ЖизньИнкубатор для гениев: История сестёр-гроссмейстеров Полгар

Дмитрий Куркин

Что делает человека гением? Чем обусловлены наши таланты — наследственностью или пресловутыми десятью тысячами часов практики (по мнению социолога Малкольма Гладуэлла, именно столько необходимо человеку, чтобы стать профессионалом в своей области)? Полвека назад венгерский педагог Ласло Полгар начал многолетний эксперимент по выращиванию гениев в отдельно взятой семье. Результаты этого эксперимента, насколько уникального, настолько же спорного, стали сенсационными и попутно сломали вековой предрассудок насчёт «неполноценности» женского интеллекта. Но доказывают ли они то, на чём настаивал Полгар в первую очередь, — что выдающиеся способности не предопределены природой, а могут культивироваться в правильной среде, этаком инкубаторе с особым режимом обучения?

Ласло Полгар заинтересовался феноменом гениальности в середине шестидесятых, изучая развитие человеческого интеллекта в университете. Проштудировав биографии около четырёх сотен выдающихся деятелей, он пришёл к выводу, что таланты людей вроде Моцарта и Гаусса — результат методичной учёбы, начатой в раннем возрасте, а не выигрыш в генетическую рулетку. По мнению педагога, которое он сформулировал в монографии «Как воспитать гения», почти из любого здорового ребёнка можно вырастить вундеркинда — для этого нужно начать заниматься с ним до того, как ему исполнится три года, а с возраста шести лет определиться со специализацией.

Оставалось подтвердить теорию практикой, и Полгар начал подыскивать мать будущих гениев, которых он намеревался воспитать собственноручно. Для этого, если верить легенде, он разместил объявление в журнале, на которое вскоре откликнулась Клара Альтбергер, советская учительница из Закарпатья с немецкими и венгерскими корнями. После шести лет знакомства и активной переписки пара поженилась в СССР и переехала в Будапешт, где у них родились три дочери: Жужанна (Жужа), София и Юдит. Педагогический эксперимент начался.

По воспоминаниям очевидцев, тесная квартирка Полгаров в рабочем квартале Будапешта была завалена книгами, посвящёнными шахматной теории, но девочек это нисколько не смущало. Есть разные объяснения того, почему при выборе специализации родители остановились на шахматах. Строго говоря, своих детей они обучали и иностранным языкам (все три сестры стали полиглотами), и математике. Но рейтинга полиглотов и математиков не существует — в отличие от шахматного рейтинга Эло, который позволял более наглядно оценить успехи детей. С другой стороны, сами сёстры уверенно говорят, что шахматы выбрали они сами. Одно не противоречит другому, и похоже, что Полгар-старший сумел разжечь в детях интерес к игре, а геймификация сыграла в этом не последнюю роль: Жужа вспоминает, что шахматные фигурки стали для неё любимыми игрушками.

Хотя учёбе в доме Полгаров было посвящено почти всё время, с утра до вечера (на шахматы — обязательные четыре часа), в принуждение и палочную дисциплину Ласло не верил и считал важным поддерживать в детях искренний энтузиазм. Чувство вознаграждения от победы должно было многократно превосходить разочарование от поражения, а желание выиграть — быть сильнее страха перед возможным проигрышем. Это сработало: в тедовской лекции 2016 года Юдит Полгар, известная своим агрессивным стилем игры, рассказывает, что с малых лет любила соревноваться.

Современники косо смотрели на педагогические методы Полгара, подозревая в нём психически нездорового абьюзера, укравшего у детей детство ради этически сомнительного эксперимента (к этим подозрениям часто примешивался бытовой антисемитизм). Для того, чтобы отстоять право на домашнее обучение старшей дочери — Жужа к своим семи годам уже изучила программу младшей школы, — ему пришлось выдержать затяжную бюрократическую войну с венгерским министерством образования. Кроме того надзорные органы время от времени устраивали рейды на квартиру Полгаров, а глава шахматной федерации Венгрии и партийный деятель Шандор Сереньи назвал отца семейства «мерзавцем и анархистом». «Люди говорили: „Родители убивают их, им приходится весь день работать, у них совсем нет детства“», — вспоминала Юдит. Сама она, как и её сестры, никогда не ставила под сомнение выбранное родителями воспитание.

Венгерские власти ослабили хватку, только когда методика Полгаров наконец начала приносить наглядные результаты: в возрасте десяти лет Жужа сотворила национальную сенсацию, успешно выступив на взрослом шахматном чемпионате страны, и новости о невероятных детях понемногу начали менять общественное мнение. Впрочем, от этого было не легче пробиваться в шахматный истеблишмент, который в те годы оставался закрытым мужским клубом, где процветал махровый сексизм. Бытовало мнение, что женщины от природы не способны играть на одном уровне с мужчинами, и тот факт, что ни одна женщина к тому моменту не получила звание гроссмейстера, как бы подкреплял гендерный стереотип.

Для Полгаров это был отличный вызов. Ласло запретил дочерям играть в женских турнирах и настаивал на том, чтобы они соревновались с как можно более сильными соперниками. Для этого иногда приходилось играть «вслепую» — и только после матчей мастеровитые шахматисты по ту сторону доски с удивлением узнавали, что их обыграла девяти- или одиннадцатилетняя девочка. Надо отметить, что на этом этапе Полгар уже не был дипломатичным отцом: американский шахматист и политик Сэм Слоун вспоминает, как на его глазах Ласло отчитывал Юдит за то, что она согласилась на ничью, играя с 223-м номером в рейтинге ФИДЕ, и тем самым понизила собственный рейтинговый коэффициент. По словам Слоуна, свести ту партию к ничьей для Юдит было бы чудом, но Ласло не мог этого оценить, поскольку сам был посредственным шахматистом.

Но какими бы сильными ни были предрассудки против «женского интеллекта», игнорировать уровень сестёр Полгар было невозможно. Жужа подтвердила звание мастера к тринадцати годам, международного мастера — к восемнадцати, гроссмейстера — к двадцати одному. София стала гроссмейстером уже в четырнадцать, Юдит — в тринадцать, опередив таким образом Бобби Фишера. Последнее обстоятельство доставило ей особое удовольствие, поскольку бывший чудо-мальчик американских шахмат был известным женоненавистником и в 1963 году заявил, что женщины «играют чудовищно»: «Думаю, они просто не очень умны… Им стоит заниматься домашними делами, а в интеллектуальные не лезть».

Успехи сестёр Полгар стали серьёзным аргументом в пользу теории их отца, но вопрос, на который он пытался ответить, остаётся открытым. Три примера, пусть даже исключительных, — по меркам науки ничтожная выборка, которую нельзя считать однозначным доказательством правоты Полгара. Особенно когда у нас нет надёжной статистики о том, сколько подобных экспериментов по выращиванию чемпионов провалилось. К тому же генетические исследования подтверждают, что по крайней мере математические способности и музыкальный слух действительно закодированы в ДНК человека и передаются по наследству.

Вместе с тем в теории Полгара есть здравое зерно: он довольно точно обозначил возраст, с которого стоит начинать обучение, и возраст для выбора специализации. Согласно теории обработки информации, предложенной когнитивными психологами примерно в то же время, когда Полгар публиковал свою монографию о воспитании гениев, с двух до пяти лет у человека формируется долговременная память, а также появляются первые аналитические способности: распознавать усвоенную ранее информацию, подолгу фокусироваться на какой-либо задаче и находить разные способы её решения. С пяти до семи лет к ним добавляются метакогнитивные навыки, то есть умение «думать о том, как мы думаем» и «рассуждать о том, как мы рассуждаем».

Не оправдались и опасения современников Полгаров, считавших, что они бездумно калечат психику своих детей. Они были не настолько одержимы своим экспериментом, как было принято считать: когда впечатлённый успехами Жужи Полгар голландский миллиардер предложил им за гонорар повторить опыт, усыновив трёх мальчиков из экономически неблагополучных стран, пара ответила отказом. И хотя у выдающихся шахматистов действительно возникают проблемы с социализацией, специфическое воспитание не помешало сёстрам Полгар стать теми, кого называют «гармоничными личностями», чья жизнь шахматами отнюдь не ограничивается. Как объясняла Юдит на всё той же тедовской лекции, по памяти воспроизводя партию, сыгранную против Анатолия Карпова около тридцати лет назад, шахматы стали для неё всего лишь ещё одним в совершенстве выученным языком.

ФОТОГРАФИИ: Wikimedia, Juditpolgar