ЖизньСублимация или насилие: Что общество думает о порнографии

Начать стоит с того, что мы до сих пор не можем сказать чётко, что это такое. Единственным определением, с которым все согласятся, остаётся фраза судьи Верховного суда США Поттера Стюарта: «Я не могу сказать, что такое порнография, но я узнаю её, когда вижу». Своими корнями понятие «порнография» уходит в Древнюю Грецию, в дословном переводе это «рассказы о проституции». Своё привычное значение слово приобретает уже в восемнадцатом веке: оно стало нарицательным после выхода в свет книги Николы Ретифа де ла Бретонна «Порнограф, или Размышление порядочного человека об истинной безнравственности проституции». Книга касается вопросов, которые в обществе того времени считались непристойными.

Здесь и всплывает неясность трактовки: что считать «непристойным»? В быту мы понимаем порнографию как фильмы «для взрослых», но вопрос о её статусе всё ещё остаётся открытым. Так, границы могут зависеть от этической нормы конкретной страны. Если опираться на юридическое определение, в порнографии «открыто натуралистически изображён или описан половой акт в различных его проявлениях», а сами произведения «не имеют художественной или научной ценности». Если с научной ценностью всё ещё более-менее ясно — всё-таки пособие по анатомии вряд ли кого-то смутит, — то с художественностью всё намного сложнее. Расплывчатость понятия предсказуемо приводила к цензуре, под запретом могли оказаться живописные полотна, тексты или фильмы. В своё время порнографическими считались тексты де Сада, «Декамерон» Боккаччо или проза Генри Миллера. Картина Густава Курбе «Происхождение мира» — работа крупным планом изображает вульву — не демонстрировалась более ста двадцати лет.

Эпоха тотального раскрепощения принесла миру фильм «Глубокая глотка», который и сделал порно таким, каким мы его знаем сейчас

Для римлян и греков откровенные фрески были в порядке вещей. Но изображения фаллосов или сцен оргий, типичные для греко-римской культуры, вряд ли преследовали те же цели, что и современная порнография. У них было скорее культовое и ритуальное значение, то есть они не считались непристойными в современном понимании. В более понятных нам целях порнографические картинки распространялись в Китае и Японии, но скорее как удовольствие для элиты: чудеса типографии были далеко не дешёвыми.

Несмотря на историю порнорисунков и откровенной литературы, свой взлёт индустрия переживает уже в двадцатом веке, развитие фото- и видеосъёмки сделали это возможным. Считается, что порнобизнес стал более массовым в 1900-х годах: этому помогли развитие фотографии и киноиндустрии. В 1970-х формируется привычная нам индустрия, а порнография становится массовым достоянием — дальше этому способствовали появление видеокассет, DVD-дисков, а затем и доступного интернета. Эпоха сексуальной революции и тотального раскрепощения принесла миру фильм «Глубокая глотка», который и сделал порно таким, каким мы его знаем сейчас. Лента превратила Линду Лавлейс в звезду и побила рекорд по кассовым сборам. Актриса стала одной из икон новой сексуальной свободы — она проповедовала свободную любовь, а порно воспевала как путь к освобождению.

В 1980 году Линда выпустила книгу «Испытание», где рассказала, что всё было ложью, она была жертвой домашнего насилия, а муж Чак Трейнор принуждал её к работе. Вскоре после этого она стала спикером феминистской организации «Женщины против порнографии» и радикально изменила свою риторику. Но, несмотря на исповедь Лавлейс, индустрия только продолжает разрастаться.

Сейчас порно — гигантский и очень прибыльный бизнес, хотя отследить его масштабы можно лишь приблизительно: официальных данных мало и они разнятся, к тому же в этой сфере очень развито пиратство. Отдельные исследователи оценивают оборот индустрии порно в 97 миллиардов долларов, порнозвёзды могут обладать миллионными состояниями. При этом оплата зависит от множества факторов, в том числе от пола актёров: порнобизнес — одна из немногих сфер, где женщины могут получать больше мужчин. Мужчина может заработать за сцену от 500 до 1200 долларов (в гетеросексуальных сценах), тогда как женщина в среднем получает от 300 до 4000 долларов за съёмку (другие данные говорят о 1000 долларов за среднюю съёмку). Столь широкий диапазон объясняется опытом и популярностью актрисы, содержанием сцены и другими факторами. Актриса может получить «премиальные» за первую съёмку в определённой сцене, например за первое участие в групповом или анальном сексе на съёмочной площадке. Правда, всё это не говорит о равенстве: женщины раньше заканчивают карьеру и пользуются меньшим влиянием в индустрии — порнобизнесом руководят мужчины. Экономика порно зависит и от страны: например, российский бизнес далёк от американских стандартов и платит существенно меньше.

Как известно, спрос порождает предложение. Pornhub зарегистрировал 28,5 миллиарда посещений только за прошедший год, а по некоторым данным, порносайты получают больше визитов, чем Amazon, Twitter и Netflix, вместе взятые. Парадоксальным образом порно становится частью поп-культуры, но при этом остаётся в «серой зоне»: эта тема до сих пор табуирована. Из-за этого проблемы индустрии всплывают уже постфактум, когда бывшие актрисы публично делятся опытом.

А проблемы в порнобизнесе довольно серьёзные. Начать стоит с того, что не всегда съёмки в порно (и то, что в принципе попадает в Сеть как порнографическое фото или видео) — результат добровольного выбора. Секс с жертвами трафикинга периодически записывают и выкладывают в публичный доступ без их согласия. Иногда в зону риска попадает секстинг или небезопасное хранение обнажённых фотографий — интимные изображения могут оказаться в публичном доступе, например, в случае порномести.

Зачастую актрисы стараются притупить чувство отчаяния алкоголем и наркотиками, в некоторых случаях пытаются покончить с собой

Бывшая порноактриса Джен Меза говорит, что даже в обычных съёмках актёры часто сталкиваются с обманом: соглашаясь на работу, они не всегда знают, что именно им предстоит на съёмочной площадке. Описывая свои ощущения после съёмки БДСМ-сцены, актриса Иден Александер призналась, что не была готова к такой жестокости: девушка давала согласие на все действия, которые произошли на площадке, но не могла и представить, насколько грубой и болезненной окажется сцена. Она же отмечает, что актёры рискуют потерять работу, если не будут беспрекословно следовать указаниям продюсера или рассказывать о насилии, с которым столкнулись. И она далеко не единственная, кто рассказывает о жестокости на съёмочной площадке: в этом году порноактрисы Ли Рейвен и Райли Никсон рассказали, что съёмки с актером Рико Стронгом оказались гораздо более жёсткими, чем они рассчитывали — актёр унижал их, бил, а Рейвен получила травмы.

Линда Лавлейс не единственная актриса, вставшая в ряды антипорнографического движения. Так, Шелли Люббен, опираясь на собственный опыт, указывает на проблемы индустрии: эксплуатацию, высокий уровень ЗППП среди порноактёров и актрис, а также дополнительные риски для женщин — из-за регулярных съёмок они могут получить травмы. Сама Люббен рассказывает, что из-за съёмок в порно заразилась герпесом и ВПЧ, а впоследствии у неё частично удалили шейку матки.

Шелли Люббен основала фонд розового креста: организация, просуществовавшая до 2016 года, помогала тем, кто хочет выйти из индустрии. Кроме того, Люббен акцентирует внимание и на психологическом состоянии актрис и актёров, занятых в порнобизнесе. Её подопечные рассказывают, что порнография стала для них болезненным опытом. Зачастую актрисы стараются притупить чувство отчаяния алкоголем и наркотиками, в некоторых случаях пытаются покончить с собой — так было и с самой Шелли. 

Сторонники антипорнографического движения всё чаще говорят о порнографии как об изнасиловании на экране. А значит, видят в ней и соответствующие риски: стимуляцию трафикинга и поощрение насилия. «Мужская гендерная социализация и порнография приводят к тому, что в постели многим просто не приходит в голову, что партнёрше могут быть неприятны, унизительны или опасны какие-либо практики. Есть и ещё одна очень опасная вещь: секс в порно зачастую насильственный, и это нормализует агрессию по отношению к женщинам», — говорит Дарья Апахончич, участница проекта «Феминистки поясняют».

Такой тон разговоров о связи порноиндустрии с культурой насилия задала радикальная феминистка Андреа Дворкин: «Порнография — это пропаганда ненависти к женщинам. Она не только подстрекает к насильственным действиям против нас, но и утверждает, что мы это любим». Вместе с юристкой Кэтрин Маккиннон в 1983 году она разработала антипорнографический законопроект. Он не подразумевал запрета порнографии, как и уголовной ответственности за её производство и продажу: авторы считали, что любую сферу криминализация только уводит в подполье и в этом случае решить проблемы индустрии стало бы ещё сложнее. Вместо этого они предлагали женщинам механизмы правовой защиты в случае ущерба от порнографии — например, потребовать у компании компенсацию или «забанить» травмирующие материалы вне зависимости от того, снималась женщина в порно или пострадала от последствий его просмотра. Похожий закон даже был принят в Индианаполисе, впрочем, впоследствии был оспорен и отменён верховным судом. Он вызвал бурные дебаты: либералы поставили под сомнение связь порнографии и положения женщины в обществе и семье. К тому же многие упирали на то, что закон может повлечь за собой цензуру.

Можно выделить два радикально противоположных взгляда на порно. С позиции Дворкин, любая секс-работа — результат тяжёлого экономического положения и социального давления. С либеральной — работа в порно такой же свободный выбор, как трудоустройство в офис. Среди самих актрис можно встретить и позитивное отношение к работе. Например, Бель Нокс (её настоящее имя — Мириам Уикс) рассказывает о съёмках в порно как увлекательном и раскрепощающем опыте, более того — как об источнике поддержки: по её словам, снимаясь в порно, она ощущает, что полностью берёт контроль над своим телом. Актриса отмечает, что даже в сценах жёсткого секса она не получала никаких телесных повреждений и совершала все действия только по согласию. Проблемой для неё стала не сама работа, а стигматизация: когда однокурсники узнали, чем она занимается, девушка столкнулась с буллингом, публичными оскорблениями и угрозами. При этом Нокс подчёркивает, что не у всех женщин, снимавшихся в порно, такой же опыт, как у неё — но негативное отношение к индустрии мешает открыто говорить о проблемах.

Миллиарды людей смотрят порно, но при этом тех, кто находится по ту сторону экрана, потребители контента привыкли осуждать и воспринимать снисходительно

Вопрос стигматизации действительно один из ключевых при разговоре о секс-индустрии. Налицо и противоречие: миллиарды людей смотрят порно, но при этом тех, кто находится по ту сторону экрана, потребители контента привыкли осуждать и воспринимать снисходительно. Коротко это и описала Мириам Уикс: «Вы хотите увидеть меня обнажённой. Но вы же осуждаете меня за то, что я вам это позволяю».

Это показывают и исследования: смотреть порно считают морально приемлемым всего 29 % опрошенных американцев, а 65 % из тех, кто делает это, испытывают угрызения совести — но вполне возможно, продолжают это делать. Конечно, ответы будут различаться и между социальными группами: порнографию поддерживают скорее миллениалы и далёкие от религии люди — 45 и 53 % среди опрошенных из этих групп соответственно. Но в целом отношения общества с порно иначе, чем противоречивыми, назвать сложно.

«Сложно с уверенностью сказать, что становится источником проблем — само содержание работы или её стигматизация: унижения, агрессия, навязанный стыд и в целом маргинальное положение индустрии. При этом сами секс-работники зачастую указывают на стигму. Конечно, она может привести к эмоциональным расстройствам и разрыву социальных связей», — говорит психотерапевт и сексолог Евгений Сапрыкин. В то же время мотивы выбора секс-индустрии Евгений склонен видеть скорее в экономике, чем в психологических предпосылках.  

Мириам Уикс говорит, что выбрала карьеру в порно, чтобы оплатить учёбу в престижном университете. Съёмки в порно она описывала как приятную работу, но к концу учёбы она оставила порнобизнес: она задумалась о юридической и политической карьере. Мириам занималась гендерными исследованиями, считает себя феминисткой и либертарианкой. 

Среди тех, кто принимает порно как явление, имеющее право на существование, есть противники так называемого мужского ракурса в индустрии. Теорию «мужского взгляда» ещё в 1970-х годах предложила кинокритик Лора Малви: она обращала внимание на то, что в культуре женщине отводится пассивная позиция — женщина предстаёт как объект, а не активный персонаж. Хоть она и писала о голливудском кино, тот же принцип прослеживается в порно. Отчасти это объясняется тем, что исторически порноиндустрия была ориентирована на мужчин — но, судя по всему, ситуация начинает немного меняться: так, по итогам 2017 года самым популярным жанром на Pornhub стало «порно для женщин».

Анастасия Емельянова из проекта «Феминистки поясняют» отмечает, что большинство порнопродуктов ориентированы прежде всего на мужчин и зачастую неприятны и унизительны для женщин. Но всё зависит от самого контента: «Я против этой унижающей и объективирующей женщин индустрии, но сама идея видеозаписи секса мне не претит. Если это именно секс, приятный для всех участников и участниц, то это хорошо — может быть полезно и интересно», — комментирует активистка. 

Не так давно появился и курс на гуманизацию индустрии — например, феминистское порно. Прежде всего, его отличают этические стандарты производства, а также отказ от традиционных для порно моделей. Главный закон феминистского порно — оргазмы должны быть настоящими (по крайней мере, это декларируется). Кроме того, драматургия здесь оказывается важнее, чем знание камасутры: это всегда история, а не просто механическая смена поз. «Первое, что все замечают в моих фильмах, — это акцент на современных реалистичных историях и сценариях. Это моя попытка показать странный, весёлый, иногда нелепый, иногда по-настоящему страстный и драматичный мир секса. Мейнстримовое порно для меня абсолютно скучное: снова и снова фелляция, куннилингус, вагинальный и анальный секс, мужчина кончает — конец. Ни одно мейнстримовое порно не заботится о том, как показать настоящее женское удовольствие», — рассказывает Эрика Люст, хедлайнер жанра.

Кажется, в разговоре о порно вообще нельзя уйти от двойственности. Порнография — это безопасный способ сублимации или угроза? Учёные сходятся только в одном: связь между уровнем преступности в обществе и просмотром порнографии нужно исследовать. Данные о том, способствует ли распространение порнографии усилению насилия в обществе, разнятся — и сказать с уверенностью, что дело только в её влиянии, пока нельзя. Много говорят и о том, может ли порно влиять на подростков. Здесь всё тоже неоднозначно (и недостаточно исследовано), но одна тенденция очевидна: дети нередко обращаются к порно из-за отсутствия сексуального образования — и это, в свою очередь, может стать проблемой. Есть и хорошие новости: большинство пользователей всё же предпочитают более «мягкие» форматы порно.

«Из большинства исследований непонятно, что причина, а что следствие — мы видим только корреляцию. Порно доступно, прежде всего, там, где есть сексуальная свобода, — считает Евгений Сапрыкин, — значит, речь идёт об обществах менее патриархальных. Тогда как главным предвестником насилия выступает социальное неравенство, в таком обществе — более открытом и феминизированном — его будет меньше. Я полагаю, что уровень агрессии ниже там, где порно доступно. Оно является не причиной агрессии, а формой сублимации для тех, кто к ней уже склонен». Агрессивное порно, по мнению Евгения, скорее выберут люди с определённым устройством психики — их отличает склонность к насилию и низкий уровень самоконтроля.

По мнению эксперта, наши сексуальные предпочтения и фантазии связаны в первую очередь с типом привязанности, который закладывается ещё в первые годы жизни — то есть задолго до первого в жизни порноролика. «Близость или враждебность, доминирование или подчинение, парный секс или групповой — всё это определяется именно стилем привязанности. Да, полученные стимулы могут оставаться в памяти — но только если вызвали возбуждение, а оно варьируется в небольшом диапазоне. То есть порно может повлиять на нюансы, но не определить само содержание сюжета и нашу фантазию», — рассказывает психотерапевт. Человек, которому жестокие сюжеты не близки, испытает отвращение от сцены, имитирующей реальное насилие. Причём эрекция или лубрикация — ещё не доказательства желания: даже если импульсы первичного возбуждения и возникнут, вслед за ними включится система подавления — свою роль как раз играет неприятие насилия.

Порнография — это эмансипация желания, когда «вытесненное», то, что всегда подавлялось культурой, вышло на поверхность? Или, наоборот, это профанация самого секса?

При этом отрицать влияние порно на психику всё же не стоит. Экранный секс, исполненный с виртуозностью циркового артиста, далёк от того, как всё происходит в реальной жизни. «Порнография задаёт высокие стандарты, человек сопоставляет себя с экранным образом, и сравнение окажется скорее не в его пользу. Конечно, это может стать источником тревоги и сексуальных расстройств, снизить уверенность в себе — это характерно не только для порно, но и современной медиасреды в целом. Причём порнография объективирует не только женщин — с теми же проблемами может столкнуться и мужчина», — отмечает Евгений Сапрыкин. Впрочем, и здесь, по мнению эксперта, не всё однозначно: важную роль играет то, насколько человек изначально склонен к тревоге, заниженной самооценке или небезопасным привязанностям.

Многое зависит и от того, как мы смотрим порно — в одиночестве или с партнёром. «Зачастую просмотр порно связан с избеганием близких отношений. Кроме того, он может снижать сексуальный драйв и потребность в другом человеке. Тогда как просмотр порно совместно с партнёром — это уже другая история и может положительно повлиять на отношения», — отмечает Евгений. Порно может быть и симптомом неудовлетворённости в отношениях: «Один из партнёров убегает на сторону — к другому или к порнографии».  

В целом в разговоре о порно пока вопросов больше, чем ответов. Отношение к нему показывает, как меняется этическая норма: от воодушевления сексуальной революции до курса на гуманизацию и связанных с ней ограничений. Порнография — это эмансипация желания, когда «вытесненное», то, что всегда подавлялось культурой, вышло на поверхность? Или, наоборот, это профанация самого секса, индустрия, чьи законы исключительно агрессивны?

Парадоксально, но, похоже, именно эти противоречия обеспечивают само существование порнографии, её положение проще всего выразить фразой «запретный плод сладок». Ясно одно — без открытого разговора о порно и порнобизнесе вылечить индустрию не удастся. 

Фотографии: ErikaLust, Getty Images (2), United Artists