ЖизньГендерная теория заговора: Что скрывается за «критикой» транслюдей

Транслюди стирают женскую лексику

Недавний скандал, связанный с трансфобией Джоан Роулинг, возник из-за её твита, в котором она возмущается формулировкой people who menstruate («менструирующие люди») в статье, описывающей проблемы менструального равенства в карантине. Очевидно, что менструация бывает не только у женщин — месячные случаются и у небинарных людей, и у трансмужчин вне зависимости от наличия гендерного перехода и его конкретного этапа. В тексте статьи используется инклюзивная лексика, которая совсем не подразумевает отмену слова «женщины». Там так и написано: «Приблизительно у 1,8 миллиарда девочек, женщин и небинарных персон происходят менструации, которые не останавливаются в пандемию».

При этом в дискусии об исключении транслюдей из феминистской повестки часто звучит и слово «менструаторы» — другой вариант инклюзивного обозначения, который используют даже уважаемые организации вроде Planned Parenthood. Также говорят и «беременные люди» вместо «беременных женщин». Однако инклюзивная лексика — особенно учитывая то, как непривычно она звучит, — вовсе не обязательна для повседневного общения: это официальный язык, который используется, чтобы в разговоре о равных правах учитывать все группы населения. Никто не утверждает, что вся сущность женского опыта сводится к месячным, тем более что по разным причинам их может не быть и у цисгендерных женщин. И никто не говорит, что слово «менструатор» должно войти в обиход взамен слова «женщина» — точно так же, как «родитель номер один» и «родитель номер два» не должны вытеснить привычные «мама» и «папа».

Трансженщины заставляют лесбиянок «любить пенисы»

Гомосексуальность — как мужская, так и женская — бывает разной: для одних людей важны контакты исключительно с цисгендерными людьми, для других цисгендерная или трансгендерная идентичность не так важна. Сексуальная ориентация трансгендерных людей может быть любой: наука считает, что гендер и сексуальность не связаны между собой. Допустим, трансгендерная женщина не делала вагинопластику, но при этом она лесбиянка — это означает, что секс в таком случае может быть пенисо-вагинальным. Значит ли это, что все потенциальные цисгендерные партнёрши-лесбиянки должны соглашаться на такой контакт? Вовсе нет. Вопрос о том, присутствует ли в стремлении «любить только цисгендерных людей» скрытая трансфобия, остаётся открытым, но факт есть факт: никто не может заставить вас заниматься сексом с тем человеком, с которым вы не можете или не хотите этого делать.

«Я небинарная лесбиянка, — говорит квир-активистка Слава Русова. — Если у меня будет секс с трансженщиной, то это не сделает меня меньшей лесбиянкой. Если во время нашего секса я буду касаться её члена, это не сделает её меньшей женщиной. Наша физиология нас не определяет. А как мы тут обе оказались? Мы этого захотели. Все помнят, что секс должен случаться только по взаимному согласию. В этом заблуждении я не вижу ничего, кроме трансфобии, прикрытой попытками „спасти“ лесбиянок. Не надо, пожалуйста, меня так спасать. Лучше взять на вооружение разговоры про активное согласие и секспросвет».

Гендерные роли — это патриархальный конструкт, а пол — единственное, что делает человека мужчиной или женщиной

Гендер — как совокупность представлений о маскулинности и феминности — это спектр; разные гендерные идентичности могут принадлежать этому отрезку, а могут выходить за его рамки. Часть людей идентифицирует себя гендерфлюидными — это значит, что их гендерная презентация пластична. Джудит Батлер утверждала, что гендер перформативен, подчёркивая его связь с действиями, — иными словами, гендер не существует в вакууме, он — конкретное олицетворение того, что общество и каждый его член считают «мужским» или «женским». В своей книге «Gender Trouble» она писала, что приписанный при рождении пол, мужской или женский, не определяет жизнь человека: за него это делает социум.

Трансактивистка Соня Вайман напоминает, что слова «мужчина» и «женщина» содержат в себе много разных значений, каждое из которых важно в своём контексте. Но какое первичнее и важнее? Два частых варианта: «мужчина и женщина — это биологические категории» и «мужчина и женщина — это категории, основанные на социальных конструктах». «Если посмотреть на реальный мир, опровергнуть первый вариант легко, — считает Вайман. — Каждый день мы встречаем множество людей, и мы предполагаем их гендер или пол, основываясь исключительно на внешних и часто изменяемых признаках: одежде, причёске, грамматическом роде. Мы не спрашиваем у каждого встречного их кариотип и не просим показать гениталии. Так же и в культуре: мы даём гендер роботам, животным, персонажам мультфильмов и голосовым помощникам. Всё это указывает на то, что понятия „женщина“ и „мужчина“ социальны, они не основаны на чистой биологии».

Конечно, концепция гендера связана с понятием пола, который часто называют «биологическим». Однако такой термин нельзя назвать конкретным и исчерпывающим, потому что в официальной науке полов несколько: генетический, гормональный, гонадный (связанный со строением половых желёз), внутренний и наружный генитальный и другие. Пол долгое время считался объективной и абсолютной категорией, якобы существующей вне зависимости от человеческого знания. Сегодня под полом — так же, как и под гендером, — учёные понимают спектр: бинарная половая система схематична и ни одна из текущих классификаций «по полу» не позволяет разделить всех людей на два взаимоисключающих лагеря. При этом реальность пола никто не отрицает, а теория о его социальной сконструированности — это, кстати, касается и гендера — говорит не об этом: условное деление просто было удобно и в какой-то момент прижилось в том виде, в каком мы его знаем сегодня.

«Сам факт существования интерсекс-людей говорит, что такое категоричное разделение в принципе невозможно: 1,7 процента всех людей не вписывается в систему двух полов, — говорит Вайман. — Эта цифра может показаться не очень большой, но это примерно столько же, сколько в мире людей с рыжими волосами. Тем не менее мы не говорим, что рыжий цвет волос — это статистическая погрешность, мы признаём все цвета волос. Почему бы так же не воспринимать половые признаки?»

Гендерная идентичность — это неотчуждаемое свойство личности каждого конкретного человека, связанное с его ощущениями. Её стоит отделить от понятия гендерной роли: если первое понятие описывает презентацию конкретного человека, то второе говорит об общественных ожиданиях, связанных с этой идентичностью. Есть несколько исследований, которые описывают разницу в плотности таламуса и гипоталамуса в мозге мужчин и женщин. Эта разница сохраняется и в случае трансгендерных людей, однако имеющихся данных мало, чтобы утверждать биологическую предопределённость гендерной идентификации. И если пол человека можно выяснить, то как именно формируется гендерная идентичность, науке сегодня не известно.

Можно ли считать гендер патриархальным конструктом? В той же степени, что и все другие достижения или недостатки существующего гендерного порядка, потому что большинство социумов на планете патриархальны даже несмотря на заметные эгалитарные (отстаивающие равноправие) движения в западных странах. Сама по себе идея гендера как принадлежности к маскулинной или феминной части спектра не может быть окрашена в позитивные или негативные краски: проблемы начинаются тогда, когда один гендер признаётся «главным», «сильным» и «ведущим», а другие — «побочными», «слабыми» или «второстепенными».

«Многие транслюди поддерживают отказ от стереотипов, разрушение гендерных ролей, — говорит Соня Вайман. — Но это никак не умаляет помощи, которая требуется транслюдям, равно как и не умаляет всей дискриминации, с которой транслюди сталкиваются каждый день».

У трансженщин нет женской гендерной социализации, а трансмужчины — это «заблудшие сёстры»

Гендерная социализация — это процесс усвоения человеком гендерных норм в соответствии с предписанным при рождении гендерным маркером. Поскольку гендерно-нейтральное воспитание всё ещё остаётся чем-то маргинализованным, детей в основном воспитывают в двоичной системе разной степени строгости — и это касается не только внешних проявлений, но и внутренних установок, воспитания маскулинных черт характера в мальчиках и феминных — в девочках. Конечно, такой подход сегодня смотрится архаично, но он всё ещё очень живуч — из-за сексистских и гетеронормативных подходов, которые практиковались в обществе веками и тысячелетиями.

Ранняя гендерная социализация не крест и не приговор для трансгендерных людей, потому что усвоение гендерных норм не результат, а процесс. Меняются и подходы к воспитанию, а с ними — сами нормы: если раньше детей в школах били за непослушание или несделанные уроки, то сегодня подобное поведение учителя вызывает много вопросов. Именно поэтому даже самая конкретная гендерная социализация не означает, что в будущем её нельзя изменить или скорректировать. Транслюди, которых воспитывают в соответствии с их гендерными маркерами, не живут отдельно от остальных членов социума. Их внимание может быть сосредоточено не только на том, что говорит им общество, но и на том, что то же самое общество говорит представителям и представительницам других гендеров.

В разговоре об исключении трансгендерных людей из повестки феминизма трансженщины — это мужчины, которые «присваивают женские тела» и «по первому щелчку пальцев требуют женственности», а трансмужчины — это женщины, которые не захотели мириться с угнетаемым положением и решили «встроиться» в патриархальную систему и, соответственно, получать от неё привилегии. В этой дихотомии присутствует мисгендеринг, то есть намеренная ложь в описании гендера трансперсон. Но кроме того, отказывать трансгендерным людям в их собственной идентичности и высказывать ничем не подкреплённые стереотипы — это яркий маркер трансфобии того, кто это делает. К тому же опыт трансперсон, столкнувшихся с физическим и другими видами насилия даже в самых прогрессивных странах, показывает, что привилегии не совсем то слово, каким можно описать их жизнь.

Небинарная активистка Катя Возиянова считает аргумент про отсутствие гендерной социализации не только трансфобным или устаревшим, но и не учитывающим особенности небинарных людей. «У трансгендерных женщин нет женской цисгендерной социализации, — напоминает она. — Некоторые персоны любят говорить, что у трансженщин — особенно у тех, у кого не так выражен пасс (возможность быть воспринятым окружающими как персона желаемого гендера. — Прим. ред.) — есть мужские привилегии и якобы поэтому они с рождения усваивают агрессию, уверенность в себе и даже „хищное“ поведение. Но это не так: опыт трансперсон сложнее, его не описать простой гендерной социализацией».

При этом Возиянова считает, что в этом аргументе есть явное противоречие самой идее феминизма: если гендерная социализация неизменна и гендерные роли предопределены, то как тогда можно сломать эту систему и выйти за пределы заскорузлых стереотипов? «Трансперсоны разные, и некоторые из них с раннего возраста уверены в своём гендере. Если мы все одинаково выступаем против гендерных ролей, то почему трансфобные феминистки полагаются на флюидную гендерную социализацию, совершенно разную в разных семьях? Наверное, все феминистки согласятся, что женщины не обязаны быть матерями и мыть посуду. Не все женщины обязаны с рождения подчиняться „женским“ нормам поведения. То же самое можно сказать и про транслюдей».

Транслюди воспроизводят гендерные стереотипы, укрепляя их и ухудшая положение женщин

Под гендерными стереотипами понимают схематические представления о том, как выглядят и ведут себя представители и представительницы разных гендеров. Если речь идёт о мальчиках, то им «соответствуют» голубой конверт на выписке из роддома, машинки и «войнушки», воспитание силы и храбрости; если о девочках — то это розовые наряды, куклы и домики, воспитание покорности и эмпатии. Разумеется, такие представления о гендере крайне далеки от того, чем он является, — и не нужно быть великим философом, чтобы понимать это.

Однако трансгендерных людей часто упрекают в том, что те якобы воспроизводят эти стереотипы и утрируют представления о феминности и маскулинности, а это противоречит светлой идее будущего без архаичных предубеждений. Трансженщина и активистка инициативной группы «Т-Действие» Екатерина Мессорош говорит, что важно понимать причины, по которым транслюди воспроизводят те самые стереотипы. «Окружающие требуют от нас доказательств гендерной идентичности, начиная с врачей в комиссии, где тесты построены исключительно на гендерных стереотипах, и заканчивая вопросами знакомых в стиле „ну ты же перфоратором долбишь, какая же ты женщина?“. Все отступления, которые позволяются в обществе цисгендерным людям, будут использованы против признания идентичности трансчеловека», — рассказывает она.

Гендерные стереотипы вездесущи, а гендерное деление не заканчивается с взрослением: в магазинах одежды всё ещё существуют разные отделы с заметной разницей в нарядах. Иногда гендерное деление превращается в абсурд — здесь можно вспомнить «женский» и «мужской» хлеб с практически идентичным составом, но разным воздействием: мужской якобы помогал нарастить мышечную массу, а женский — сохранить фигуру. Иногда гендерное деление — это способ комфортного и безопасного сосуществования разных людей (о том, почему трансгендерным людям важно иметь доступ, например, к общественным туалетам, мы уже писали). Но ошибочно утверждать, что гендерные стереотипы существуют, потому что их воспроизводят транслюди — патриархальная культура такова, что к ней обращаются вне зависимости от гендерной идентичности. Кроме того, есть исследование, которое постулирует: цисгендерные и трансгендерные люди могут одинаково эссенциализировать гендер — это значит, что их понимание гендера не отличается.

«Немного оглянувшись вокруг, мы увидим что шаблоны во внешнем виде, поведении и общении люди применяют повсеместно — и это касается всех, а не только транслюдей, — рассуждает Екатерина Мессорош. — Ухудшает ли подобное деление положение женщин? А что делать тем из них, кому нравятся розовые платья, чтобы не ухудшать положение других женщин? Я не очень понимаю. Мне кажется, что феминизм — это не про обязанность идти наперекор всему, что имеет гендерную окраску, а про расширение выбора и неосуждение за выход из гендерных рамок».

Ещё одной проблемой этого утверждения Мессорош называет обобщение транслюдей в некую единую группу, которая следует одним и тем же правилам. Трансактивистка напоминает, что существуют и небинарные люди, которые не соответствуют и не стремятся соответствовать традиционным представлениям о маскулинности и феминности. «Получается, что утверждение ложно в своём начальном положении, но, согласитесь, в форме „некоторые транслюди воспроизводят гендерные стереотипы“ оно звучит уже не так страшно. Ну да, бывает, люди везде люди. Транслюди не с Марса прилетели: мы живём и вырастаем в том же обществе, в той же системе ценностей и предубеждений, что и цисгендерные люди», — говорит она.

«У меня в начале перехода был эпизод, когда мне знакомый сказал: „Ну ты же не одеваешься как женщина“. Комичность ситуации заключалась в том, что на мне была блузка с оборками, зауженные джинсы и прочая одежда из женского отдела, — рассказывает трансактивистка. — Претензия заключалась именно в том, что я не выгляжу „правильно-феминно“ — то есть не в платье или юбке. При этом буквально в трёх метрах от нас стояла девушка в футболке и джинсах, и к ней никаких претензий не было. А однажды я выступала на митинге 8 Марта. После того как я сказала, что я трансженщина, некоторые феминистки крикнули: „Женщина — это не одежда!“ Я лично всецело согласна с этим утверждением, но абсолютно не понимаю, что мне нужно было в этот момент сделать? Убежать и поменять своё „женское“ пальто на „мужское“? Среди транслюдей есть стереотип, что „все феминистки ненавидят трансженщин и считают их переодетыми пособниками патриархата“. Но всё это — классический пример обобщения наиболее ярких и негативно окрашенных частных случаев».

Трансгендерность насаждают сторонники «гендерной теории»

В разговоре об инклюзии в феминизме TERF часто говорят, что трансгендерность продвигают сторонники некой «гендерной теории». Гендерной теории как таковой не существует — под ней, видимо, часто понимают гендерные исследования, а они по своей сути мультидисциплионарны. Гендерные исследования включают в себя социальные, политические, культурные и другие вопросы феминизма, а также квир-исследования — изучение вопросов, связанных с человеческой сексуальностью и гендерной идентичностью. В рамках квир-исследований появилась и квир-теория — её рассматривают как аналитическую точку зрения, но вовсе не как инструмент «пропаганды» или «уничтожения» объективных знаний.

Гендерные исследования — относительно новая научная область, но в том, что она именно научная, сомневаться не приходится: вопросы гендера и сексуальности изучают во многих университетах мира. В октябре 2018 года в американской академической среде произошёл скандал, связанный с намеренной фальсификацией данных в этой области знаний: трое учёных подделали свои исследования и опубликовали их в научных журналах. «Авторы фейков сыграли очень талантливо на актуальных проблемах гендерных исследований, — рассказывала социолог Европейского университета в Санкт-Петербурге и содиректор программы гендерных исследований Анна Темкина. — И на Западе, и в России чётко обозначен консервативный поворот против существенных гендерных изменений, а заодно и против гендерных исследований. Любая попытка скомпрометировать гендерное исследование большой частью общественности воспринимается на ура».

«Мы живём в эпоху изменений гендерного порядка: меняются гендерные роли, родительство, партнёрство, сексуальные практики, меняется отношение к гомосексуалам. И многим это представляется угрозой — семье, обществу, государству, традиционному моральному порядку. Гендерная тематика развита в России довольно слабо, критические социальные науки находятся на задворках», — считает исследовательница.

Фотографии: Jiri Hera — stock.adobe.com, Arne Bonde — stock.adobe.com (1, 2)