Жизнь«Они присваивают наши тела»: Почему на трансгендеров все нападают

«Транссексуальная империя»

Трансфобия возникла в период второй волны феминизма. «Транссексуалы насилуют женские тела, превращая их лишь в артефакт. Они присваивают наши тела себе», — написала американка Дженис Реймонд в известной книге «Транссексуальная империя». По её мнению, трансгендеры хотят жить в соответствии со старомодными представлениями о мужчинах и женщинах, вместо того чтобы отказаться от гендера в принципе, и желают присвоить себе сакральную способность женщин к деторождению. Она же написала отчёт в один из государственных медицинских исследовательских центров, опротестовав права трансгендеров на специфическую медицинскую помощь. Министерство здравоохранения США впоследствии использовало её аргументы, чтобы отклонить инициативы, расширяющие права трансгендеров. «Доктора и гормоны могут производить феминнных существ, но они не могут производить женщин», — писала в своей книге «Гинекология/Экология» активистка и соратница Реймонд Мэри Дейли. 

Реймонд была не первой трансфобкой в истории, однако именно её книга сформировала целое течение — так называемый гендерно критический феминизм, или транс-эксклюзивный радикальный феминизм, сокращённо TERF. Его сторонницы считают, что трансженщины представляют угрозу сообществу по разным причинам. По мнению писательницы Эммы Аллен, радикальные феминистки думают, что гендерная дискриминация может исчезнуть только благодаря полному отказу от женской и мужской идентичности, а трансгендеры по понятным причинам разрушают этот миф.

Другую угрозу для женщин трансгендеры представляют по вполне прозаичной причине — речь идёт о допуске их в женские пространства. Нынешняя система разделения туалетов, тюрем и раздевалок до сих пор составляет проблему для трансгендеров — лишь немногие страны адаптировали эти пространства для всех людей. В свою очередь, транс-эксклюзивные феминистки опасаются за свою безопасность после таких реформ. «Мужчины насилуют женщин в туалетах постоянно. Подобные законы позволят кому угодно зайти в женской пространство», — считает активистка Кэти Бреннан. Кстати, ровно по этой причине TERF больше всего не любят трансженщин-лесбиянок. По мнению Реймонд, именно они могут занять доминирующие позиции в женском движении или вступить в отношения с цисгендерными женщинами-лесбиянками, введя их в заблуждение.

← Кейтлин Дженнер

В прошлом Брюс Дженнер — звезда телешоу «Keeping up with Kardashians», национальная героиня США и олимпийская чемпионка по лёгкой атлетике. В 2015 году сделала каминг-аут как трансженщина, была названа «Женщиной года» по версии журнала Glamour и считается самой известной трансгендером в мире.

Некоторые транс-эксклюзивные феминистки считают, что мотивация трансгендеров вполне ясна и опасна. Например, гендерная исследовательница Шейла Джеффрис в своей книге «Gender Hurts: A Feminist Analysis of the Politics of Transgenderism» опирается на крайне спорную теорию, согласно которой трансмужчины просто хотят повысить свой статус в сексистской системе иерархий. Трансженщины, в свою очередь, изначально являются гетеросексуальными или бисексуальными мужчинами, которые испытывают возбуждение, представляя себя в женском теле и, соответственно, хотят обладать ими в полной мере.

Впрочем, если позиция Джеффрис давно не выдерживает критики, то вопрос о том, может ли трансгендер называть себя «женщиной», не пережив специфический опыт, обсуждается до сих пор. Речь идёт и о том, что человек, не обладавший вагиной от рождения, не может прочувствовать менструацию, беременность, клиторальные оргазмы, выкидыши, аборты, предменструальный синдром и многое другое. Эта вульгарная апелляция к биологии не сходится с представлением о том, что гендер — социальный конструкт, что существенно для феминистской картины мира. Однако есть и другой опыт, считает гендерная исследовательница Элинор Бёркетт: «Трансженщины никогда не страдали из-за того, что на деловых переговорах мужчины говорили не с ними, а с их грудью. Никогда не сталкивались с тем, что их коллегам-мужчинам платят в разы больше». То есть трансгендеры не могут заявлять о своей принадлежности к женщинам, так как не сталкивались с сексуальными домогательствами, сексизмом, слатшеймингом и всем пакетом проблем, включающим гендерную дискриминацию.

Феминистки второй волны активно боролись за исключение трансгендеров из женских пространств и по идеологическим, и, казалось бы, практическим причинам. На сегодня лишь 33 % трансгендеров перенесли хирургическое вмешательство, и их противницы банально ссылались на возможное насилие со стороны «биологических мужчин». Их не принимали в лесбийские организации и не пускали на феминистские мероприятия. Самой яркой иллюстрацией можно считать, пожалуй, музыкальный женский фестиваль, который проходит каждый август в Мичигане. С момента его основания, с 1976 года, туда принимают только «настоящих женщин». Это правило несколько раз пытались опротестовать, но основательница фестиваля Лиза Вогель стоит на своём уже многие годы. На одну из петиций в 2013 году она ответила вполне радикально: «Фестиваль, который проходит всего одну прекрасную неделю, создан для женщин, которые были рождены такими, которые считаются женщинами, которые росли как женщины, и которые считают себя женщинами. Я верю, что женщины, которые родились таковыми, проживают особенный опыт, и он основывает их уникальную гендерную идентичность».

← Лаверн Кокс

Звезда сериала «Оранжевый — хит сезона», 
в котором она в каком-то смысле сыграла саму себя — трансженщину. Кокс стала первым трансгендером, попавшим на обложку Time 
и номинированным на премию «Эмми».
Кокс активно защищает права трансгендеров, женщин и гомосексуалов в медиа, а также планирует снять собственный фильм про
транс-сообщество.

Трансфобию абсурдным образом поддерживают и мужчины. Например, лидер Deep Green Resistance Деррек Йенсен в 2012 году объявил свою экоорганизацию транс-эксклюзивной: «Почему быть трансженщиной нормально, в то время как объявить себя чернокожим — нет?» Соосновательница организации Лир Кейт объясняет это решение тем, что транс-сообщество якобы очень мизогинно. «Трансженщины не понимают, что обладают особой мужской силой. Они не признают, что так или иначе имеют отношение к насилию в отношении женщин. На мой взгляд, трансгендерность стала возможна из-за порнографии и разрушения границ о приемлемом».

Абсурдным образом трансфобия активисток даёт возможность консерваторам пользоваться «феминистской» риторикой, преследуя абсолютно патриархальные цели. Так, например, традиционалистская организация Ruth Institute строит свою аргументацию против трансгендеров на работах Шейлы Джеффрис. «Я не ожидала, что когда-нибудь соглашусь с радикальной феминисткой-лесбиянкой. Однако я тоже думаю, что Брюс Дженнер никогда не был маленькой девочкой. Не важно, какие у него фантазии. Я была такой девочкой. Ею же была и Джеффрис. Но Дженнер — нет», — рассказывает Дженнифер Робак Морзе.

Не женщины, а трансженщины 

В отличие от традиций 70–80-х годов, феминизм третьей волны стремится включить в свои ряды как можно больше исключённых групп, в том числе трансгендеров. Принцип интерсекционализма помогает движению расширить количество сторонников и успевать за общественными изменениями. Казалось бы, сейчас консенсус уже достигнут, однако трансфобные высказывания то и дело всплывают в публичном пространстве, а гендерные исследовательницы старой школы продолжают говорить о «настоящих женщинах».

Так, например, в 2015 году австралийская профессор Джермейн Грир во время выступления в университете Кардиффа заявила, что избавиться от пениса и надеть платье недостаточно, чтобы стать женщиной: «Если я попрошу доктора увеличить мне уши и нанести пятна на тело, смогу ли я стать чёртовым кокер-спаниелем?» Грир очень известна в мире гендерных исследований, а её книга «Женский евнух» считается классической работой о женской сексуальности. Но трансфобные высказывания сильно подпортили ей репутацию, а местные студенты подписали петицию с требованием запретить ей выступать в стенах университета. По той же причине отстранили от выступления в Кембридже феминистку и защитницу прав ЛГБТ Линду Беллос: местные активистки побоялись возможных трансфобных высказываний. «Мягкая политика в отношении трансгендеров может позволить мужчинам диктовать лесбиянкам, а особенно феминисткам-лесбиянкам, что говорить и как думать», — считает Беллос.

Время от времени права трансгендеров ставят под сомнения и современные феминистки. Так, например, известная нигерийская писательница и феминистка Чимаманда Нгози Адичи в интервью «Channel 4 news» сказала, что мужчины, которые долгое время пользовались своими привилегиями, а потом решили сменить гендер, не могут называться женщинами в полном смысле этого слова. «Трансженщины — это трансженщины», — считает Адичи. Позже в фейсбуке она объяснила свою позицию: называть трансженщин равными женщинам от рождения – «хорошая инициатива, но меня не устраивает такая стратегия. Разнообразие не должно означать строгого разделения на «мужчин и женщин».

← Офелия Пастрана

Мексиканская юристка, ютьюб-блогер 
и правозащитница, которая борется за права трансгендеров в своей стране. Помимо 
киберактивизма и активных выступлений 
от лица местного ЛГБТ-сообщества Пастрана открыла бесплатный хостел для трансгендеров, находящихся в тяжёлом положении.

Впрочем, и среди трансгендеров находятся люди, которые считают нынешний взгляд на вопросы гендерной идентификации достаточно спорным. Например, трансженщина Хелен Хайвотер считает, что представление о том, что мужчины по-настоящему становятся женщинами после коррекционных процедур, — ложь, которая лишь помогает психологически свыкнуться с расстройством гендерной идентичности. «Я прожила сорок лет как мужчина. Так почему я должна считать себя не меньшей женщиной, чем те, кто были рождены таковыми? Я взрослый мужчина, который страдал от расстройства гендерной идентичности и принял решение измениться». Хайвотер обсуждала этот вопрос с радикальными феминистками и нашла поддержку, но, разумеется, её позиция противоречит представлению о том, что сегодня гендер зависит не от гениталий, а от мироощущения.

В западном обществе считается, что трансфобия среди феминисток — пережиток, а транс-эксклюзивных представительниц движения сочувственно называют активистками старой закалки. Однако в онлайн-сообществах ненависть к трансгендерам продолжает существовать, и российское — не исключение. Новая волна трансфобии поднялась после того, как произошло нападение на 60-летнюю транс-эксклюзивную феминистку в Гайд-парке. Транс-активистки ударили её, пока женщина ожидала начала мероприятия под названием «Что такое гендер?». Она не получила серьёзных травм, но инцидент породил новые дискуссии о включении трансгендеров в феминистское сообщество.

Суициды и беременность

Апелляция противников трансгендеров к уникальному травматичному женскому опыту явно не учитывает сложности, с которыми сталкиваются люди с расстройством гендерной идентичности. Взять хотя бы статистику суицидов по США. Согласно этим данным, 41 % трансгендеров пытались покончить с собой, 53 % преступлений на почве гомофобии совершались в адрес трансженщин, а около половины американских трансгендеров сталкивались с сексуальным насилием или домогательствами. К тому же до сих пор существуют гомосексуалы, которые призывают исключить букву Т из движения за права сексуальных меньшинств. Они тоже считают, что трансгендеры способствуют укреплению стереотипов о мужской и женской идентичности, вместо того чтобы бороться против устаревших бинарных оппозиций. 

Гендерная подвижность до сих пор порождает много вопросов. Можем ли мы называть трансфобом гетеросексуального мужчину, который не хочет заниматься сексом с трансженщиной, не делавшей операцию по коррекции гениталий? Должны ли мы отказаться от гендерной строки в паспорте, оставить всё как есть или ввести новые определения? Этично ли использовать слово «женщина», говоря о беременности и абортах, если пациентка считает себя мужчиной? Ясно одно: мы, кажется, совсем не вправе определять, кто из нас может считаться «настоящей женщиной», а кто нет.

Фотографии: Caitlyn Jenner, Models, MAC, Ivy Park, Wikimedia Commons