной формы не было, но потом её ввели, правда, только для начальных классов: бело-серо-розовый костюм. В средней и старшей школе был разрешён просто деловой стиль, а по пятницам можно было приходить в джинсах. Макияж можно, но не броский, яркие ногти нельзя. Хотя я ходила с зелёными ногтями, мне никто ничего не говорил. Главное, чтобы всё выглядело опрятно.

Первые три года школьной формы не было, но потом её ввели для начальных классов: бело-серо-розовый костюм. В средней и старшей школе был разрешён деловой стиль, а по пятницам можно было приходить в джинсах

У нас было три триместра: первый с сентября по декабрь, потом с декабря по февраль и, наконец, с марта по май. Кроме обычных для всех школ каникул, была пасхальная неделя в апреле, когда мы тоже не учились. В младшей школе уроки шли 35 минут, а в старшей — 45–50 минут. Начинались уроки в 9, заканчивались в 15:00. По субботам занятий не было.

Я вообще не любила школу, родители разрешали мне туда не ходить. Учёба казалась мне очень нудной, я была уверена, что всё это можно пройти дома за час. Хотя так было не со всеми предметами — мне нравились английский, литература, химия, математика. Английский я знала с трёх лет, поэтому занятия скорее воспринимала как приятный разговор. В средней школе добавился ещё язык на выбор — французский или немецкий, я выбрала французский. У нас было много уроков в игровой форме: на химии опыты, квесты на литературе. Весной на физкультуре мы играли в футбол, волейбол, баскетбол, зимой занимались фигурным катанием и играли в хоккей.

Списывать нам не удавалось, ведь нас было мало. Чаще всего за урок удавалось опросить всех. Если у тебя плохо шёл предмет, учитель говорил с семьёй и ты оставался на продлёнку или занимался с педагогом дополнительно. Ты мог пересдавать контрольную 2–3 раза, пока не сдашь на четыре. Никого никогда не отчисляли. Директор знал нас поимённо.

Многие преподаватели относились к нам как к младшим друзьям, ты всегда мог остаться после уроков и попросить ещё раз что-то объяснить. В пятницу мы устраивали разные мероприятия, посиделки с учителями, заказывали еду, пили чай. На день рождения приносили угощения, смотрели фильмы.

В классе было где-то 12 человек, но выпускались около пяти на всю параллель. Очень многие после 7–8-го класса уезжали учиться в Великобританию либо уходили в другие школы: «Президент», Павловскую гимназию — более инновационные учебные заведения.

Наш класс делился на группки, хотя в общем мы были дружны, давали друг другу списывать, помогали на контрольных. Мы были спокойные и неконфликтные, а вот параллельный класс — озорной, шумный, дерзкий. В школе все друг друга знали. На класс старше учился сын Олега Газманова, Филипп, на класс младше — Стеша Маликова, с которой мы до сих пор общаемся, кстати, её родителям «Жуковку» посоветовали мои родители.

Класса с седьмого все начали ходить с брендовыми сумками, на каблуках. Были постоянные разговоры: «Я поеду в тот ресторан на выходных». — «А я в этот». Меня это чуть-чуть раздражало и смешило, я не понимала, зачем это выставлять напоказ: каждый из нас здесь учился, мы все из обеспеченных семей.

В школе все друг друга знали. На класс старше учился сын Олега Газманова, Филипп, на класс младше — Стеша Маликова, с которой мы до сих пор общаемся, её родителям «Жуковку» посоветовали мои

У многих были личные охранники, причём почему-то по большей части у мальчиков. Охранники сидели внизу и ждали окончания занятий. Порой, когда мы шли на завтрак, охранники следовали за нами. Один мой одноклассник приезжал в школу на машине, а за ним следовали ещё две машины с охраной. На парковке стояли «Мерседесы», «БМВ», «Лексусы», «Бентли». Водители были у всех. У нас с братом был один водитель на двоих.

Где-то раз в месяц мы куда-нибудь ездили. Проходили какое-нибудь литературное произведение и посещали спектакль: «Евгения Онегина», «Анну Каренину». Нас водили в Музей космонавтики, зоопарк, на Бородинскую панораму. Были экскурсии в Петербург, Углич, Мышкин. Каждый сентябрь проходил турслёт — школа арендовала небольшой участок леса и организовывала квесты, мы готовили на костре, лазали по деревьям. В конце учебного года тоже были выездные мероприятия: картинг, пейнтбол.

В шестом классе я перешла в Павловскую гимназию — дело в том, что закрыли мост, который шёл от нашего дома до «Жуковки», плюс я выступала в той школе на концерте, и родителям очень понравилась гимназия. Проучилась я там с сентября по декабрь, и это было мучение. Учёба начиналась в 8:30 и шла чуть ли не до шести вечера, потому что после занятий нужно было обязательно посещать кружки. После гимназии у меня ещё были плавание и балет, так что домой я возвращалась около девяти и садилась за уроки — моя семья меня просто не видела. И я вернулась назад.

Моя дядя живёт в Англии, и с трёх лет каждое лето я туда ездила. В седьмом классе я решила, что хочу учиться в Великобритании. Через год я перешла на домашнее обучение. Ходила в школу три раза в неделю, всё остальное время готовилась к поступлению. В итоге я переехала и уже девятый год живу в Англии. Окончила курс «Бизнес в индустрии моды» в филиале Института Марангони, сейчас учусь в Британской школе моды, изучаю маркетинг в индустрии моды и образа жизни.

Моя лучшая подруга, с которой мы учились, тоже переехала в Англию и оканчивает колледж Central Saint Martins. Те, кто остались в России, поступили в МГУ, МГИМО, РАНХиГС. Я благодарна «Жуковке» за то, что она дала мне веру в себя и мотивацию достичь чего-то большего.

Алёна

21 год

Училась в Московской экономической школе с 2006 по 2017 год

В МЭШ можно попасть только по письменной рекомендации: тебя должны посоветовать те, кто учился в этой школе. Мой брат тоже ходил в эту школу, но в другой филиал — на Пресне, поэтому мне рекомендации были не нужны. За обучение родители платили больше миллиона рублей в год.

И внутри, и снаружи школа очень крутая. Всё оформлено в светлых тонах, только парты и стулья синие. Большие кабинеты, интерактивные доски, хорошие компьютеры, огромный актовый зал, бассейн, отличная столовая плюс отдельно кафе. Разнообразное питание: горячее, несколько гарниров, куча сладкого, бутерброды, выпечка. До пятого или шестого класса питание входит в стоимость, потом ты платишь сам. В спортзале стоят тренажёры. В туалетах даже есть душ. Снаружи здания большая детская площадка, за школой поле, где проходят игры и спортивные мероприятия. Возле школы лес, где у нас проходили субботники и мы сажали деревья.

До десятого класса все были обязаны носить школьную форму, потом разрешён свободный офисный стиль. Форма стандартная: юбка или сарафан, рубашка, у мальчиков брюки, галстуки и жилетки, девочки могли повязывать на шею платочек вместо галстука. Белый верх и чёрный, серый или синий низ. На пиджаках — нашивки с эмблемой МЭШ. Внутри школы был магазин, где можно было приобрести школьную форму. За косметику и распущенные волосы особо не ругали. По пятницам можно было ходить в джинсах.

В моём классе было около 20 человек, нас делили на две мини-группы. Группы расходились по классам, куда приходили учителя и вели уроки. То есть практически на каждый предмет было два преподавателя, кроме физкультуры например. Ещё у нас был общий кабинет — с диванчиками, настольными играми, пинг-понгом, где мы проводили практически всё время, за исключением уроков.

Уроки шли 40 минут, перемены — 10–15. Плюс обеденный перерыв — 30 минут и перемена на завтрак — 20 минут, в обед мы также ходили на прогулку вместе с классным руководителем. Занятия начинались в 9 и заканчивались около 18:00. В субботу мы не учились.

По понедельникам у нас была ассамблея — что-то наподобие линейки, где мы слушали планы на неделю, в конце года на ассамблеях награждали учеников за успехи в учёбе и внеклассной деятельности.

Все педагоги были добрые и отзывчивые. С первого класса мы учили английский, причём английских было два — с носителем и русскоязычным преподавателем. Мы смотрели фильмы, решали кроссворды.

С пятого класса добавлялся французский, испанский или немецкий. Ещё в пятом классе мы делали обязательный проект по бионике на английском языке. Писали эссе, делали презентацию, плакаты и макет — у нас была тема «Бионика в архитектуре», и мы создали модель комплекса «Истгейт», который находится в Зимбабве. Потом презентовали это учителям и родителям.

В седьмом классе у нас стали преподавать экономику, и до одиннадцатого класса мы проходили программу первого курса университета. А ещё я очень любила предмет «драма»: там мы ставили этюды и придумывали пантомимы, учили скороговорки, тренировали дикцию.

До шестого класса я была отличницей, потом стала учиться хуже, но всё равно окончила школу без троек. Кстати, школьные дневники мы называли органайзерами, их нам выдавала школа.

В МЭШ было много дополнительных занятий: гитара, флейта, фортепиано, драмкружок, шахматы, гимнастика, танцы. Когда у меня была музыкалка, я выходила из школы в семь вечера.

Все педагоги были добрые и отзывчивые. С первого класса мы учили английский, причём английских было два — с носителем и русскоязычным преподавателем. Мы смотрели фильмы, решали кроссворды

Все ученики постоянно участвовали в благотворительной деятельности: мы ездили в детские дома и онкологические центры, организовывали концерты для ветеранов, устраивали благотворительные матчи с детьми с ограниченными возможностями здоровья, дарили им подарки. В конце ноября проводилась благотворительная ярмарка — мы делали поделки, готовили еду, приносили ненужные вещи в хорошем состоянии. Каждый класс организовывал торговую точку, и все собранные деньги передавались в детские дома. Ещё мы отмечали «День национальностей», готовили кухню разных стран мира.

Довольно часто мы куда-нибудь ездили: в Третьяковку, Пушкинский музей, верёвочный парк. Участвовали в экономической конференции в Нью-Йорке, ездили в Финляндию кататься на лыжах, в Петербург, Амстердам и Вену на экскурсии.

У нас был очень дружный класс. Все давали друг другу списывать, всегда приходили на помощь. Социальное неравенство не ощущалось: каждый из нас был из обеспеченной семьи, но никто не кичился богатством, если только в шутку. Однако всё равно определить материальное положение было легко — мальчики с седьмого класса ходили с часами Rolex, сумки, обувь и одежда была известных брендов: Chanel, Prada, Dior, Louis Vuitton. У многих были охранники, практически у всех — водители.

После восьмого класса многие уехали учиться за границу, и нас осталось человек десять. Выпускной проходил в ресторане, перед этим был фуршет в школе. Большинство моих одноклассников поступили в МГУ или МГИМО. Вся моя семья окончила экономический, но я загибалась с математикой, сдала ЕГЭ на 45 баллов и не попала на экономфак. Поступила в МГУ на госуправление, но через год забрала документы. Учёба мне совсем не нравилась, кроме того, в школе было много всего интересного, а в универе не было никакой студенческой жизни. Я пошла работать, хотела набраться опыта и найти сферу, в которой мне будет интересно. Не так давно уволилась — я была ассистентом стилиста по работе с VIP-клиентами в ЦУМе. Мне очень нравилось, но там нет никакого карьерного роста, поэтому я решила продолжить учёбу. Сейчас получаю образование в РАНХиГС по специальности «маркетолог». Планирую после бакалавриата уехать учиться в Милан на направление «Маркетинг и мода».

Я понимаю, что могла сдать экзамены лучше, но, если честно, нас не особо учили трудолюбию. Педагоги были сильные, но они придерживались позиции «если хочешь — берёшь», то есть программа была рассчитана на детей, готовых заниматься самостоятельно. Это немножко университетский подход, а чтобы к нему прийти, нужно сперва привить ребёнку усердие и понимание того, как правильно распределять время. Тем не менее МЭШ воспитала во мне доброту, научила состраданию и уважению к людям вне зависимости от их отличий.

Саша

(имя изменено)

18 лет

Училась в Европейской гимназии с 2011 по 2018 год

Я перешла в Европейскую гимназию в третьем классе из государственной школы, потому что там произошёл конфликт: у нас была очень хорошая классная руководительница, которую уволили за то, что она поставила дочке депутата четвёрку вместо пятёрки. На её место пришла новая преподавательница, которая была просто тихий ужас.

Родители начали искать другую школу, а у меня была подружка, с которой я занималась в театре-студии «Непоседы», она сказала, что Европейская гимназия — отличное место. Самое забавное, что подружка через год ушла, а я проучилась в школе до девятого класса.

Сначала обучение в гимназии стоило не так дорого, но с каждым годом ценник повышался. В девятом классе родители платили около 70 тысяч рублей в месяц. А когда я ушла, ценник задрали до 90 тысяч.

У гимназии было два здания: в одном — начальная школа, в другом — средняя и старшая школа. Начальная школа размещалась в старом здании, было не прямо вау, но нормально. Зато была классная детская площадка, где мы гуляли каждый день. Новое здание оказалось гораздо лучше. Большое, четырёхэтажное, выложенное разноцветной плиткой. Отдельный плюс — шкафчики, чтобы не таскать кучу учебников с собой. Практически все классы были современными, но в некоторых встречались типичные стулья, которые оставляют на колготках стрелки,

Был класс, где мы занимались дизайном, он выглядел здорово: парты стояли зигзагом или по диагонали, каждый год из них делали новый рисунок. Вообще на многих уроках парты сдвигались и мы садились все вместе. Компьютеры были обычные, но в классе восьмом я спустилась на второй этаж, где учились классы младше, и увидела макбуки на уроке информатики.

Спортзал начинался на втором этаже, а заканчивался на третьем: можно было встать на балкончики и наблюдать за тем, что происходит внизу. Впоследствии в школе сделали и тренажёрный зал.

Территория гимназии была огромной: с футбольным полем, детскими площадками, местом, чтобы кататься на самокатах и скейтбордах.

Каждый понедельник у нас проходила линейка, и на неё нужно было прийти в полной форме: галстук, пиджак, юбка. Юбка была кирпичного цвета с синими и зелёными полосками, такой же галстук и тёмно-синий пиджак. В пятницу мы могли прийти в чём угодно. С каждым годом требования к форме уменьшались, и в девятом классе я просто ходила в тёмной одежде. На линейке учителя или директриса делали какие-то объявления, в конце каждой четверти отличникам раздавали стипендии — тысячу рублей.

Уроки начинались в 8:30 и в средней школе заканчивались где-то в 16:30. Но иногда мы оставались до полшестого. Уроки шли 40 минут, обеденная перемена длилась либо 40 минут, либо час, точно не помню.

Каждый учитель готовил к своему уроку презентацию. На географии мы играли в GeoGuessr, преподаватель показывал, как можно понять, в какой ты стране, на что обращать внимание. Географ был похож на Эминема, а ещё он был учителем по финансовой грамотности — рассказывал про кредиты, вклады, финансовые пирамиды, это был суперполезный урок.

Помню, у нас одно время вела обществознание директриса. У неё очень совпадали взгляды на политику с нашими, хотя она никогда не навязывала своё мнение, но точно не поддерживала действующую власть.

Я перешла в Европейскую гимназию из государственной школы, потому что нашу очень хорошую классную руководительницу уволили — она поставила дочке депутата четвёрку вместо пятёрки

По литературе у нас были очень интересные творческие задания — например, написать концовку «Евгения Онегина» или придумать письмо в стиле сентиментализма.

Историк был очень пожилой мужчина, который рассказывал об исторических личностях так, будто был знаком с ними — называл Екатерину II «Катькой», а Петра I — «Петькой». Мне кажется, у нас вообще не было педагогов, которые просто сидели и что-то бубнили.

В 5–6-х классах я училась по программе IB, а там всё обучение на английском языке. Я английский не знала вообще и пошла туда только из-за подружки. Мне было очень сложно, скатились оценки. Из хорошистки я превратилась в троечницу, но ничего не говорила родителям, чтобы их не расстраивать. Два года промучилась и перешла на русскую программу, думала, после девятого класса снова перейду на IB и буду спокойно готовиться к поступлению за границу, но получилось иначе.

В школьную программу помимо обычных предметов входили дизайн и диджитал-дизайн, в 5–6-х классах — драма, а с восьмого класса — проектная деятельность, она даже есть в аттестате за девятый класс. На дизайне мы говорили про вещи, связанные с художниками, архитектурой, делали стулья из картона, а также мы могли предложить концепцию того, что хотим изменить в школе, и, если директрисе нравился проект, его могли воплотить: выделяли деньги и помогали с реализацией. Так у нас появилась телефонная будка, которая была задумкой одной девочки.

На диджитал-дизайне мы делали необычные сложные презентации, на драме ставили сценки и играли спектакли.

Проектную деятельность я ненавидела. Единственная тройка у меня в аттестате. Это что-то очень похожее на курсовую работу. Выбираешь тему, проводишь ресёрч, делаешь опросы, потом готовишь презентацию и защищаешь проект. В восьмом классе я делала работу про психические расстройства, а в девятом — про людей с расстройствами аутистического спектра.

В гимназии работали кружки: шахматный клуб, рисование, математический клуб, спорт, занятия по гитаре и фортепиано, — но я из-за занятости в «Непоседах» не посещала их.

У нас в гимназии был парламент, в котором я, кстати, состояла. Мы обсуждали вопросы, связанные со школьной жизнью, к нам подходили ребята, они могли вносить какие-то предложения, которые мы потом рассматривали. Ещё проходили выборы президента школы: у каждого кандидата была политическая программа, проходили дебаты, за день до выборов наступал «день тишины», когда все агитплакаты снимались. В день выборов раздавались бюллетени, проголосовав, мы опускали их в коробку. Каждый раз, когда объявляли победителя, половина зала прыгала от радости, а половина кричала, что это всё подстава и фальсификации.

Помню, у моей хорошей подруги из класса выдвигался брат, и я рисовала плакаты, раздавала листовки. Он в итоге и стал президентом.

Мы отмечали много праздников: к Хэллоуину, Дню святого Валентина школа всегда украшалась. Был «День апельсина», когда мы приходили в оранжевой или жёлтой одежде. Ещё была «Библионочь» — мы оставались на целую ночь в школе, смотрели фильмы, читали, показывали презентации.

Наша школа была немножко повёрнута на театральном искусстве, довольно часто проходили театральные фестивали, где каждый класс готовил спектакль. Я играла в «Мэри Поппинс», «Красной Шапочке», «Волшебнике Изумрудного города», в последний год обучения мы ставили «Чикаго».

У нас в гимназии был парламент, в котором я, кстати, состояла. Мы обсуждали вопросы, связанные со школьной жизнью, ребята могли вносить какие-то предложения, которые мы потом рассматривали

В День гимназии проходили концерт и аукцион, на котором выставлялись вещи, сделанные учениками: кто-то лепил из глины, кто-то плёл корзины, я, например, пекла печенье. Каждый мог что-то купить, и все вырученные деньги шли на благотворительность.

С начальной школы мы ездили в языковые лагеря в Германию, Англию, во Францию, где учили язык с носителем. В октябре проходил турслёт в Московской области — мы проходили спортивные квесты, жарили сосиски на огне, один раз мальчик разворошил осиное гнездо — в общем, было весело.

Число учеников в нашем классе варьировалось от 12 до 15. Класса до пятого у нас сильно буллили одну девочку, а те, кто не буллил, очень боялись и не знали, как остановить травлю. Над моей внешностью, зубами, ростом тоже могли зло пошутить, все мои комплексы именно из тех времён. Потом в школу пришли новые ребята, и в восьмом классе мы начали отлично общаться все вместе.

Конечно, были богатые дети: помню, девочка позвала меня и ещё нескольких человек к себе в гости, а у неё четырёхэтажный дом с лифтом и попкорн-машиной, а на последнем этаже барная стойка, где можно мешать коктейли. Это было в четвёртом классе, у моей семьи было не так много денег, а когда я была маленькой, их не было совсем, и я думала: «Вау, это же, блин, попкорн-машина!» За некоторыми ребятами приезжали водители, одна девочка жила в двухэтажной квартире в центре города. Однажды на школьную стоянку приехал «Майбах», я даже сфоткалась с ним.

Не было такого: «Ты бедный, значит, ты с нами не общаешься». Наоборот, когда мы куда-нибудь ходили и у кого-то из компании не оказывалось денег, никогда не составляло проблемы заплатить за него. Обсуждали, допустим, каникулы: «Ты куда?» — «Я на Мальдивы». — «Понятно, а я в Сочи», — и никто не смотрел искоса на тех, кто летел в Сочи.

С классным руководителем, который был нашим учителем физики, у меня не заладились отношения: он постоянно заострял внимание на том, что я якобы прогуливала, хотя у меня были концерты и об этом знали все. Мог отпускать комментарии: «Вот, мы учимся, а ты иди пой» или «Ну да, физика же не пение, не так легко». Я ему говорила, что мне это неприятно, но он всё равно продолжал. По информатике педагогиня тоже говорила: «Вот, конечно, мы же поём, мы же звёздочки». А в девятом классе преподавательница по проектной деятельности заявила, что у меня хреновый проект, у меня ничего не получается и если я не успеваю — это мои проблемы. И я помню, что села в машину к папе и начала рыдать, хотя обычно не показывала родителям своих эмоций. Я не могла успокоиться, у меня случился нервный срыв. Родители встали на мою сторону и сказали, что всё, хватит, я доучиваюсь четверть и мы уходим из школы.

Мне было жаль уходить — в гимназии остались любимые учителя и друзья, но я понимала, что больше не потяну. Перешла в другую школу на полудомашнее обучение — посещала очно только те предметы, которые сдавала в ЕГЭ.

В прошлом году я сдала экзамены и взяла gap year, этим летом буду поступать в университет — либо на режиссуру, либо на актёрское искусство.

Я знаю о нескольких бывших одноклассниках: одна девочка поступила в медицинский, другая — в колледж при ВШЭ, третья уехала учиться в США. Друг из класса после выпуска какое-то время жил в Грузии, потом вернулся в Москву и сейчас делает музыку.

Если у меня будет ребёнок, я не буду опираться на критерий «частная школа или государственная». Потому что если школа частная, это не значит, что там нет буллинга и все учителя обязательно классные.

Моя сестра, например, учится в третьем классе в отличной государственной школе.

Алина

20 лет

Училась в Павловской гимназии с 2011 по 2015 год

Я училась в самой обычной государственной школе первые четыре года, но там сменилось руководство, и родителей перестало устраивать качество образования. Они решили отдать меня в Павловскую гимназию, потому что она находилась рядом с нашим домом и мы слышали о ней неплохие отзывы.

Мне точно не известно, сколько стоило обучение, поскольку у нас в семье это не обсуждалось, к тому же это деньги моих родителей, а не мои (сейчас обучение в Павловской гимназии составляет 1 475 000 рублей в год. — Прим. ред.).

Гимназия состоит из нескольких корпусов, которые соединены между собой переходами. Есть основной административный корпус — там находятся столовая, актовый зал, спортивный комплекс с бассейном и спортзалом — и ещё два здания, где размещаются начальные классы и средняя со старшей школой. Основная особенность планировки гимназии — у тебя есть личное пространство, где бы ты ни находилась — толкучки нет ни в столовой, ни в коридорах. У каждого ученика свой шкафчик, также личные шкафчики в раздевалке.

Вместо четвертей в гимназии была модульная система — их было пять, учёба длилась с сентября до конца июня. Между модулями — двухнедельные каникулы. Летом, кстати, не разрешалось уезжать и много пропускать, максимум день-два.

Мы учились с 9 до 15:00. Потом шли на обед, после — на прогулку. Прогулка длилась 30 минут, и летом её обожали, ведь можно было выйти на свежий воздух, зимой тоже было классно, потому что мы катались на ледяных горках. А осенью слякоть, сыро, все толпились под козырьком и считали минуты до конца прогулки.

Дальше начиналась продлёнка — мы делали уроки, пока не приходило время идти на кружки, которые тоже проходили в школе. Классная руководительница выступала ещё и ментором по дополнительному образованию. Она следила, чтобы мы вовремя пошли на занятия и дошли до них, а не прогуливали, к ней же обращались преподаватели, если у ученика начинались проблемы по учёбе, и предлагали приостановить кружки, пока не улучшатся оценки.

У нас была масса всего: плавание, футбол, вольная борьба, шахматы, гончарная мастерская, рисование, языки — французский, испанский, музыкальная школа, даже была своя музыкальная группа, вокальная студия, которая, правда, закрылась. Ещё была балетная студия, которая не относилась к школе, но арендовала помещение на её территории. Я играла на фортепиано, ходила на балет, вокал, французский. Я уходила из дома в восемь утра и возвращалась в 20:00.

Самое прекрасное, что было в школе, — это педагоги. Они были душевные, отзывчивые, всегда видели особенности ученика, его склад характера. Преподаватели до последнего относились к тебе с пониманием, если ты один раз не сделала домашку, на тебя просто неодобрительно смотрели, если провалы шли постоянно, могли поговорить с родителями, причём очень доброжелательно, стремясь понять, что происходит с ребёнком. И всегда очень радовались, когда у тебя что-то начинало получаться.

На каждый урок учителя делали презентацию с подробно составленным планом урока, редко когда тебе приходилось быстро списывать с доски за преподавателем.

Преподаватели относились к тебе с пониманием, если ты один раз не сделала домашку, на тебя просто неодобрительно смотрели, если провалы шли постоянно, могли поговорить с родителями

Последние уроки четверти часто отводились интерактивному повторению материала: викторине, блицу. Я очень плохо разбираюсь в математике, но моя преподавательница спокойно к этому относилась, она знала тех, у кого могут быть трудности, и специально останавливались и переспрашивала, успели ли мы записать, поняли ли материал, после урока всегда была готова что-то объяснить. Ещё она делала нам игры на логику. Вся параллель делилась на команды, отвечали на вопросы на скорость, победителям давали дополнительные баллы к отметке или ставили пятёрку. С шестого класса началась проектная деятельность, где мы исследовали какую-то тему, делали презентацию, потом была предзащита и защита.

На физике ставили опыты, на биологии выращивали растения, наблюдали за животными в живом уголке: там были хамелеон, хомячки, шиншилла, мышки, рыбки. Летний модуль по физкультуре проходил в бассейне, зимой мы катались на лыжах, в сентябре занимались на стадионе.

В основном я получала четвёрки и пятёрки, иногда бывали тройки. Так как у нас были маленькие классы (в моём училось всего 12 человек), за урок спрашивали практически всех. В гимназии была запрещена любая техника, если замечали — отбирали и возвращали родителям. Я как-то тайком пронесла старый MP3-плеер на физкультуру, и даже его у меня забрали. Другие постоянно приходили с телефонами, но не злоупотребляли этим — могли достать на перемене на минутку. Списать, естественно, было невозможно, только если кабинет рядом с шкафчиком, ты отпрашиваешься в туалет и подсматриваешь в учебник.

Все классы были обязаны носить форму каждый день, кроме пятницы — тогда можно было прийти в обычной одежде. Для девочек форма состояла из синей шерстяной юбки или сарафана, белой блузки, синей жилетки и пиджака. Брюки носить не разрешали. Это было обидно, потому что зимой я постоянно мёрзла в юбке и капроновых колготках. На пиджаке был нашит герб школы. Летом, когда было очень жарко, делали послабления, можно было прийти в своей одежде, но, естественно, не в шортах, ничего суперкороткого или открытого.

За естественный макияж никто не ругал, классе в восьмом никого не смущало, что ты приходишь с накрашенными ресницами. Вот этого «Я тебя сейчас умою» не было. А вот распущенные волосы не одобрялись — наша классная руководительница могла подойти и сама их собрать.

У меня не очень складывались отношения с одноклассниками. Я не вписывалась в коллектив, потому что все были яркие, активные, а я была такая тихая девочка, на всех переменах сидела с книжкой. Мы общались, но тёплых отношений не было, все дружили группками. Но когда у кого-то случалась критическая ситуация, все сплачивались, особенно девчонки.

Однажды мои одноклассники поругались и обозлились на одну девочку, я заняла её позицию. В итоге девочка ушла из гимназии, и я поняла, что мне не хочется влезать в дальнейший конфликт, поэтому попросилась в параллельный класс.

Мы обязаны были носить форму каждый день, кроме пятницы. Брюки носить не разрешали. Это было обидно, потому что зимой я постоянно мёрзла в юбке и капроновых колготках. На пиджаке был нашит герб школы

Так как стипендий на обучение не было предусмотрено, мы все были примерно одинакового достатка. У всех были айфоны, девчонки ходили с дорогими сумками, если кому-то что-то дарили, например хорошую камеру, человек мог прийти и поделиться этим, но никто не понтовался.

Меня возили в школу родители, у некоторых ребят был личный водитель. В основном все жили в частных домах недалеко от школы. Кто-то жил в центре Москвы — они чаще всего опаздывали на уроки.

Учителя говорили нам, что настоящая элита не те, кто много зарабатывает, а умные трудящиеся люди, которые любят свою страну и готовы вкладываться в её развитие.

Мы ездили в Суздаль, Кострому, дважды в Питер, в Беларусь, ребята летали в Прагу, было много маленьких поездок в музеи. Часто гимназия организовывала выезды в спа-отели, где у нас проходил тимбилдинг. Наша гимназия была партнёром школы «Нооген», которая находится в Новосибирске. Летом нас приглашали в их поездки, я ездила трижды — на Байкал, в Новосибирск, на Алтай, мы делали научные проекты, решали антропологические задачки, ходили в походы.

В девятом классе я ушла из Павловской гимназии, так как там не было специализаций, упор шёл на все предметы. Я поступила в 57-ю школу, училась в гуманитарном классе. И там был совершенно другой подход к ученикам — в гимназии к нам относились тепло, но как к детям, а тут к нам обращались на «вы» и называли коллегами. Ещё год после ухода я доучивалась в музыкалке при Павловской гимназии и всегда была рада заглянуть к преподавателям.

Сейчас я учусь на третьем курсе филфака МГУ на бюджете, работаю в издательстве «КомпасГид» переводчицей, собираюсь заняться литературной редактурой. Я никогда не отделяю себя ни от какого школьного опыта, и, несмотря на то, что моя последняя школа многое мне дала, участвовать в олимпиадах я начала именно в Павловской гимназии. В восьмом классе заняла первое место на «Высшей пробе», и в итоге в МГУ я тоже поступила по олимпиаде. Моя подруга из гимназии учится в Вышке на массмедиа, занимается проектами, связанными с современным искусством, другая знакомая тоже в Вышке — на экономическом факультете.

Павловская гимназия много мне дала в личностном плане, сформировала мой характер, научила самостоятельности и ответственности за свою жизнь. Моя мама иногда жалеет, что я оттуда ушла. Я научилась защищать свою точку зрения, сформировала многие взгляды, которые у меня не меняются. Для меня очень важно принимать людей любыми, я толерантный человек, спокойный к любым отличиям, и это начало закладываться там, когда я в первую очередь отстаивала то, чтобы меня принимали такой, какая я есть.

Рассказать друзьям
8 комментариевпожаловаться