Жизнь«Я чувствую стыд
и отвращение»: Бывшие
волонтёры Навального
о том, что происходит теперь

В 2013 году близкий друг позвал меня в штаб Навального, когда Алексей баллотировался в мэры Москвы. Это было летом, меня уволили с работы, я была абсолютно свободна. Мне хотелось перемен, поэтому я и пошла участвовать в мэрской кампании Алексея. Мы делали газету, я писала и редактировала тексты для неё. Ещё мы раздавали агитационные листовки в разных районах Москвы. Помню, что было много разговоров с москвичами. Мы с другом очень хохотали, когда какая-то женщина сказала нам в ответ на предложенную листовку: «Лучше бы вы детей рожали!»

Вся эта активность длилась пару месяцев. Это было увлекательно, участие в кампании казалось чем-то правильным и необходимым — не потому, что я была так уж очарована личностью Навального, а потому, что мне хотелось изменений. А главное — мы искренне верили в возможность победы Навального на выборах мэра.

Сейчас я чувствую стыд и отвращение по поводу того, как государство обращается с Алексеем Навальным. С одной стороны, это хорошо знакомые чувства: страх, непонимание, обида, злость, тревога из-за того, что происходит в моей стране. С другой — есть ощущение, что всё сгущается, что становится ещё страшнее, ещё хуже. Всё, что происходит сейчас с Алексеем, кажется мне чудовищно несправедливым и беззаконным.

Сначала я состояла в организации «Протестная Москва»: мы устраивали разные акции, печатали листовки, плакаты, стикеры. Через какое-то время организация развалилась, но некоторые люди из «Протестной Москвы» начали работать на канале «Навальный Live». Я была в их числе. Сначала пришла туда в качестве режиссёрки прямых эфиров, вела стримы. Когда на канал пришла Любовь Соболь, количество моих прямых эфиров сократилось — тогда я начала монтировать, снимать, фотографировать. Пыталась даже продюсировать, но вышло у меня так себе.

Однажды к нам вломились собровцы в съёмную квартиру, откуда мы вели стрим согласованного митинга. Всех положили на пол, некоторых парней избили. Нас держали в неведении часов пять, не пускали адвокатов. Мы думали, что о нашем задержании вообще никто не знает. И вот это ощущение, когда ты остаёшься с системой один на один, самое страшное.

За время работы у меня сложилось только положительное впечатление. Я поняла, что мне необходимо быть в оппозиции, работать в образовательной сфере, иначе я чувствую себя бездействующей по отношению ко всему, что происходит в стране. После ухода с «Навальный Live» я долго пыталась найти другую работу с пользой для общества, и мне это удалось.

Всё, что происходит с Алексеем сейчас, — это полный беспредел и позор. Понятно, что власть так реагирует, потому что боится, но они могли бы быть хоть чуточку изобретательнее. А так совсем какой-то сюр.

Вчера мне позвонил отец и сказал, что полиция приходила по адресу прописки. Сказали, что они меня в воскресенье арестовали во Внукове, хотя меня там не было. Также добавили, что если я пойду 23 января на митинг и меня задержат, то мне не поздоровится.

Я стал волонтёром штаба Навального в 2017 году — через какое-то время после того, как вышло расследование ФБК «Он вам не Димон». Периодически волонтёрил там до выборов 2018 года, закончил наблюдателем на президентских выборах. В основном я раздавал предвыборные листовки Алексея, рассказывал окружающим людям о штабе и его деятельности, занимался агитацией и делился своим мнением о происходящем в России. Когда случались митинги и задержания, мы ездили передавать задержанным еду и воду.

Я не могу выделить какое-то одно событие — мне в целом было радостно видеть положительный отклик незнакомых. Видеть, что ты не один и людей, которые хотят хорошего будущего для страны, очень много. Грустно было наблюдать то сопротивление, с которым штабу ежедневно приходилось сталкиваться. Ну и конечно, сами выборы 2018 года, на которых я был наблюдателем: они были очень демотивирующими.

Что касается страха, то я не могу сказать, чего именно я боялся. Это связано с тем, что, живя здесь, я в целом почти всегда чувствую страх. Очень редко бывают моменты, когда я чувствую себя в безопасности. Однако у меня всё равно остались только положительные впечатления. Мне нужно было увидеть, что людей, которые хотят видеть любимую страну процветающей и безопасной, очень много.

Что касается происходящих событий, то они происходят не только с Алексеем: каждый день мы видим очередные абсурдные новости, жестокие задержания и полное несоблюдение прав людей. Всё это неправильно, отвратительно и просто противоречит всем моим убеждениям. Очень грустно видеть, что жизнь людей в этом государстве ничего не стоит, в то время как она должна быть главной ценностью. Иначе зачем государство?

Я не знаю, пойду ли я на митинг завтра, так как вот уже почти год как я стал pet parent. Моя собачка Лана очень самостоятельная, но без меня всё равно долго не сможет. Если найду, кто сможет о ней позаботиться, то обязательно пойду. Выход на улицу в России — это всегда риски. Особенно если идёшь использовать своё конституционное право — право мирных собраний.

Я начала работать с Алексеем в 2013 году, во время его мэрской кампании. Я там была с самого начала. Довольно быстро менялись виды деятельности: я организовывала презентацию предвыборной программы Алексея, продюсировала предвыборные фотосессии, агитационные видеоролики. Ближе к выборам я координировала наблюдателей в СЗАО, была членом территориальной избирательной комиссии с правом совещательного голоса. Я была уверена — и так считаю до сих пор, — что это была отличная возможность и шанс показать, что это не никому не известный блогер с двумя процентами поддержки, а настоящий политик. Второго тура тогда удалось избежать исключительно благодаря административному ресурсу Собянина и его штаба, надомного голосования. Им реально пришлось напрячься, потому что во втором туре расклад мог бы быть совсем другим.

Так прошло лето, после чего я вернулась к своей обычной работе в глянце. Когда Алексей объявил, что собирается выдвигаться в президенты — это случилось в 2016 году, — я написала Леониду (Волкову. — Прим. ред.), что готова делать что угодно. Мы немного перенастроили рабочий процесс на основном ютьюб-канале Алексея, а после этого я целиком занималась каналом с прямыми трансляциями, который в итоге превратился в «Навальный Live». Было много подготовительной работы, потому что у нас был скромный бюджет. Тестировали технику, разное оборудование — и у нас получилось придумать много интересных решений. 15 марта 2017 года мы запустили канал. Первый стрим провёл Леонид Волков. На следующий день вышел первый выпуск «Кактуса» (утреннее политическое шоу с Любовью Соболь. — Прим. ред.). 26 марта мы провели первую большую трансляцию митингов по всей России после выхода фильма «Он вам не Димон» (расследование Алексея Навального о коррупции в ближайшем окружении Дмитрия Медведева. — Прим. ред.).

Я отработала всю президентскую кампанию, после чего ушла снимать серию мини-доков про узников ГУЛАГа. Через год, летом 2019 года, я опять вернулась — тогда была кампания по выборам в Мосгордуму. После этого работала в ФБК до февраля 2020 года.

За это время у нас было много радостных событий. Во-первых, освобождение Алексея в 2013 году после того, как ему и Пете Офицерову дали реальный срок по делу «Кировлеса». Трансляция 26 марта, митинги по всей стране (после выхода фильма «Он вам не Димон». — Прим. ред.). Мы всячески умудрялись наё****ть ментов, когда они ломали нам двери, отключали интернет, а мы всё равно успевали перекидывать трансляции на резервные студии. Они нас задерживают, волокут в автозак, мы сидим в ОВД, а трансляция всё равно продолжается. Все наши большие трансляции всегда были радостными моментами. Было страшно, когда Олегу Навальному дали реальный тюремный срок. Или когда 20 августа мне позвонила коллега и сказала: «Оксана, просыпайся. Навального отравили». Но я тогда уже не работала в ФБК.

Было радостно, что за всё время работы с Алексеем не приходилось ни секунды идти на какие бы то ни было компромиссы с совестью, с убеждениями. Я работала много где, и всегда рано или поздно возникали ситуации, когда приходилось идти на компромиссы. Иногда они были мучительными, иногда после них я увольнялась.

Алексей — честный и весёлый человек с потрясающим чувством юмора. У него нет диктаторских замашек, которые ему приписывают: он очень демократичный, с ним всегда можно посоветоваться, поговорить. Я искренне восхищаюсь Алексеем, его смелостью и решительностью, его бескомпромиссностью. Он не мог поступить иначе сейчас: он не предал ни себя, ни своих сторонников, ни коллег, ни убеждений. Возвращение в Россию — это то, как он поступает всегда: как считает правильным. Так, как подсказывает ему совесть. Если бы я была сейчас в России, то обязательно пошла бы на митинг.

Работать в ФБК я начала в июне 2017-го, за полгода до президентских выборов 2018-го. Я искала работу, и почему-то на вакансии ФБК у меня загорелись глаза. Мне всегда очень нравился фирменный стиль кампании Алексея, в политической сфере такого ещё никто не делал (просто вспомните логотип последних президентских выборов за тридцать семь миллионов рублей — мне грустно становится от подобного нафталинового дизайна). В общем, мне показалось, что в такой прогрессивной дизайн-команде я хочу работать, мне будет чему поучиться у этих ребят. В итоге я просто закинула резюме, после чего меня пригласили на собеседование, которое я прошла.

Я стала младшим дизайнером, работала с визуалом для соцсетей и ютьюба. Работа в ФБК была первой в моей жизни, да и я только-только на тот момент окончила второй курс. Пришла я неопытным птенчиком, спасибо моему коллеге Толе, который многому меня терпеливо учил. Я и не думала, что в связи с моей неопытностью мне будут доверять задачи посложнее, что Алексей подойдёт ко мне и лично попросит сделать для него постер — для меня это было знаком того, что я подросла в профессиональном плане, что теперь я могу нести ответственность за задачи посложнее.

Самое радостное событие произошло в мой первый рабочий день: тогда Алексея выпустили после первого заключения и весь офис предвкушал его возвращение. Самое грустное — в день выборов 2018 года. Отработав долгий день, мы были уставшими и разбитыми не от самой работы, а от происходящего на тех выборах в целом. Но всё равно вот это всё в конечном итоге не сломало, а лишь дало временный осадок и импульс двигаться дальше. Однажды стало не по себе, когда в офис врывалась полиция, чтобы передать повестку Алексею.

Мне кажется, с ФБК у меня сложилось всё так, как с первой юношеской любовью: по прошествии лет вспоминаешь только с теплом и благодарностью за опыт. Эта работа дала огромный старт, понимание того, как должны строиться отношения в команде. Плюс очень закалила в моральном плане: будучи нежной девушкой, я каждый раз любые задержания или обыски у коллег принимала близко к сердцу. Но я видела, как ребята стоически переносят все эти неприятности, и училась у них спокойствию и выдержке.

Чтобы описать мои мысли о происходящем сейчас, кажется, не хватит формата А4. Отвечу коротко: отравление человека, каким бы он ни был, — ужасное преступление, и мне становится не по себе от этого. Я пойду на митинг 23 января.

ФОТОГРАФИИ: Instagram/unsudden