ЖизньХейтспич:
Кто и зачем борется
с ненавистью в интернете
И можно ли сравнивать российский опыт с зарубежным
наташа федоренко
«Белые люди — расисты. Исходите из этого, иначе вы заранее проиграете», — такой пост написала активистка движения Black Lives Matter Диди Дельгадо в этом году, имея в виду необходимость помнить, что расизм в любую минуту может быть разбужен. Вскоре администрация фейсбука удалила сообщение, определив его в категорию «хейтспич». Времена, когда большие платформы следили только за детской порнографией, давно прошли, и теперь фейсбук, твиттер, инстаграм и остальные игроки модерируют уже стереотипы, радикальные политические высказывания и в каком-то смысле мнения.
Свобода слова
С 2015 года Европа пережила миграционный кризис, в большую политику пришёл Дональд Трамп, случился Brexit, ультраправые добились успехов в немецком парламенте, вспыхнул Шарлотсвилль, то есть произошло всё, что принято называть «правым поворотом». Ненависти в интернете хватало и до альт-райтов — взять хотя бы кибербуллинг, правда, он имел мало отношения к политике и регулировать его пытались, к примеру, законом о запрете порномести. Но сегодня западное общество чаще оперирует понятием «хейтспич» — это вербальное проявление ненависти (из-за национальности, гендера, религии), которое гораздо больше окрашено политически. Расистские
или гомофобные взгляды существовали задолго до появления интернета, но успех правых движений и крушение стандартов политкорректности приписывают именно «горизонтальным связям», отсутствию цензуры и высокой степени кооперации пользователей соцсетей.
В 2016 году гиганты вроде Microsoft и Google согласились принять правила Евросоюза, обязывающие компании удалять посты и комментарии, призывающие к вражде, терроризму и дискриминации. Согласно данным властей Германии, твиттер удаляет лишь 1 % нелегального для страны контента, фейсбук справляется с 39 %, зато ютьюб уничтожает все 90 %.
Успех правых движений и крушение стандартов политкорректности приписывают отсутствию цензуры и кооперации пользователей соцсетей
Эти данные показались руководству страны скромными, и в этом году Германия ввела по-настоящему большие штрафы (от 5 до 57 миллионов евро) для социальных сетей, которые не будут разбираться с хейтспичем своевременно, то есть удалять незаконный контент за 24 часа. Закон вызвал много нареканий, но некоторые страны Евросоюза готовы пойти по тому же пути. Например, Великобритания, которая столкнулась с ростом расизма перед Brexit, и Франция, в которой в прошлом году чудом не пришёл к власти «Национальный фронт».
Можно ли считать атаку на хейтспич ограничением свободы слова? Разумеется, да: например, дискуссии о справедливости наказания за отрицание холокоста в мире по-прежнему не утихают. Сторонники ограничений считают их необходимой защитой от морального релятивизма, противники — издержками эпохи политкорректности. И если в Германии отрицать холокост немыслимо и с юридической точки зрения, в США это ненаказуемо. Так или иначе, воспринимать интернет как суверенный остров свободы теперь как минимум старомодно. Логика регуляторов простая: если рынок «белого» интернета подчиняется государственным законам, то почему посты в фейсбуке должны остаться исключением?
Слишком сложно
Требования этического регулирования контента в теории могут дать возможность условному фейсбуку возможность фильтровать посты на своё усмотрение — а такие процессы сложно считать демократическими. В реальности же компании не столько злоупотребляют своей властью при формировании политической повестки, сколько не успевают на неё вовремя реагировать. Например, только после столкновений в Шарлотсвилле Google Play удалил из своего ассортимента Gab (социальную сеть для альт-райтов), а сайт Daily Stormer был заблокирован основными провайдерами — до этого на них никто не обращал внимания. Крупные корпорации вынуждены не просто
отказываться от выгодных контрактов с ультраправыми политиками, которые готовы предложить хорошие деньги за баннеры, но и тратить деньги на разработки по борьбе с хейтспичем.
Разумеется, сторонники свободного рынка и левые, призывающие корпорации к этичному поведению, расценивают этические требования по-разному. Адвокат и юрист организации «Роскомсвобода» Саркис Дарбинян считает, что интернет — наднациональная структура, у которой большой потенциал саморегуляции, она достигается консенсусом между большими игроками рынка и меморандумами международных организаций. «Например, Telegram по собственной воле удаляет каналы, имеющие отношение к терроризму», — приводит пример эксперт.
Сторонники ограничений считают их необходимой защитой от этического релятивизма, противники — издержками эпохи политкорректности
Иногда, впрочем, социальным сетям приходится извиняться за несовершенную работу своих нейросетей и живых администраторов. В этом году некоммерческая организация ProPublica опубликовала инструкции для модераторов фейсбука: в одном из тьюториалов объяснялось, что из трёх групп — «водителей-женщин», «чернокожих детей» и «белых мужчин» — самой чувствительной следует считать последнюю, так как речь идёт и о расе, и о гендере одновременно. После принятия немецкого закона о регулировании соцсетей Facebook решил нанять ещё 3500 модераторов, чтобы улучшить KPI по борьбе с хейтспичем.
Социальные сети не всегда успевают разбираться с контекстом. Например, ЛГБТ-активистов банили за то, что те иронично называли себя уничижительными словами «faggot», «dyke» и «transy». Модераторы посчитали оскорбительным и хештег #blackqueermagic — во время акции в полусмешливой эстетике тумблера. Тот же фейсбук часто обвиняют в том, что он не влияет на реальный хейтспич. Например, сирийский беженец Анас Модамани в 2015 году сфотографировался с Ангелой Меркель, а в 2016 году после терактов в Берлине и Брюсселе его фотография разлетелась по социальным сетям с сообщением, что именно он виновник взрывов. Пострадавший потребовал у фейсбука удалить все изображения через суд, но проиграл. Судья постановил, что социальная сеть в этом случае не выступает ни преступником, ни соучастником.
Новые законы, регулирующие работу социальных сетей, хотя и воспринимаются многими как давление, не приводят к особенным репрессиям. Методички социальных сетей по борьбе с хейтспичем, к примеру, остаются делом корпораций, то есть не предаются гласности: пользователи не знают их содержания, поэтому не могут участвовать в дискуссии об этом или написать гневное письмо в техподдержку, сославшись на конкретные пункты инструкций. При этом идеология многих социальных сетей состоит в том, что фильтровать контент могут не только администраторы, но и сами пользователи. Кроме того, при работе с хейтспичем важно чувствовать нюансы — отличать реальный неонацистский призыв от пресловутого мема с изображением Гитлера.
Русский дух
«Наш самый жуткий кошмар оказался реальностью. Немецкий закон о хейтспиче в социальных сетях стал моделью для недемократических государств, которые ограничивают свободу слова в интернете», — заявил глава немецких «Репортёров без границ» Кристиан Михр. Пока западные либералы беспокоились, что оскорбительные комментарии в соцсетях администраторы стирают не слишком усердно, немецкий законопроект в невероятно быстрые сроки скопировали в России, поменяв только сумму штрафов (для юридических лиц они составят от 30 до 50 миллионов рублей) и список запрещённого контента. Помимо хейтспича социальным сетям, возможно, придётся удалять «недостоверную или порочащую честь» информацию.
В России довольно богатый набор антиэкстремистских законов, действие которых распространяется и на высказывания в интернете — они существуют с 2002 года: достаточно вспомнить статью 282 УК о возбуждении ненависти и розни, призывах к экстремистской деятельности (статья 280 УК) и сепаратизму (280 УК), оправдании терроризма (статья 205 УК) или оскорблении религиозных чувств верующих (часть 1 статьи 148 УК). Их ассортимент только растёт.
Депутат Госдумы Сергей Боярский, который ещё летом внёс в Думу проект о модерации соцсетей, с гордостью ссылается на опыт демократической Германии и считает, что благодаря его закону «чёрного пиара и атак на физических и юридических лиц станет меньше». Сарксис Дарбинян напоминает, что в Германии хейтспич относится к оправданию нацизма, холокоста и вопросам дискриминации, то есть имеет довольно узкое и прозрачное правоприменение. «В России же хейтспич будут рассматривать как критику представителей власти. К „социальным группам“, которых дискриминируют, отнесут силовиков или даже президента. Такие случаи у нас уже были», — говорит Дарбинян.
Правоприменение в России совершенно непредсказуемо: решение о блокировке или удалении информации принимает не специально уполномоченный орган, а суды и прокуроры, которые часто не обладают нужной компетенцией. «В Германии контролем социальных сетей должен заниматься специальный орган, к работе которого наверняка привлекут и общественных экспертов, и представителей индустрии. Российский же Роскомнадзор — исполнительный орган, который полностью подчиняется ФСБ, Следственному Комитету и прокуратуре», — добавляет Дарбинян.
Комментарии
Подписаться