Жизнь«Одевайтесь пристойно»:
В чём проблема законов
об обнажении

Дмитрий Куркин         

На прошлой неделе в Египте актрису Ранию Юсеф обвинили в «аморальности»: причиной стало её появление на ковровой дорожке Каирского кинофестиваля в платье, обнажающем ноги. Позднее актриса принесла публичные извинения соотечественникам, однако её всё равно вызвали в прокуратуру для дачи разъяснений и там допрашивали почти четыре часа. Заседание суда по делу Юсеф должно состояться 12 декабря, по египетским законам ей может грозить до пяти лет тюрьмы.

Египет, разумеется, не единственная страна, где до сих пор действуют уголовные законы, регулирующие общественную мораль, будь то непристойное поведение в общественных местах или оскорбление религиозных чувств. И хотя эти законы в качестве наказания предусматривают серьёзные штрафы и тюремные сроки, их формулировки, как показывает практика, зачастую крайне размыты, а их применение сильно зависит от мнения толкователей.

Аморальность по шариату

В феврале 2018-го в том же Египте обвинения в непристойном поведении получила россиянка Екатерина Андреева: исполнительницу танцев живота задержали после выступления в одном из ночных клубов Каира. Полную тёзку ведущей Первого канала сперва выпустили под залог в размере пяти тысяч египетских фунтов (около 18,5 тысячи рублей), а позже депортировали из страны. В декабре 2017-го египетскую певицу Шиму приговорили к двум годам тюремного заключения — столько же получил режиссёр её видео, которое блюстители нравственности посчитали аморальным.

Характерно, что во всех случаях обвинение использовало одну и ту же формулировку — «призыв к аморальности». Специалисты отмечают, что в Египте — как и в других странах Ближнего Востока и мусульманской Африки, где наряду со светским судом действует также суд шариата, — определение аморальности крайне размыто и степень непристойности в каждом случае устанавливает судья. Так, к примеру, закон 10/1961, принятый в Египте полвека назад для борьбы с борделями и содержащий формулировку «вовлечение в разврат и проституцию», активно используется местными религиозными группами для подавления ЛГБТ-сообществ — притом что прямого запрета негетеросексуальных отношений в египетском праве нет.

Непристойная неразбериха

Отсутствие конкретики — главная проблема законов об аморальности не только в Египте, но и почти везде, где такие законы существуют: они либо слишком общие, либо, наоборот, дробятся на множество мелких и очень специфических правил, которые иногда попадают в подборки самых странных законов мира — например, тайский закон, запрещающий управлять транспортным средством топлес (вне зависимости от гендера).

Этот хаос можно проследить хотя бы на примере запретов на публичное обнажение (за вычетом нудистских зон, для которых во многих странах делаются исключения). Только в США они разнятся от штата к штату и в силу прецедентного права в юридическом обиходе прижилось множество различных формулировок: «непристойное обнажение», «непристойное поведение», «публичное распутное поведение» и пр. Похожую неразбериху можно наблюдать и в соседней Канаде, где до сих пор нет общего понимания того, что считать непристойностью. Местный уголовный кодекс уточняет, что у человека, обнажившегося на публике, должна быть «законная причина» сделать это (поэтому суды часто оправдывают купание или загорание без какой-либо одежды и даже стрикинг), но чёткого перечня возможных причин попросту не существует.

Чем конкретнее законы, касающиеся одежды, тем более строгий дресс-код они, как правило, устанавливают. Но когда речь заходит о туристах, формулировки начинают расплываться даже в странах, где местным жителям предписано покрывать себя непрозрачной одеждой почти полностью. Не желая снижать туристическую привлекательность, сайты таких стран, как ОАЭ и Марокко, рекомендуют гостям (в особенности женщинам, путешествующим без сопровождения мужчин) «одеваться скромно». 

Окаянные уста

Законы об аморальности во многом похожи на законы о защите чувств верующих. И те и другие исторически выросли из общественных договоров о том, что «пристойно» и «богоугодно»  — когда-то эти понятия были синонимичными, поэтому остатки договоров сохранились даже в тех странах, где религиозные институты давно отделены от государственных (в Дании лишь в прошлом году отменили действовавший более трёх веков закон о публичном оскорблении религии, при этом ещё шесть лет назад две трети датчан ратовали за его сохранение; Ирландия лишь в октябре этого года провела референдум, по результатам которого уголовное преследование за богохульство было отменено).

И те и другие полагаются не столько на строгие установки, сколько на публичный резонанс — поскольку нет никакого другого инструмента, позволяющего оценить ущерб, якобы нанесённый морали и религии (то есть неустановленному кругу лиц). Как в одном случае сталкиваются две гарантированных свободы — свобода речи и свобода вероисповедания, так и в другом конфликтуют мнения о границах и способах самовыражения.