Жизнь«Хочется вернуться домой, где отец никого не убивал»: Интервью Анны Марии Ефремовой

О том, как быть ребёнком знаменитого отца

У меня нет особых привилегий. На улице лично меня не узнают, скидки на учёбе и в кафешках не делают. Хотя иногда забавно, когда ты говоришь новым друзьям, кто твой отец. Реакции всегда делятся на два типа: «Это кто?» и «А-а-а, этот!». Конечно, финансовое положение у меня изначально было немного лучше, чем у других, хотя я стараюсь держать меру. Но иногда отец меня баловал — дарил новый компьютер или поездку в лагерь на лето. Домработницу он нанял только тогда, когда я переехал в бабушкину квартиру, гораздо больше той, с которой я мог бы справиться. Она приходила раз в пару недель помочь сделать генеральную уборку.

Но есть и ограничения — их больше, чем вы думаете. Например, нельзя выложить красивую полуобнажённую фотографию на #нюдсочетверг без последующей волны обсуждения и осуждения. Или выложить странную или дурацкую фотографию. Или ошибочное мнение. Или просто быть собой: странным, неловким, неуклюжим, смешным. Настоящим. Той травли, которая была связана с Мявсом (так Анна Мария называл самого себя в посте о знакомствах в 2016 году, который стал для неё каминг-аутом. — Прим. ред.), не было бы, если бы я был ребёнком другого человека. Но я бы тогда не стал таким спокойным.

Когда я гуляю с отцом, его часто узнают на улице. Иногда случаются неприятные ситуации — например, люди часто не знают о такой вещи, как личные границы, и подходят к отцу с просьбой сфотографироваться в такие моменты, как оплата товара на кассе или когда человек куда-то торопится. Но я это всё говорю о прошлом. Что будет в будущем, знает только вселенная.

О небинарности

Гендерные стереотипы окружают каждого человека с младенчества — начиная с цвета детской комнаты и заканчивая тем, что твоя мама заставляет тебя надевать эту чёртову юбку на детский праздник, когда так хочется повозиться с другими детьми. Испортишь одежду — будут ругать. «Ты же девочка. Сиди ровно!» Это капает на мозг раз за разом: ты же девочка, не ходи туда, не делай это, красивая, уберись, замажь, переоденься, видно соски, маленькая попа, ты же девочка, нормальные трусы, лифчик режет плечи, некрасивая, нет карманов на платьях, нужно брить всё. Девочка, девочка, девочка...

Все эти маленькие детали складываются в одну большую картину, как частицы пазла, — и в определённый момент тебя начинает это настолько раздражать, что ты посылаешь всё на девятый круг к дьяволу или куда подальше. Потом, естественно, проходишь через период бунта: я, наверное, мальчик, раз мне это не нравится. Но обнаруживаешь, что и там, по сути, то же самое. Ты же мальчик, почему ты красишься? Ты недостаточно агрессивен. Почему ты с нами, ты же вроде пацан? Не по-пацански. Бей его! Мне нужно быть более уверенным. Ты же мальчик. Мальчик. Мальчик!

Ты понимаешь, что тебе не подходит ничего из дихотомии «мужское — женское». Говоришь со своими подругами и друзьями и слышишь: «Тебя просто бесят гендерные стереотипы, ты норм баба». Странно, но дело ведь не только в гендерных стереотипах. Долго думаешь. Смотришь на себя в зеркало, на свои пальцы, ноги, грудь. Понимаешь, что дело не в теле. Хотя тело тебе не нравится. Оно не твоё.

Гендерная дисфория? Есть, конечно, но не такая сильная, как у твоего трансгендерного товарища. Он хочет отрезать себе грудь, и ему больно. Постоянно больно. А вот тебе вторичные и первичные половые признаки приносят всего-то лёгкий дистресс. Мне, скорее всего, просто повезло с телом, так как я довольно андрогинный человек.

Размышляешь ещё. Кто я? Читаешь работы по истории того, что связано с гендерным восприятием. Что-то не так? Читаешь античную литературу. Я не подхожу? Читаешь современные исследования. Почему нет того, кто был бы близок ко мне? Читаешь. Кто я? Читаешь. Что я, чёрт возьми, такое? И приходишь к выводу, что самым пугающим является то, что ты не чувствуешь соединения с сутью всего этого, с абстрактными культурно-социальными архетипами Женщины и Мужчины. Они, к сожалению, просто так, по щелчку пальцев, не исчезнут из нашего социума, как бы этого ни хотелось мне и некоторым моим более радикальным подругам по феминизму.

Я не согласна с ними во всех позициях, но уважаю то, что они выступают на передовой. Эти архетипы не являются гендерными стереотипами. Они идут ближе к телу, они встроены в нашу природу. Это многовековые тяжёлые слои культуры, которые проникли в головы людей настолько, что даже человек, воспитывавшийся волками, усвоит их в социуме моментально.

Но культура подбрасывает тебе сюрпризы. Месопотамская мифология, египетские секхеты, хиджры, гермафродит, коренные американцы с двумя душами, маху, Томас Холл, Джемима Уилкинсон и многие, многие другие. Именно тогда ты узнаёшь про третий вариант. И облегчённо вздыхаешь. Потому что помимо голубого и розового есть ещё жёлтый — и так ты находишь себя.

О гомосексуальности

Как осознал? Отвечу на этот вопрос цитатой Дэнис Фрохмэн из её поэмы «Дорогие натуралы». «Я устала доказывать, что моя любовь настоящая. Так что время платить компенсацию. Когда вы осознали, что вы гетеро? Кто вас этому научит? Это произошло из-за того, что ваши родители развелись? Это произошло из-за того, что ваши родители не развелись? Это произошло из-за того, что вы перенюхали клея в пятом классе?» Настоятельно советую посмотреть запись этой поэмы, чтобы понять интонацию, с которой это произносится.

Гомофобия была, но раньше. Всё-таки я живу в Москве, тут с этим легче. Мне неоднократно кричали вслед на улице не самые приятные вещи пять-шесть лет назад, даже пару раз пытались побить. Выглядел я как обычный неформал, так что тут ещё было в целом неприятие иного мышления. Отец на оба моих признания реагировал спокойно. Он не гомофобный человек и очень спокоен в адекватном состоянии. Даже вполне приемлемо шутил на эту тему. Никакой трагедии в этом никогда не было: ты особо не переживаешь за наличие внуков, когда у тебя шесть детей.

О «Секрете на миллион»

Мы пошли туда с Варварой Видо (дочь Леонида Якубовича. — Прим. ред.), как сейчас выражаются молодые люди, «рофла» ради. Изначально идея пойти туда вдвоём была её, потому что письмо пришло именно ей. А я подумал, что да, это был бы интересный опыт. На тот момент у моего отца была и так странная репутация, так что я не думаю, что это ему навредило.

Почему я начал говорить о себе так открыто на федеральном телевидении? Ответ прост. Кто, если не я? Я существую. Я есть. Ненависть ничего мне не сделала и не сделает, даже если меня убьют. Я не буду молчать, потому что сотворение мира начиналось со слова «А я хочу сотворить тот мир, в котором жить смогут все».

После выхода программы в эфир я столкнулся с ожидаемой реакцией. Нет, самообвинения и самобичевания не было. В личке было много хейта, конечно, но одно сообщение «Благодаря тебе я смог сделать каминг-аут перед родителями, и они приняли меня» перекрыло весь тот поток грязи, который полился на меня. Я помог человеку. И это главное. Многим было приятно и удивительно видеть таких людей, как я и Варвара, на ТВ. Конечно, монтажёры и создатели осознанно пытались сделать «цирк уродов»: «Посмотрите на этих зажравшихся деток знаменитостей». Но это их работа. Можно понять и не держать зла.

Меня мисгендерят всю осознанную жизнь, так что к этому я тоже привык. Кудрявцева, конечно, пыталась вывести меня на эмоции, но это были слабые попытки. Нужно было лучше стараться, я бы хотя бы немного понегодовал тогда.

Об аварии папы

Когда я узнал об аварии, я, естественно, почувствовал шок. Любой бы его почувствовал. Узнал я о ней от подруги, которая мне позвонила. С папой общался буквально вчера. Я посещал его со словами поддержки. Он чувствует себя не очень хорошо. Даже очень нехорошо. Он готовится принести официальные извинения семье пострадавших и работает над корректной формой высказывания. Увы, сейчас он не может сделать никаких публичных высказываний без одобрения адвоката. Поэтому это затягивается.

Я пыталась связаться с семьёй погибшего через работодателя Сергея. За это время мне написали пять мошенников. Работодатель передал мои контакты и слова, но мне так до сих пор и не ответили. Так что я сделаю это здесь. Виталий, Ирина и все близкие для Сергея люди! Со своей стороны я приношу соболезнования и искренние извинения. Мне очень тяжело найти корректные слова, потому что нет таких фраз, которые могли бы помочь вам вернуть близкого человека. Но я надеюсь, что жизнь и время помогут вам пережить эту потерю. Я надеюсь, вы сохраните в сердце добрую память и любовь к Сергею. Пожалуйста, пусть вас хотя бы немного утешит то, что сегодня с вами скорбят очень многие.

Я не религиозный человек и даже активно признаю вред религии. Но не так давно я поставила свечку в православном храме, потому что, насколько я знаю, Сергей был православным человеком. И мне бы хотелось почтить его память так, в какой форме почтили бы её вы. Я не прошу у вас прощения для своего отца. Это ваше личное дело. Но я выражаю вам сопереживание и сочувствие. Вы не одни.

О переживании

У меня сильная социальная тревога, мне всегда тяжело контактировать с людьми, начнём с этого. А так — нормально. Мне очень неприятно, когда представители СМИ начинают свои предложения с голосовых сообщений или звонят мне. На что они надеются, интересно? Что я прослушаю и отвечу? Наивные.

Неприятно было посещать отца в первый раз с момента трагедии из-за огромного скопления журналистов у дверей. Отца в тот момент не было дома, его увезли на допрос, так что нас встретила Соня, его жена. Мы приехали туда с моей крёстной Ренатой Литвиновой — она хотела поддержать меня и передать слова поддержки отцу, а уехала минут через
20–30 после того, как узнала, что конкретно ей посещать его нельзя. Хорошо, что это пришлось на тот момент, когда его не было дома: Рената не близкий родственник, так что это могло бы привести к серьёзным проблемам.

Когда я открывал дверь, за нами увязалась журналистка «Москвы 24». Она возмутилась, что мы попытались закрыть дверь подъезда прямо перед ней, и солгала о том, что она здесь живёт на четвёртом этаже. Она прошла за нами и начала сразу нас снимать на мобильный телефон, задавая бестактные и невежливые вопросы. Я был на неё очень зол в тот момент, хоть и понимал, что это её работа и она просто выполняет обязанности. Но выполнять обязанности можно по-разному, правда? Мне было неловко её отстранять, но Рената уже была, скажем так, закалённым в боях человеком и не дала ей зайти за нами в квартиру. Я благодарен ей за это.

О реакции на аварию в интернете

Конечно, мне неприятно видеть оскорбления в адрес моего отца или моей матери. Любому было бы неприятно, я думаю. У меня по этому вопросу довольно интересная позиция: никто не имеет права оскорблять человека, кроме его родных людей, потому что только родные люди знают о нём всю правду и могут адекватно оценить его действия. Лично я бы не стал оскорблять чьего-то отца или кого-то ещё.

Но оскорбления в сторону моего отца и моей личности меня не задевают. Почему? Потому что они обращены не ко мне. Они обращены к моему персонажу, моей маске, которую составили за меня в медиапространстве СМИ. Ещё есть такая тема, что люди, которые оскорбляют незнакомых людей в Сети, имеют множество комплексов и так пытаются справиться с какими-то своими проблемами. Их можно только пожалеть. Ну, или посмеяться над слишком эксцентричными экземплярами, что я и делаю в своём твиттере. Подписчики присоединяются в своих остроумных высказываниях в реплаях, и мне становится гораздо легче. Спасибо им.

После аварии я и не думала закрывать свои страницы в соцсетях. Зачем? Многие обвиняют меня в чёрном пиаре, — но это их дело. Я реагирую на ситуацию и пытаюсь донести свою позицию до людей. Я не собираюсь молчать, потому что я тоже человек. И я тоже имею право говорить. Если вам что-то не нравится — ради богини, не смотрите. Поберегите себя и своё ментальное здоровье.

О травле и сексизме

Об этом часто говорят активистки фемсообщества, выступающие в мою защиту. Сексизм в том, что обо мне пишут, заключается в позиции «Ты же девочка, что же ты его не сберегла, тупая баба-дура, что же ты его не отнесла к наркологу, не поговорила с ним, не закодировала?». Женщин часто обвиняют в проблемах родственников-мужчин. В такой ситуации складывается впечатление, что многие думают, что мой отец — человек безмозглый и беспомощный. Естественно, это мнение ошибочно. Как и мнение о том, что я не пытался ему помочь.

Ещё сексизм и отбитость отдельных индивидов мужского пола проявляется в том, что мне регулярно пишут что-то в духе: «Привет, ты симпатичная, давай переспим?» На самом деле это очень интересно — получать так много сообщений от людей, которые ничего не видят. Иначе я просто не могу объяснить, как они пропускают то, что даже в шапке профиля у меня написано, что я лесбиянка. Сомневаюсь, что моим братьям такое пишут. Хотя… Всё может быть.

О поддержке

Я нахожу её там же, где и всегда: мемы, фанфики, фотографии котиков, поддержка друзей (передаю привет Дане, Стендап, Пирожку, Варе, Паше и Трапецкому). Часто эскапирую от сложившейся ситуации в текстовые ролевые игры и книги. Очень помогает Дана, моя подруга, которая любит
K-pop и корейскую культуру. Во время наших встреч она показывает мне клипы и всё такое, потому что знает, что хоть я в этом и не разбираюсь от слова вообще, мне нравится наблюдать за мельтешением корейских мальчиков.

Но это всё мелочи. Сильнее всего меня поддерживает моя девушка. Имя, к сожалению, не могу раскрыть: она опасается остракизма со стороны семьи. Её смех, нежные руки, её ум и самая лучшая улыбка на земле — вот что помогает мне жить дальше. Она учит меня любви и спокойствию каждый день. Она очень поддержала меня в первые моменты и помогла справиться с травлей и со всем остальным. Мы встречаемся уже три года и планируем свадьбу. Она — светлый луч маяка надежды для моего корабля во время шторма.

Мне пишут очень много поддерживающих сообщений в социальных сетях. В основном это делают молодые люди, которые понимают, что я не виновата в поступках моего отца. Хейт приходит преимущественно от старшего поколения. Забавно.

Ещё я научилась после прошлой травли в 2016 году за анкету Мявса, которую опубликовали мои «друзья», получать силы от самого по себе хейта. Теперь я чувствую невероятный прилив энергии, когда вижу сообщение в духе «Сдохни, тварь, ненавижу тебя» в своём директе. Это такая странная суперзлодейская эйфория. Не хватает только шёлкового розового халата на теле и белого боа, чтобы по-злодейски рассмеяться в лицо тем, кто так сильно ненавидит меня, что пишет мне в личные сообщения такое. Я понимаю, что такие люди очень закомплексованные и очень несчастные. Так что вот так.

О самочувствии

На следующий день после того, как я узнал о трагедии, у меня была паническая атака, которая длилась полчаса. Разум оказался в уязвимом положении, и я не смог отвлечься от не самых хороших мыслей, — но сейчас я это контролирую. Либо это контролирует мой мозг. Сейчас я чувствую себя примерно на семь из десяти. Я написал психотерапевтке, и сегодня мы будем с ней более серьёзно обсуждать сложившуюся ситуацию. У меня есть нехорошая привычка заглушать эмоции и не выражать их сразу из-за пережитого насилия в детстве (подробно о насилии со стороны матери Анна Мария рассказывал в эфире «Секрета на миллион». — Прим. ред.). Так что я не могу точно сказать, как я себя чувствую.

Очень раздражает дереализация. Такое ощущение, что всё это происходит не со мной и не существует за пределами мобильного телефона. Хочется вернуться домой, где мой отец никого не убивал, где я спокойно веду блог и учусь. Но дома уже нет. И не будет.