ЖизньЛетучая мышь и панголин: Почему запретить рынки диких животных не так просто

Рынок «Хуанань» — один из тех, которые в английском языке принято назвать «wet markets», то есть буквально «мокрые рынки». За этим коротким названием, у которого нет ёмкого аналога в русском языке, скрывается объёмное понятие — это тип рынка, где, в отличие от «сухих» рынков с непродовольственными товарами и продуктами долгого хранения в герметичных упаковках, продают самые разные позиции: овощи и фрукты, специи, свежее мясо и морепродукты — то есть примерно всё, что можно встретить на российских и европейских фермерских рынках. Другое популярное объяснение названия связывают с тем, что на таких рынках мокро — из-за тающего льда, на котором хранят продукты, и воды, которой моют проходы, куда стекает кровь и другие жидкости только что забитых животных. Рынки такого типа существуют не только в Китае, но и в других странах Азии, Африки и Латинской Америки — но в последнее время всё больше говорят именно о китайских.

Вопреки частым представлениям, на таких рынках в Китае не обязательно торгуют дикими животными, хотя такое тоже встречается. Бывают и рынки, где забивают вполне «традиционных» для Запада домашних животных и не торгуют экзотическими видами, и те, где животными на забой не торгуют в принципе — только свежим мясом заранее разделанных животных. По всей видимости, рынок в городе Ухань не является «wet market» в строгом смысле слова, но там торговали мясом диких животных — по сообщениям в соцсетях и СМИ, на рынке предлагали до сотни разных видов.

В разгар пандемии правительство Китая временно закрыло рынки, подобные уханьскому, а также запретило продажу диких животных (но не привычный домашний скот или рыбу) для употребления в пищу. В апреле, правда, в прессе появились сообщения, что рынки вновь открываются (пусть и с сохраняющимся запретом на забой животных прямо на рынке для продажи мяса) — что вызывает огромное возмущение, в том числе и на Западе.

Пандемия

Появление многих известных вирусов у человека действительно связано с животными — например, ВИЧ связан с шимпанзе. Рынки же могут стать благоприятной средой для распространения заболеваний: когда животные находятся в тесном переполненном пространстве, их инфекции с помощью биологических жидкостей могут попасть к человеку. В случае с COVID-19 могло сыграть роль то, как животных содержат на рынке: если несколько разных видов животных находятся на небольшом пространстве, один может стать промежуточным переносчиком вируса другого, как, вероятно, произошло с летучей мышью и панголином.

При этом полный запрет и закрытие всех рынков, торгующих мясом, в Китае, на которых настаивают многие западные страны, осложняется в первую очередь тем, что рынки очень разные — далеко не везде речь идёт о торговле мясом диких животных или о забое на месте, многие практики торговли похожи на привычные нам западные. Говорят и о более узких ограничениях — запрете торговли мясом диких животных. Именно такое решение приняли власти Китая в конце февраля. При этом они сохранили торговлю дикими животными для иных целей (например, медицинских, для исследований или в качестве украшений), но увеличив контроль и проверки в пока ещё разрешённых законом случаях. Защитники животных и эксперты по защите окружающей среды настаивают, чтобы Китай ввёл перманентный, а не временный запрет, а также что в сфере торговли дикими животными нужен более жёсткий контроль и более серьёзная борьба с нелегальной торговлей. В Китае действует закон об охране дикой природы, но список видов, подпадающих под защиту, не обновлялся с конца восьмидесятых.

Всемирная организация здравоохранения также настаивает на том, чтобы запретить торговлю мясом диких животных в качестве продукта питания. В остальном она выступает за то, чтобы на рынках после их открытия ужесточили контроль — ввели более строгие меры, которые помогли бы сделать рынки гигиеничнее и безопаснее для покупателей. Элизабет Марума Мрема, действующий исполнительный секретарь Конвенции ООН по биологическому разнообразию, также настаивает, что торговлю животными следует прекратить. При этом она придерживается более жёсткой позиции и считает, что дело не только в торговле дикими животными: по её мнению, на рынках следует в принципе прекратить забивать животных.

В качестве предостережения она вспоминает вспышку вируса Нипах в Малайзии в девяностых: её связывают с лесными пожарами, вырубкой лесов и засухой, из-за которых крыланы, носители вируса, начали переселяться из лесов на торфяники. Там они заразили работников, что в конечном итоге привело к вспышке заболевания. «Уменьшение биоразнообразия — фактор, серьёзно влияющий на появление некоторых из этих вирусов, — сказала Мрема. — Масштабная вырубка лесов, ухудшение естественной среды обитания животных и её уменьшение, расширение сельского хозяйства, то, как мы питаемся, торговля разными видами животных и растений, изменение климата, вызванное антропогенными факторами, — всё это приводит к уменьшению биоразнообразия и появлению новых заболеваний». Вполне возможно, что ужесточение контроля и новые запреты помогут редким и вымирающим видам — как, например, всё тем же панголинам.

Культурный аспект

По мнению антропологов Кристоса Линтериса и Лайла Фирнли, в западных медиа рынки, где животных забивают прямо на рынке, часто экзотизируют и представляют символом всего того, в чём Китай не похож на западные страны: «Хаотичные восточные базары, места, где творится беззаконие, где животных, которых нельзя есть, продают в качестве еды, где мешают то, что нельзя смешивать: морепродукты и рыбу, змей и рогатый скот». «Это неверное изображение — не только потому, что оно полагается на западные идеи о том, что съедобно, а что нет, и изображает современную китайскую торговлю продуктами и потребление пищи как „традиционные“. Дело ещё и в том, что оно неправильно отражает, как существуют эти рынки и их экономические реалии», — заключают они.

С тех пор как в СМИ появились сообщения о том, что новый коронавирус, по всей видимости, связан с дикими животными, а его распространение — с продуктовым рынком, в интернете появилось огромное количество шуток о «супе из летучей мыши», «китайцах и их пищевых привычках». Продолжаются они и сейчас, когда основными очагами эпидемии стали европейские страны, а скорость распространения заболевания перестала напрямую зависеть от действий Китая и его жителей: сегодня мы рискуем заразиться в первую очередь от тех, с кем живём в одном городе и встречаемся лично. Идея, что причина пандемии в «экзотических» пищевых привычках граждан Китая, никуда не исчезает.

Рынок — привычная часть культуры многих стран, в том числе и на постсоветском пространстве. Сегодня любые продукты можно купить в супермаркетах или заказать онлайн, но многие по-прежнему предпочитают рынки — чтобы знакомиться с продавцами лично и лучше понимать, откуда именно еда попадает на стол. Китайские рынки дают многим похожее ощущение — чувство, что они принадлежат к определённому сообществу, возможности лично пообщаться с продавцом и удостовериться в качестве товара, которых не даёт посещение обычного супермаркета. Кроме того, в стране сильна память о периодах голода, и возможность есть свежие продукты, в том числе мясо, очень важна. Сломить этот культурный барьер не так просто — а в случае, когда речь и вовсе не идёт о забое животных, не до конца ясно, зачем нужны такие масштабные перемены.

Вопреки стереотипам, диких животных, непривычных для европейской кухни, употребляют в пищу не так много жителей страны — в первую очередь речь о прослойке состоятельных людей. Зато для многих торговля ими является способом заработать средства к существованию. Это непосредственно связано с голодом, с которым страна столкнулась в семидесятых: в конце десятилетия правительство провело экономическую реформу и разрешило частную фермерскую торговлю. Спустя десятилетие, к девяностым, огромную часть производства и торговли захватили крупные конгломераты. Перед небольшими фермерами встал выбор: присоединяться к их цепочке производства или бросать дело — соревноваться с низкими ценами крупных поставщиков было невозможно. Некоторые выбрали иной путь и вместо популярного домашнего скота сконцентрировались на узкой нише вроде разведения редких животных. Уже сегодня многим фермерам с «узкой» специализацией не ясно, как действовать дальше и что делать с животными, которые ещё не проданы.

Помимо собственно торговли мясом в пищу, фрагменты тел животных используют и в других целях — например, традиционной китайской медицине. Многие защитники прав животных опасаются, что эта лазейка позволит вернуться и к торговле мясом диких животных. В разговоре о традиционных китайских практиках нельзя исключать и влияние рынка: ограничения в первую очередь будут невыгодны продавцам, обслуживающим такие запросы. Существует и вероятность, что прямой запрет приведёт к появлению огромного чёрного рынка — как уже было после других эпидемий в прошлом, в том числе после вспышки атипичной пневмонии. Контролировать его куда тяжелее (особенно с появлением онлайн-торговли) — а удостовериться в том, что все практики безопасны и не приведут к распространению инфекции, и вовсе будет невозможно.

Даже Элизабет Марума Мрема, настаивающая на запрете торговли мясом ещё живых животных, отмечает, что вводить его следует с осторожностью, чтобы не лишать людей, чьё благосостояние напрямую зависит от торговли, средств к существованию. В противном случае, по её мнению, может возникнуть нелегальная торговля, которая вновь поставит под угрозу редкие виды животных.

Фотографии:  Ana Tramont — stock.adobe.com, Pavel
— stock.adobe.com, Ildi — stock.adobe.com, MRkringsak — stock.adobe.com