Жизнь«Я очнулась
на асфальте»: Как живут люди, которые перенесли нападение
Истории, о которых не стоит молчать
В 2017 году в России было зарегистрировано почти 10 тысяч убийств и покушений, 3,5 тысячи изнасилований и попыток изнасилования и около 57 тысяч случаев грабежа. Судя по опросу Института проблем правоприменения при Европейском университете, около 8 % россиян за последний год стали жертвами преступлений.
Столкнуться с насилием может любой — вне зависимости от пола, возраста, социального положения и мер предосторожности. Если человек пережил внезапное нападение в месте, которое раньше казалось ему безопасным — на улице или в метро, — это может сильно сказаться на его жизни, усилить чувство тревоги и страха. Эти проблемы часто так и остаются невысказанными — многим неловко жаловаться на психологический дискомфорт, к тому же всё ведь «обошлось», «никого не убили». Мы поговорили с несколькими людьми, подвергшимися нападениям, о том, как это на них повлияло, и о том, удалось ли им справиться с травмой.
Интервью: Юлия Дудкина
Валентина Ингсоц
переводчица
В августе 2018 года я ехала домой с работы и в метро на эскалаторе услышала, как двое мужчин сзади меня очень громко кричат. Сначала я не обращала внимания, но потом прислушалась и поняла, что они выкрикивают националистические лозунги. Мне стало очень неприятно: одно дело, когда люди просто шумят, совсем другое — когда проявляют ксенофобию. Я обернулась к ним и попросила перестать. Один из мужчин — крупный и бритый наголо — рассмеялся мне в лицо. Я поняла, что пытаться разговаривать с ним бесполезно, и отвернулась. И тут он начал меня бить. Конечно, я была в шоке: я не могла даже предположить, что человек, которому я просто сделала замечание, может броситься на меня с кулаками.
Я громко кричала «Помогите», но никто не обращал внимания. Только внизу, когда мы уже сошли с эскалатора, за меня заступился молодой человек, услышавший мои крики. Мужчина, который бил меня, стал угрожать ему ножом и в итоге скрылся в вагоне вместе со своим спутником. Дальше я провела несколько часов в отделении полиции, потом отправилась в травмпункт. У меня болела голова, но сотрясения мозга не выявили — только ссадины и ушибы. Когда я наконец попала домой, было уже утро. Я упала на кровать и долго спала.
На следующий день я проснулась в панике. Головная боль так и не прошла, телефон разрывался — один за другим звонили журналисты, прочитавшие обо всём в соцсетях, задавали вопросы. Я никак не могла собраться с силами, чтобы просто поесть. Мне нужно было сходить в аптеку за лекарствами и купить продуктов, но у меня не получалось заставить себя выйти на улицу. Казалось, что там со мной обязательно что-то случится: кто-нибудь накинется на меня, убьёт. Реальность, к которой я привыкла, преобразилась, стала непредсказуемой: я вдруг поняла, что в любой момент со мной может произойти что угодно и я никак не могу это проконтролировать. Стоило мне подумать о том, чтобы выйти из дома, как появлялся иррациональный, животный страх. Я и раньше жила с повышенной тревожностью, но такого ужаса ещё не испытывала.
Теперь я уже
не уверена, что
и дальше смогу так смело ввязываться
в конфликтные ситуации
Меня выручил друг: он приехал ко мне домой, привёз еду и лекарства. Часа полтора мы просто сидели и разговаривали о том, что случилось. Вечером я решилась выйти из квартиры: мы вызвали такси и отправились на концерт, где выступали наши приятели. Там было много моих друзей, они все обнимали меня, говорили слова поддержки, угощали. Это мне очень помогло: когда кто-то поддерживает тебя, мир кажется уже не таким страшным.
Но история не забылась. Несколько дней я с трудом ходила на работу и постоянно прокручивала в голове сценарии: что я буду делать, если на меня прямо сейчас нападут. Я раз за разом представляла себе это и думала, как буду отбиваться и куда бежать. После того как СМИ рассказали о том, что со мной случилось, мне пришло несколько угроз в соцсетях. Я боялась, а вдруг человек, который меня избил, принадлежит к преступной группировке, и теперь меня выслеживают? Умом я понимала, что, скорее всего, это не так, а сообщения мне приходят просто от интернет-хейтеров. Но тревога бывает иррациональна, и от неё непросто избавиться.
Через несколько недель мне стало легче. Помогла поддержка друзей и элементарная забота о себе: я старалась побольше спать, хорошо питаться, чем-то баловать себя. Наверное, у каждого человека есть свои способы себя «починить», успокоиться: кто-то лежит в ванне, а кто-то ходит на массаж. Я прислушивалась к своим желаниям, старалась окружить себя комфортом, и постепенно ужас ушёл.
Но некоторые последствия всё-таки остались. Окружающий мир в целом теперь кажется мне опаснее. Сейчас я уже спокойно выхожу на улицу, но если вижу в толпе бородатого лысого мужчину, начинаю нервничать. Раньше я даже не замечала, что таких мужчин вокруг очень много. Однажды человек с подобной внешностью ехал со мной в вагоне метро, и я вышла на ближайшей станции. Я понимала, что это вряд ли тот, кто на меня напал. Но мне всё равно было не по себе. Ещё я больше не принимаю участия в дискуссиях, если в них всплывает тема национализма: я сразу начинаю выходить из себя, кричать, даже если это мирный разговор.
После того, что случилось, я много раз спрашивала себя: стоило ли мне вообще вступать диалог с тем мужчиной на эскалаторе? Я по жизни такой человек: никогда не прохожу мимо, если вижу несправедливость или кому-то на улице нужна помощь. Но теперь я уже не уверена, что и дальше смогу так смело ввязываться в конфликтные ситуации. В комментариях к новостям о нападении многие люди писали: «Зачем она вообще к нему полезла?», «Сама виновата». Наверное, они обрадуются, если прочитают этот текст.
Мужчину, который на меня напал, в итоге нашли, но привлекли только к административной ответственности. И это несмотря на то, что у полиции есть показания молодого человека, которому тот угрожал ножом. Сначала полиция и вовсе бездействовала, и мы с адвокатом подавали жалобу в прокуратуру. Получается, кто угодно может напасть на тебя в общественном месте, а привлечь человека к наказанию и защитить свои права очень сложно. Когда думаешь об этом, мир кажется ещё более опасным.
Мария Горохова
предпринимательница
В 1995 году мне было двадцать лет, я жила в хрущёвке на первом этаже и совершенно не предполагала, что в моём доме со мной что-то может случиться. Как-то раз я возвращалась с работы. Было не поздно — около семи часов вечера. Когда я подходила к подъезду, я заметила, что следом идёт какой-то молодой человек, но мне не показалось, что он может быть опасен. Я знала, что мой папа дома, а кто-то из соседей наверняка курит на лестничной клетке. Да к тому же я верила, что маньяки и грабители нападают только на тех, кто гуляет по ночам.
Парень зашёл за мной в подъезд, догнал меня на лестнице и приложил к лицу тряпку с какой-то жидкостью. Я резко присела, так что тряпка сползла на глаза. Я понимала, главное — не вдыхать это вещество. Нападавший пытался опрокинуть мою голову назад и снова закрыть мне нос тряпкой, я изо всех сил вцепилась руками в перила, а подбородок прижала к груди. Борьба продолжалась секунд сорок. Я начала громко кричать, и в итоге парень убежал. Первым, что я испытала, было чувство страшного унижения и обиды оттого, что какой-то человек применил ко мне силу просто потому, что ему так захотелось.
Наутро мои глаза превратились в щёлочки — они опухли и покраснели от той жидкости, которой была пропитана тряпка. Ладони были синие из-за того, что я очень крепко вцепилась в перила лестницы. Чувство унижения сменилось страхом. Мы с папой пошли в полицию писать заявление. Там мы узнали, что девушку из соседнего дома утром нашли на остановке, полуголую, в состоянии шока, с порезанным лицом.
Я до сих пор
ни с кем не захожу
в лифт — даже если он останавливается на этаже и в него заходит сосед,
я тут же выхожу
После этого случая я приходила в себя пятнадцать лет. Годами я не могла ездить в переполненном метро и вообще не выносила, когда до меня дотрагиваются посторонние люди. Мне страшно было заходить в любой, даже самый светлый подъезд, и долгое время я вообще не могла сделать это одна. По вечерам папа ходил встречать меня от метро, а если я шла в гости, я просила хозяев за мной спуститься.
Через пять лет мы с мужем переехали в отдельную квартиру, и мне пришлось возвращаться с работы одной — он заканчивал позже. Каждый раз, когда я ехала домой на автобусе, я мысленно настраивалась на то, что мне нужно будет войти в подъезд. Уговаривала себя, подбадривала: «Нужно просто подняться по лестнице, всё будет в порядке». Подходя к дому, я начинала вести себя как шпион: оглядывалась, не идёт ли за мной кто, пыталась заглянуть в окна подъезда — проверить, пустой ли он. Подолгу стояла перед дверью. Вспоминая ту давнюю историю, я думала: может быть, тот парень не зашёл бы за мной в подъезд, если бы я как-то отреагировала на него, остановилась? Возможно, это было моей ошибкой? Я старалась не допустить её снова.
Я знаю, невозможно уберечь себя от всего. Как ни осторожничай, всё равно не знаешь, что случится с тобой в следующую секунду. Но когда стоишь перед дверью подъезда и не решаешься войти, разумные доводы на тебя не действуют. Ты просто не можешь заставить себя переступить через страх, и всё.
Думаю, эта история сильно повлияла на мою жизнь. Когда начинаешь многого бояться, становишься зажатой. Лишний раз не рискуешь пойти куда-то, с кем-то познакомиться. Я думаю, я могла бы быть более открытой и лёгкой на подъём, если бы во мне не засел страх. Возможно, мне мог бы помочь психолог. Но в 1995 году к услугам таких специалистов обращаться было не принято. К тому же все окружающие довольно спокойно отнеслись к этой истории. Мне сочувствовали, но никто не вёл себя так, как будто со мной случилось что-то ужасное. Может, в то время в новостях было столько кошмаров, что людей трудно было чем-то удивить. А может, на фоне той соседки, которую нашли полуголой и порезанной, казалось, что я легко отделалась.
Сейчас мне уже не так страшно. С тех пор как мне исполнилось сорок лет, я начала думать, что самый опасный возраст уже прошёл и теперь вряд ли кому-то понадобится на меня нападать. Правда, я до сих пор ни с кем не захожу в лифт — даже если он останавливается на этаже и в него заходит сосед, я тут же выхожу. Но такой паники, как раньше, уже не испытываю. Правда, теперь есть другая проблема. Моей дочери пятнадцать лет, и я страшно боюсь за неё. Если я не могу до неё дозвониться, я сразу начинаю нервничать, представлять себе всякие ужасы. Из-за этого я могу даже накричать на неё. Я понимаю, что делаю это не от злости, а из-за того, что не могу справиться с тревогой. И ей я это тоже объяснила, чтобы она не думала, что я хочу её обидеть.
Маша Карагодина
продюсер
Я часто задерживаюсь на работе допоздна и потом иду домой пешком: вызывать каждый раз такси накладно, да и мне нравится гулять. Однажды, лет шесть назад, я в очередной раз возвращалась почти ночью. Это было в приличном районе Москвы, так что страшно мне не было. Я по привычке срезала путь и пошла через сквер. Вдруг откуда-то взялся мужчина — большой, крепкий и с бешеными глазами. Он прижал меня к стене ближайшего здания и отволок за угол. Я была в ступоре: открывала рот, чтобы закричать, но у меня не получалось издать ни звука. Я не понимала, то ли это правда происходит со мной, то ли я оказалась в каком-то кошмаре. Казалось, что моё тело существует отдельно от меня и я наблюдаю за ним со стороны. Когда мужчина начал трогать мои ноги, я попыталась вступить с ним в диалог. Говорила что-то в духе: «Давай поговорим, я всё пойму, расскажи, что случилось». Он ни на что не реагировал, бормотал только: «Издашь звук, сука, убью».
Через несколько секунд я увидела на дороге какого-то парня — он только что припарковался и вышел из машины. Я поняла, что это мой единственный шанс, и закричала: «Помогите!» Парень услышал, достал бейсбольную биту и пошёл к нам. Мужчина бросился бежать. Догонять его никто не стал. Молодой человек, который меня спас, кажется, был не особенно впечатлён случившимся — он проводил меня до подъезда, спросил, не нужна ли мне ещё какая-нибудь помощь, и отправился по своим делам.
В какой-то степени моя жизнь даже стала более осмысленной. Однажды оказавшись
в серьёзной опасности, начинаешь чаще задумываться
и о себе, и о других людях
Дома я села на кухне и налила себе коньяка. Если до этого момента всё как будто происходило не со мной, то теперь я «включилась», и на меня накатил ужас. Я пила и не пьянела. До меня медленно доходило, какой опасности я только что избежала.
После этого какое-то время мне страшно было ходить по своему району. Я всё время боялась снова встретить того мужчину. Почему-то мне казалось, что он мог выследить, где я живу, и теперь меня преследовать. Знакомые убеждали меня, что я случайно встретилась на его пути и вместо меня могла оказаться любая. Постепенно я успокоилась и сама стала мыслить более рационально. А когда наступило лето, по вечерам стало светлее и спокойнее. Позже я переехала в другой район, и страх окончательно ушёл.
Сейчас я спокойно гуляю по ночам. Правда, заходя в подъезд, на всякий случай сжимаю в кармане ключ и внимательно закрываю за собой дверь, ещё не захожу в лифт с незнакомыми людьми. Иногда, если на улице или, например, в поезде я оказываюсь рядом с чужим человеком и мне страшно, я стараюсь начать с ним разговор. Это помогает уменьшить тревогу — убедиться, что он такой же человек, как и я, и не представляет опасности. Несмотря на ту историю, которая со мной произошла, я думаю, что насильники и грабители — это скорее исключение из правил, а большинство людей вокруг не хотят причинить мне зла.
В какой-то степени моя жизнь даже стала более осмысленной. Однажды оказавшись в серьёзной опасности, начинаешь чаще задумываться и о себе, и о других людях, присматриваться к ним. Больше ценишь собственный комфорт и безопасность.
Конечно, когда на тебя нападают на улице, ты начинаешь лучше понимать, что мир очень непредсказуем и в любой момент с тобой может случиться что угодно. Но если ходить и постоянно ожидать этого, вероятность происшествия не снизится, а нервы будут вымотаны. Так что я стараюсь лишний раз не переживать из-за того, что я не в силах изменить.
Екатерина Кондратьева
маркетолог
Однажды, когда я ещё училась в школе, я возвращалась домой после консультации по выпускным экзаменам. Мы с семьёй тогда жили в общежитии при заводе, так что все соседи были знакомы между собой и заходить в парадную я никогда не боялась. К тому же было около двух часов дня — казалось бы, не опасное время.
Когда я стала подниматься по лестнице, я увидела, что мне навстречу спускается мужчина в рабочей одежде. Я решила, что он заходил пообедать к кому-то из соседей — обычное дело. Но когда мы с ним поравнялись на площадке между первым и вторым этажом, он обошёл меня сзади и закрыл мне рот рукой. Я пихнула его локтем, высвободила лицо и стала орать изо всех сил. Он крикнул «Заткнись!» и ударил меня. Но я не замолчала, так что он кинулся бежать — в окно я видела, как он выскочил из парадной. Серьёзных травм у меня не было, только разбитая губа.
Мама ещё не пришла с работы, так что я стала стучать к соседям. Они тут же бросились искать нападавшего, но возле дома его не нашли. Мы пошли в полицию писать заявление и встретили там женщину, на которую в тот же день напал человек, похожий по описанию. Она рассказала, что, когда он схватил её, она впала в ступор и не смогла даже закричать. Я тогда подумала: «Странно, как можно молчать и не отбиваться в такой ситуации?»
Стали ли полицейские искать этого мужчину, я не знаю, но я ещё несколько раз встречала его на улице. Он как ни в чём не бывало проходил мимо и вряд ли узнавал меня, а я каждый раз тряслась.
Я не смогла
ни рассмеяться,
ни разозлиться
и отпихнуть её.
Я просто заплакала
Теперь я боялась возвращаться домой. Заходя в парадную, сжимала в руках ключи, чтобы отбиваться, если на меня нападут. Когда я уходила, мама проверяла в окно, вышла ли я на улицу. Вечером она выходила на лестницу меня встречать. Однажды в парадной я увидела чью-то тень и закричала от испуга. Оказалось, что это была соседка.
Примерно через полгода случилась новая история. Я сидела в гостях у подруги, которая жила этажом ниже. В тот вечер у неё собралась целая компания, мы смотрели телевизор. Вдруг мне показалось, что в парадной кричат. Я сразу подумала, что там на кого-то напали, но друзья стали меня успокаивать, мол, после того случая мне мерещатся всякие ужасы. Но тут в квартиру вбежала мама подруги и сказала, что на неё только что набросился человек с ножом. Ребята схватили палку от швабры и побежали его искать. Дело происходило зимой, а нападавший был без верхней одежды, так что его быстро поймали. Я была в ужасе, когда увидела, что это — тот же человек, который до этого напал на меня. Меня страшно трясло. Позже выяснилось, что этот мужчина работал в издательском доме и у него уже была судимость — он отсидел восемь лет за изнасилование несовершеннолетней. В этот раз ему дали всего три года. На суд приходила его беременная жена, а с работы прислали положительную характеристику.
После этих событий я стала постоянно контролировать, что происходит у меня за спиной. Я до сих пор нервничаю, если кто-то подходит сзади. Но в целом мне казалось, что эта история постепенно забывается. Я часто рассказывала её знакомым просто как страшилку. К тому же я гордилась тем, что сумела отбиться. Мне казалось, если однажды со мной произойдёт что-то подобное, я снова сумею дать отпор.
Через пару лет я поняла, что подобные истории просто так не забываются. Я отправилась получать второе образование — психологическое — и в рамках обучения стала ходить на групповую психотерапию. Однажды во время сеанса женщина рассказывала, как на неё напали на улице, и мне вдруг показалось, что у меня отнимаются ноги. Я плохо помню, что со мной происходило, но потом мне рассказали, что у меня началась истерика, я плакала и долго не могла успокоиться. После этого я рассказала на групповой консультации свою историю и поняла, что теперь мне действительно стало легче.
Правда, иногда всё-таки случаются вещи, которые о ней напоминают. Например, пару лет назад я пошутила над коллегой, а она подошла ко мне сзади и приложила руки к шее — как будто хочет задушить. Конечно, это была просто шутка. Но я не смогла ни рассмеяться, ни разозлиться и отпихнуть её. Я просто заплакала. Может, потому что в тот день была уставшая и много нервничала. Тогда я вспомнила ту женщину, которую встретила в полиции много лет назад. Я удивлялась, что при нападении она впала в ступор. Теперь я поняла, что далеко не всегда человек способен постоять за себя — всё зависит от самочувствия, внутреннего состояния и особенностей самого человека.
Ксения Батанова
продюсер, телеведущая
Это случилось в 2014 году, когда я работала в избирательной комиссии перед выборами депутатов Мосгордумы. До сих пор никто точно не знает, то ли это было ограбление, то ли нападение, связанное с моей работой. Я возвращалась из гостей — сентябрь, поздний вечер пятницы, хорошая погода. Я шла пешком вдоль Чистых прудов. Сзади меня окликнули. Я обернулась, и меня тут же ударили. Я потеряла сознание, и момент нападения не очень хорошо отложился в памяти. Кажется, нападавших было трое.
Когда я очнулась на асфальте, я поняла , что произошло что-то очень нехорошее. У меня украли ключи и телефон, а из ушей пропали серёжки. Я пошла обратно к друзьям, у которых перед этим была в гостях, и опять потеряла сознание возле их подъезда. Хорошо, что кто-то курил внизу: меня увидели и вызвали скорую. Выяснилось, что у меня сотрясение мозга, сломаны нос и скула. Так что следующие полтора месяца я провела в больнице.
Тех, кто на меня напал, так и не нашли. Это странно: всё произошло в Милютинском переулке, почти по соседству с отделением ФСБ, в самом центре Москвы. Мне казалось, что в таком месте повсюду должны быть камеры. Но почему-то записи, где на меня нападают, так и не нашлось.
Конечно, сначала мне было страшно. Я работаю в кадре, и я переживала, что мне изуродовали лицо. Ещё мне было жалко себя, так что пару дней я прорыдала. Но потом стала успокаиваться. Из-за сотрясения мне нельзя было ни читать, ни смотреть кино. Так что я лежала, слушала классическую музыку и приходила в себя.
Если с тобой
что-то произошло, ты уже не можешь повернуть время вспять. Остаётся только двигаться дальше и гордиться тем, что ты смог это пережить
Пока я лежала в больнице, ко мне постоянно приходили друзья и знакомые — даже те, с кем мы уже много лет не виделись. Они мне очень помогли. Я даже сказала себе: «В следующий раз, когда ты будешь ныть, что тебя никто не любит, вспомни больницу».
А потом моё лицо зажило. Когда я выписалась, я возвращалась домой и радовалась тому, что я просто могу идти и пинать ботинками осенние листья. Когда несколько недель валяешься на больничной койке, начинаешь ценить простые вещи: свежий воздух, пожелтевшие деревья. Понимаешь, что вещи, из-за которых ты обычно переживаешь, не так уж и важны.
Наверное, я по жизни психологически устойчивый человек. Когда со мной что-то происходит, я думаю: «Если не убили, то всё хорошо». Я понимала, что я не виновата в том, что на меня напали. Я имела полное право идти вечером по улице, в любое время и в любой одежде. Мне было не за что ругать себя, не в чем раскаиваться. Поэтому я была уверена, что после этого случая не хочу ничего менять в своём поведении или начинать бояться того, чего раньше не боялась.
Я вообще считаю, что грызть себя и обвинять в чём-то никогда не стоит. Лучше всего стать самым близким другом самому себе. Вокруг и так много людей, которые готовы раскритиковать тебя, обидеть, заставить чего-то стыдиться или бояться. Так что себя нужно уважать и поддерживать. Вместо того, чтобы грызть себя за что-то, я стараюсь с собой разговаривать: «Ксюш, ну вот ты сделала то-то и то-то. Наверное, это неправильно. Можно было поступить по-другому. Но ты всё равно молодец». Если становишься самому себе другом и не винишь себя за каждый проступок или ошибку, это делает жизнь намного проще.
Ещё помогают честность и умение рассказать о своих потребностях. Например, если у тебя начинается паническая атака, кажется, что всё ужасно и вообще ты сейчас умрёшь, хорошо, если ты можешь позвонить другу или подруге и сказать: «Мне очень плохо, поговори со мной». Иногда я так делаю.
Однажды я читала какую-то зарубежную статью по психологии. Автор объяснял, что не стоит называть жертвами тех, кто подвергся насилию. Они пережили большой стресс и справились. Им есть чем гордиться, за что уважать себя. Они не жертвы, они — survivors, выжившие. Мне очень нравится эта позиция. Если с тобой что-то произошло, ты уже не можешь повернуть время вспять. Остаётся только двигаться дальше и гордиться тем, что ты смог это пережить.
Фотографии: shotsstudio — stock.adobe.com (1, 2, 3)