ЖизньКак говорить
о трансгендерности, инвалидности, ориентации и не только

Полина Демидова из Московской ЛГБТ-инициативной группы «Стимул» отмечает, что в отношении мужчин гомосексуальной ориентации уместно использовать слова «гей», «гомосексуал», но не «гомосексуалист»: «Это указывает на диагноз „гомосексуализм“, который ВОЗ исключила из списка заболеваний ещё в 1993 году».

С женщинами гомосексуальной ориентации, по словам Полины Демидовой, ситуация сложнее: «В России слово „лесбиянка“ до сих пор имеет негативное значение. Внутри сообщества лесбиянки часто используют универсальное „гей“, но, на мой взгляд, это не вполне здоровая позиция, которая говорит скорее о внутреннем отрицании собственной идентичности. Я сама не так давно перестала испытывать дискомфорт при использовании слова „лесбиянка“ по отношению к себе, и это далось мне нелегко. Но тут должен сработать механизм реклейминга, когда уязвимой группой присваивается некое оскорбительное выражение, которое наделяют новым значением, и, таким образом, слово лишается своей негативной коннотации. Да, я лесбиянка. Это факт. Так же, как фактом является то, что трава зелёная, банка кока-колы — красная, а квадрат — это правильный четырёхугольник, фактом является и то, что гомосексуальные женщины — лесбиянки. Это не должно быть обидным или оскорбительным. Но это моя личная позиция».

В отношении людей бисексуальной ориентации можно использовать слова «бисексуал», «бисексуалка» или краткое «би». При этом, по словам Полины Демидовой, здесь тоже есть свои нюансы: «Так как женская гомосексуальность не так осуждается обществом, как мужская, бисексуальных мужчин чаще называют геями, но это в корне неправильно — это желание навесить ярлык и привести всё общество к бинарной системе, где есть мужчины и женщины, и они могут быть либо гетеросексуальной ориентации, либо гомосексуальной».

Есть и ещё одно небольшое правило: не стоит использовать сексуальную ориентацию как ярлык или как оскорбление — это только способствует стигматизации.

Мы редко задумываемся о том, что биологический пол — это спектр. Интерсексами, или интерсекс-людьми, называют людей, не вписывающихся в бинарную норму, чей биологический пол с рождения нельзя однозначно определить как мужской или женский. Как и в случае с трансгендерными людьми, к интерсексам стоит обращаться в том роде, который используют они сами.

«Не стоит говорить „интерсексуальность“ ведь слово „интерсекс“ имеет отношение только к биологическому полу, а не к сексуальности, — отмечает Ирина, интерсекс-активистка из организации «Интерсекс Россия». — Не стоит употреблять слова „гермафродит“, „нарушение формирования пола“, „третий пол“. Некоторые интерсекс-люди могут использовать слово „гермафродит“ в положительном ключе, говоря о себе, и это их право; остальным же лучше воздержаться от его употребления. Вместо слов „болезнь“, „диагноз“ стоит говорить „интерсекс-вариация“».

Подробнее о том, какие фразы и формулировки уместнее использовать в отношении интерсекс-людей, можно почитать, например, здесь.

Это одна из самых сложных тем, и, пожалуй, единственное правило здесь — стараться избегать любых упоминаний цвета кожи: чаще всего они не нужны и не добавляют ничего нового и важного к тому, что вы пытаетесь сказать. «В принципе очень тяжело представить себе контекст, в котором вам для описания какого-нибудь человека или группы людей нужно было бы апеллировать к цвету кожи (вряд ли вы делите своих друзей на группы по оттенкам их кожи, величине носа и так далее), — отмечает Илья Венявкин, директор образовательных программ проекта InLiberty. — Сама такая оптика может отсылать к колониальным практикам, которые исходили из того, что некоторые расы лучше и совершеннее, чем другие. А второе важное соображение: нормы политкорректности складываются в результате сложной общественной дискуссии, в рамках которой разные группы могут заявить о том, что их оскорбляют определенные формулировки. Мне кажется, что такого заявления вполне достаточно, чтобы вы отказались от этих формулировок или стали использовать их осторожнее и внимательнее».

Если в контексте всё-таки важно упомянуть это, то лучше обращать внимание на происхождение человека или конкретную страну: ООН, например, использует формулировки «лица африканского происхождения» и «лица азиатского происхождения».

В английском языке ещё с конца восьмидесятых используется «people-first language» — подход, подчёркивающий, что человек всегда больше чем его особенность, диагноз или состояние. Этот принцип постепенно приживается и в русском языке, хотя он не единственный возможный. «В официальных и научных публикациях обычно используется выражение „люди с аутизмом“ или „человек с РАС (расстройством аутистического спектра)“. Оно называется „вначале люди“ и подчёркивает, что человек не сводится к его диагнозу, — говорит Мария Божович, пресс-офицер фонда содействия решению проблем аутизма в России «Выход». — Однако есть взрослые люди с РАС, которые считают, что аутизм — неотъемлемая часть их личности. Они называют себя „аутистами“ или чаще „аутичными людьми“. Такой подход к называется „вначале идентичность“. Но есть и люди, которые обидятся, если назвать их „аутистами“. Так что лучше всегда обращать внимание на то, как тот или иной человек говорит о себе самом, и уважать его выбор».

Генеральный директор благотворительного фонда «Синдром любви» Ирина Меньшенина отмечает, что нельзя называть синдром Дауна болезнью, хотя этот термин до сих пор используется в медицинской среде: «Синдромом Дауна нельзя заболеть и излечиться от него. Синдром Дауна — это состояние человека». С этой позицией согласна Мария Божович: «Не надо говорить „больные аутизмом“ или „страдающие аутизмом“. Аутизм — это неврологическое состояние, с которым, как правило, живут всю жизнь, а человеческая жизнь — это не одно сплошное страдание. Так что не надо ставить клеймо на всей жизни другого человека. И, пожалуйста, никогда не называйте детей „аутятами“ — это оскорбительно и для ребёнка, и для его родителей».

Ирина Меньшенина приводит ещё несколько правил: «Не надо сокращать „синдром Дауна“ до слова „даун“, потому что в нашей стране оно, к сожалению, используется как ругательное. Это может обидеть. Не стоит употреблять недавно возникшую форму „даунёнок“ даже из лучших побуждений, лучше использовать уважительное „ребёнок / малыш / девочка / мальчик с синдромом Дауна“, то есть те же слова, что и для любых других ребят. И, конечно, недопустимо употреблять слово „даун“, чтобы подчеркнуть негативную оценку обычного человека. Это подчёркивает невежество говорящего и намеренное оскорбление людей с синдромом Дауна».

Все эти правила можно использовать в разговоре о любых других особенностях человека, например ДЦП.

Наталья Соколова, директор по PR и фандрайзингу Фонда поддержки слепоглухих «Со-единение» говорит, что при обсуждении темы инвалидности есть две допустимые формулировки — «люди (лица) с ограниченными возможностями здоровья» и «инвалиды». «Если есть сомнения по поводу использования слова „инвалид“ (оно применяется для краткости, чаще всего в разговорной речи), тогда лучше говорить „лица с ограниченными возможностями здоровья“. Эта формулировка отвечает всем морально-этическим нормам и не оскорбляет такого человека. Тем самым мы не говорим, что человек обречён, а говорим, что он личность, но имеет ограничения по здоровью», — считает она.

Региональная общественная организация людей с инвалидностью «Перспектива» придерживается более строгого мнения. В ее рекомендациях по тому, как стоит обращаться к людям с инвалидностью и говорить о них, предлагается фраза «человек с инвалидностью», а вот распространенный термин «инвалид», который используется в документах, в обычной жизни употреблять не советуют. В РООИ «Перспектива» также предлагают, сравнивая людей с инвалидностью с другими, использовать формулировку «человек без инвалидности» вместо «здоровый» или «нормальный».

«По данным ВОЗ, около 10 % населения России имеет те или иные проблемы со слухом. Это значит, что нарушения слуха бывают разные, варьируются от лёгких, в том числе временных, до сложных и постоянных, уже относящихся к категории глухоты. Поэтому и определения звучат разные, в зависимости от состояния слуха и социального контекста: лица с нарушениями слуха, глухие, слабослышащие, инвалиды по слуху… — говорит Тамара Шатула, ведущий специалист отдела печати и информации Всероссийского общества глухих. — Табуировано только одно — „глухонемые“. Это не соответствует действительности, поскольку даже в отсутствие устной речи глухой использует жестовый язык, а значит, может изъясняться».

В рекомендациях РООИ «Перспектива» предлагают использовать выражения «неслышащий», «слабослышащий человек», «человек с инвалидностью по слуху» или «человек, пользующийся жестовым языком» и не советуют употреблять выражения «глухой» или «человек с нарушениями слуха». Кроме того, в организации считают, что не стоит стесняться фраз типа «Увидимся» или «Ты слышал?», если вы обращаетесь к тем, кто не может видеть или слышать: «Люди с инвалидностью по слуху или по зрению пользуются теми же привычными словами, потому что они тоже слышат и видят, просто по-другому».

«По данным Всемирной организации здравоохранения, в мире зарегистрировано 39 миллионов слепых и 246 миллионов слабовидящих людей. В России порядка 35 тысяч детей с нарушением зрения, из них три тысячи тотально слепых. Конечно, их жизнь сложнее, чем у нормально видящих. Да, они нуждаются в нашей помощи. Но отнюдь не в унизительной жалости», — отмечает Людмила Шевцова, доверенный представитель благотворительного фонда «Иллюстрированные книжки для маленьких слепых детей». В организации отмечают, что в разных случаях используются разные формулировки: можно говорить, например, «незрячие» или «люди с плохим зрением».

В РООИ «Перспектива» помимо этого также предлагают использовать выражения «слабовидящий человек» или «человек с инвалидностью по зрению» и отказаться от фразы «человек с нарушением зрения». Кроме того, вместо «собака-поводырь» уместнее говорить «собака-проводник».

Карина Котова, сотрудница комитета «Гражданское содействие», считает, что корректное обсуждение темы миграции помогает более широкой дискуссии о проблеме и меняет отношение к людям: «Вспомним хотя бы безграмотное и уничижительное выражение „лицо кавказской национальности“, которое, как считается, сначала употреблялось в милицейских сводках, а потом было широко растиражировано в СМИ и оттуда попало в нашу повседневную речь, надолго в ней закрепившись». Выражение «лицо кавказской национальности» использовать неуместно просто потому, что не существует единой кавказской национальности — в этом регионе живёт множество народов.

Котова говорит, что слово «мигранты», которым называют всех, кто из-за неблагоприятных причин вынужден оставить своё место жительства, часто вызывает негативные ассоциации, потому что нередко употребляется со словом «нелегальные». «Можно даже сказать, что в нашем сознании слова „мигранты“ и „нелегальные“ стали синонимами. Это приводит к негативному и уничижительному отношению ко всем людям, вынужденным покинуть свою страну, — отмечает она. — Поэтому в Америке и в Европе, например, количество употреблений слова „нелегальный“ в последнее время снижается. Вместо него используется, в частности, термин „undocumented“ („без документов“). Любопытно, что в России этот процесс находится ещё в самом начале, поэтому часто можно столкнуться с тем, что словосочетание „undocumented migrant“ на русский язык переводится опять же как „нелегальный мигрант“».

Есть и несколько устоявшихся правил — вместо слова «гастарбайтер», которое считается оскорбительным, лучше использовать «трудовой мигрант». Кроме того, нужно внимательно относиться к происхождению человека — привычка называть всех мигрантов «таджиками», естественно, оскорбительна. И, конечно, не стоит использовать национальность человека как ругательство.