ЖизньЛукизм — не жуткое слово: Почему пора перестать осуждать внешность
И чему нас учит история с Земфирой
Александра Савина
В 2018 году идеи бодипозитива (ну или как минимум само слово) у всех на слуху — разделяют их далеко не все, но мысль о вреде стандартов красоты и попыток загнать людей под единый шаблон звучит всё чаще. Тем не менее привычка обсуждать чужую внешность никуда не делась — как и традиционная ответная агрессия: «На себя посмотри». Это хорошо иллюстрируют события прошлой недели: на днях Земфира написала пост, в котором раскритиковала певиц Гречку и Монеточку — вероятно, в ответ на в интервью, в котором Монеточка сказала, что считает Гречку «гораздо круче [Земфиры]». Дело бы не вышло за пределы «цеха», если бы касалось только профессиональных качеств — но певица отметила, что у Гречки «ужасные голос и внешность» («воспринимать сложно - петь не умеет , тексты не убеждают , ну и очень некрасивая»), а Монеточка «нормально выглядит в отличие от гречки. но голос - омерзительный» (здесь и далее орфография и пунктуация автора сохранены. — Прим. ред.). Пост ожидаемо вызвал волну обсуждения и возмущения: пока одни говорили, что внешность для исполнителей не главное, и обвиняли Земфиру в лукизме, другие поспешили отметить, что она имеет право «открыто выражать своё мнение», а третьи припомнили, что певица и сама далека от глянцевых стандартов.
С
аму Земфиру постоянно обсуждают ровно в таком же ключе: то, что она выглядит как-то «не так», она слышит с самого начала карьеры. При этом певица всегда давала понять, что она против поверхностных оценок — это заметно и по ранним интервью, и по открытому письму
фанатам шестилетней давности: «Кто-то скажет „это критика“, но это не критика, это хамство. Никто не сможет сказать мне в лицо то, что позволяет себе в сети. Свои соображения о фигуре, наряде, манере поведения — это такое личное, позволенное лишь близким. Это так нетактично».
При этом глянцевые издания продолжают ругать певицу за якобы немытые волосы, отросшие корни, «лишние» килограммы, отсутствие макияжа и нелюбовь к ярким цветам. Кажется, с годами Земфира стала считать это неизбежной частью профессии: в последнем посте по мотивам истории с Гречкой и Монеточкой она сказала, что «переживала в свое время то же , что и эти „дети“ . это нечто неизбежное . иначе , вашими же словами „пой для себя , на кухне“».
Идея, что, став известным и получив свою долю публичности, человек якобы автоматически даёт разрешение на то, чтобы его внешность обсуждали, тоже не нова. Многие даже привыкли считать такие нападки «объективными»: якобы если человек понимает, что на него будет направлено внимание других, то он обязан позаботиться о том, чтобы понравиться большинству. На практике у этого представления мало общего с конструктивной критикой: во-первых, потому что она должна быть уместной (человек должен быть к ней готов и заинтересован, а само замечание должно нести пользу, а не просто отражать настроение и эмоции критикующего), а во-вторых, потому что у человека может не быть возможности что-то изменить (например, рост) или он может этого попросту не хотеть — странно ожидать, что человек побежит менять форму носа, корректировать овал лица или начнёт пользоваться косметикой в угоду чужим желаниям.
Конечно, мы вряд ли сможем отказаться от того, чтобы считать что-то «красивым» или «некрасивым» — и в этом нет ничего плохого, пока наши представления о прекрасном не нарушают чужие границы. Между личными вкусами и навязыванием другим собственного видения мира огромная пропасть: одно дело — выбирать партнёров, которые нравятся нам внешне, и совсем другое — заставлять человека вписываться в наши идеалы или ругать его за несоответствие. В первую очередь важно понять, какой импульс стоит за нашим желанием высказаться о другом человеке. Чего мы пытаемся добиться? Изменится ли качество нашей собственной жизни, если кто-то последует рекомендациям и перестанет носить обтягивающую одежду, потому что не вписывается в стандартные модельные параметры? Не стоит забывать и о том, что красота всегда субъективна (нет определённого типажа, который понравится всем без исключения) и что даже в тех профессиях, где многое связано с внешностью, она никогда не будет единственным критерием: для музыкантов и исполнителей важнее вокальные данные и умение держаться на сцене, для актёров — смелость и харизма, для моделей — умение работать на камеру и интерпретировать задумку кадра.
Психолог Яна Шагова отмечает: в российском обществе сильна идея, что когда человеку «честно» указывают на то, что, по мнению окружающих, является недостатком — это зрелое поведение, хотя на самом деле всё обстоит иначе. По словам эксперта, в нашей культуре не принято различать зрелое выражение чувств и отреагирование, то есть привычку «выплёскивать» эмоции, не осмыслив и не проработав их. «А переработка чувств, которая как раз является зрелой реакцией, выглядит так. Сначала человек отмечает: „Я испытываю плохо контролируемую ярость“, „Меня дико раздражает этот человек и то, как он выглядит“, „Я испытываю сильную тревогу“, — пишет Яна Шагова. — Потом задумывается: „А почему? Что именно у меня вызывает тревогу, ярость или раздражение?“ Только по результатам этого обдумывания он задаётся мыслью, а стоит ли вообще озвучивать эти чувства, и если да, то зачем? Чего он собирается этим добиться? Добьётся ли? И в какой форме тогда это стоит делать?»
Термин «лукизм», описывающий дискриминацию из-за внешности, которая не соответствует принятым в обществе стандартам, появился в США в конце семидесятых в рамках движения по борьбе с фэтшеймингом — хотя, конечно, сама проблема возникла гораздо раньше. Долгие годы от представления о том, насколько человек вписывается в стандарты красоты, напрямую зависело качество его жизни. Например, наука физиогномика строилась на представлениях, что характеристики личности напрямую связаны с тем, как человек выглядит, с определёнными чертами лица и особенностями фигуры — сегодня всё это считается псевдонаучным. Уже современные учёные говорят о гало-эффекте, или эффекте ореола, — когнитивном искажении, когда какая-либо черта или свойство влияют на наше впечатление о человеке, вещи или явлении в целом. Например, обаятельного человека могут считать более компетентным в рабочих вопросах, а конвенционально красивого — более талантливым и умным.
Если вам кажется, что пресловутое «встречают по одёжке» не так уж и страшно, просто ознакомьтесь с данными исследований. Например, один эксперимент показал, что работникам, которых считают более привлекательными, готовы платить больше. Отчасти это происходит потому, что работодатели считают их более компетентными, отчасти — потому, что они более уверены в себе и у них лучше развиты навыки коммуникации. Последнее тоже можно связать с внешностью: людям, которых считают красивыми, может быть легче общаться с другими. Социологи Маркус Мобиус и Таня Розенблат выяснили, что работникам, которых считают привлекательными, готовы платить на 12-13 процентов больше, вне зависимости от гендера. Другое исследование показывает, что «красивые» подсудимые получают более мягкое наказание или могут с большей вероятностью быть помилованы. Чтобы увидеть, к чему приводит диктат внешности, доведённый до абсолюта, не нужно изучать антиутопии — достаточно посмотреть на Южную Корею, где царят жёсткие стандарты красоты, настолько суровые, что внешность используется как инструмент в конкурентной борьбе при приёме на работу наравне с профессиональными навыками. В стране невероятно распространена пластическая хирургия, а операции не только требуют солидных вложений, но и могут быть чреваты серьёзными осложнениями.
Когда дискуссия заходит в тупик, принято обращаться к биологии: разве рассматривать, обсуждать и осуждать чужую внешность не «естественно»? Однако привычные стандарты красоты далеко не всегда объясняются нашей природой и зачастую связаны с социальными установками. Например, во многих странах светлые оттенки кожи считаются более привлекательными, хотя у людей со светлой кожей риск развития меланомы выше — пресловутая «биология» тут не сработала. Другой пример: считается, что нас привлекают более симметричные лица, но учёные пока не смогли найти тому доказательств в сфере медицины — исследования показывают, что связи между симметрией черт и здоровьем нет. И даже если мы обратимся к последнему рубежу — представлениям о «прекрасном», связанным с фертильностью потенциального партнёра, как это бывает у животных — не понятно, почему именно такому биологически обусловленному поведению стоит приносить в жертву уважение границ окружающих.
Во многих других сферах мы успешно научились контролировать импульсы, которые, казалось бы, должны брать верх: мы не воруем еду, как голодны бы ни были (хотя должны бы добиваться её любой ценой), не дерёмся, когда нам не нравится, что сказал собеседник, и не убиваем соседей при конфликтах — хотя до недавнего времени наши предки поступали примерно так. Так почему в случае внешности так хочется объяснить это природой? Что это, как не «удобное» объяснение сложившихся порядков и нежелание разбираться, что стоит за этим на самом деле? Начать можно с малого: каждый раз, когда захочется отпустить комментарий и рассказать другим, как им стоило бы выглядеть, разобраться, что скрывается за этими эмоциями — ведь это всегда больше говорит о нас, чем о тех, кого мы хотели бы обсудить.
Изображения: Алексей Воробьёв — stock.adobe.com