Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

ЖизньГоре от ума: Вредные советы из классики русской литературы

Горе от ума: Вредные советы из классики русской литературы — Жизнь на Wonderzine

Ошибок не исправить, семья — цель жизни, а любовь бывает только раз

александра савина

Классическую литературу мы привыкли воспринимать как что-то вечное и незыблемое, забывая о том, что каждый классический роман — это в первую очередь продукт своего времени, созданный в определённом контексте. Жизнь не стоит на месте, и, признавая авторитет классиков, всё же не стоит безоговорочно полагаться на их мировоззрение и на принципы, которым следуют созданные ими герои. Ведь не секрет, что, «начитавшись», мы порой излишне драматизируем события — или воспринимаем как эталон паттерны, несовместимые с современной жизнью.

Была бы честь, была бы честь

Классическая литература живуча и вызывает у нас отклик не в последнюю очередь потому, что говорит о вечных вопросах; в то же время не стоит воспринимать модели поведения героев как учебник жизни. К примеру, для персонажей прошлого одной из главных ценностей была честь — под ней подразумевался не только моральный стержень (то, как мы воспринимаем это понятие сегодня), но и определённый набор ритуалов — зачастую совершенно людоедских. Спасти честь, как правило, предлагалось кровью — или своей, или обидчика, вызвав его на дуэль. Сама традиция стреляться связана с культом силы и романтизацией насилия, а в современном изводе сводится к «выйдем, поговорим». Так и формируется идея о неком «мужском кодексе чести»: Онегин стреляется с Ленским, Печорин — с Грушницким, Пьер Безухов — с Долоховым и так далее. Дело довольно обычное для XIX века: на дуэлях погибли не только герои Пушкина или Лермонтова, но и они сами.

Женщинам приходилось не легче, в том числе в литературе: потеря чести тут становится настоящей трагедией. В первую очередь потому, что нравственная чистота рифмовалась с телесной: идеальная девушка, в соответствии с патриархальными установками, должна быть невинной — иначе она не сможет стать хорошей матерью и женой. Этим объясняется, например, ужас героя «Невского проспекта», который мечтает о семейной жизни со своей возлюбленной и сходит с ума, когда понимает, что она погрязла в «пучине разврата». Молодая героиня, потерявшая честь, часто не видит другого выхода, кроме как покончить с собой — так делают, например, главные героини «Бедной Лизы» и «Грозы». Но, принимая такую модель поведения за образец нравственной чистоты, мы непроизвольно программируем себя на травмы при столкновении с реальностью.

Женское предназначение —
быть матерью и женой

До полного равноправия между мужчинами и женщинами ещё далеко, а полтора века назад эта идея казалась и вовсе невозможной. Неудивительно, что это отразилось и в классической литературе: в ней мало свободных героинь, самостоятельно принимающих решения по поводу своей судьбы, а идеалом остаётся женщина, действующая в рамках традиционной роли. Практически единственным способом обеспечить себе существование в XIX веке для женщины оставалось замужество — поэтому многие героини, как пушкинская Татьяна Ларина, выходят замуж без любви, просто потому, что пришло время и появилась выгодная партия. Похожая судьба и у княгини Волконской из поэмы «Русские женщины» Николая Некрасова: она вышла замуж по настоянию отца, практически не знала своего мужа до брака и редко виделась с ним после — но всё равно оставила родных и маленького сына, чтобы отправиться за мужем в ссылку, как требовал долг.

Особенно часто установка, что главная задача женщины — рожать детей и заботиться о семье, прослеживается у Льва Толстого. В «Войне и мире» есть две противоположных героини: Соня-«пустоцвет» (как точно нужно трактовать это определение, неизвестно, но самая частая версия — то, что она не вышла замуж и не родила детей) и Наташа Ростова. Живая и сильная героиня в конце концов находит счастье именно в семейной жизни: в финале романа Толстой называет её «сильной, красивой и плодовитой самкой». Есть у Толстого и героиня, которая отказывается заботиться о семье и ребёнке из-за того, что полюбила другого, — Анна Каренина. Писатель подчёркивает, что она эгоистична, и из-за этого её настигает возмездие: её отвергает свет, она разрушает отношения с Вронским и в итоге кончает с собой, не в силах выдержать мучений.

К счастью, есть и героини, восстающие против такой роли, и писатели, осуждающие низведение роли женщины в обществе только до материнства. Например, Александр Островский, чья Лариса в «Бесприданнице» прямо говорит о том, что окружающие воспринимают её как вещь. 

Настоящая любовь может быть только одна

Эта идея популярна не только в классической литературе — на ней по-прежнему строится добрая половина ромкомов. Логично, что мысль о том, что может быть только одна «настоящая» любовь, появилась в эпоху, когда невозможно было завести отношения, не вступив в брак, а развод после венчания в церкви был абсолютно неприемлемым — вне зависимости от того, успели ли жених с невестой узнать друг друга до брака. При этом в русской классической литературе не так много примеров счастливой любви, как, например, Маша Миронова и Пётр Гринёв из «Капитанской дочки» или Родион Раскольников и Соня Мармеладова из «Преступления и наказания» — и чаще всего героям нужно преодолеть серьёзные испытания. Разводам же в литературе XIX века нет места в принципе: хотя многие герои несчастны в отношениях, часто единственным выходом для них, как и в обществе в целом, остаётся расставание без формального разрыва брака — как у Пьера Безухова и Элен Курагиной или Анны и Алексея Карениных.

В более современных произведениях идея единственной «настоящей» любви трансформируется: у героев, как, например, у Юрия Живаго из романа Пастернака, у Григория Мелехова из «Тихого Дона» или у булгаковской Маргариты, может быть несколько возлюбленных или супругов — но есть одна главная любовь, трагичная и всепобеждающая. Эта идея хорошо вписывается в роман о судьбе человека в переломную эпоху, но в наши дни может скорее сбить с толку. Да, мы имеем полное право на отношения с разными людьми (иногда даже одновременно), но нас по-прежнему гложет идея о встрече с «тем самым» — и часто мы не даём себе полностью погрузиться в отношения, потому что ждём кого-то нового, или не можем двигаться дальше после разрыва с «единственным».

Родители — непререкаемый авторитет 

В дворянских семьях существовала чёткая иерархия: отец — глава семьи, управляющий её делами и решающий самые главные вопросы, затем мать, занимающаяся хозяйством и бытовыми вопросами, и лишь в самом конце — дети, которые, хотя и продолжают род и дела родителей, до определённого возраста (а чаще до того момента, как создадут собственную семью) не имеют права голоса. Русские писатели в большинстве своём были выходцами из дворянства — и часто транслировали эту установку в своих произведениях. В классических романах старшие обладают непререкаемым авторитетом, и чаще всего именно они решают судьбу детей. Особенно часто это касается вопросов брака: возможность жениться по любви, а не по желанию родителей, которые выбирают для ребёнка наиболее выгодную партию, — настоящая удача. Как, например, у Алексея Берестова и Лизы Муромской из повести Пушкина «Барышня-крестьянка»: родители героев, сдружившись, решают поженить детей, и то, что герои ещё раньше влюбились друг в друга, — чистая случайность.

Есть в русской литературе и противостояния между старшим и младшим поколением — как, например, в «Отцах и детях» или «Горе от ума». Но здесь речь не о конфликте «отцов» и «детей» самом по себе, а о столкновении мировоззрений старшего и младшего поколения, где «дети» отказываются преклоняться перед старыми авторитетами. Родители, их жизненный опыт и мнение, безусловно, заслуживают уважения, но никто из нас не обязан жить в соответствии с чужими представлениями и идеалами. Возможность делать свободный выбор — это прекрасно.

После 30 лет жизни нет

Одна из важных характеристик, которая ускользает от нашего внимания, когда мы читаем классику в школе, — возраст героев. Наша жизнь изменилась, изменились и возрастные рамки — и если где-то спустя два столетия возраст героев кажется нам абсолютно нормальным (главной героине «Бедной Лизы», например, около 17 — самое время для первой любви), то где-то — шокирует: Дуне из повести «Станционный смотритель», которую увозит с собой молодой офицер и которая вскоре становится матерью троих его детей, около 14.

Ещё больше поражает возраст героев, которых писатели считают старыми: матери Татьяны Лариной, «милой старушке», должно быть меньше 40 лет (хотя её точный возраст в романе не указывается); графине Ростовой, смех которой Толстой называет «старушечьим», в начале романа всего 45. Границей зрелого возраста при этом писатели считают 30-летие — и показательнее всего здесь история Андрея Болконского, который сравнивает себя со старым сухим дубом, на котором появились молодые листья, и заключает: «Нет, жизнь не кончена в 31 год». И если для мужчины 30-летие подразумевает почтенный возраст и уважение в свете, то для женщины оно означает, что пора постепенно отходить от дел.

Современному читателю вряд ли нужно объяснять, что не стоит бояться 30-летия и предрассудков: судьбы большинства литературных героев нерелевантны для нас ещё и потому, что мы ориентируемся на совершенно иные жизненные этапы, — их границы изменились. И почаще вспоминать о том, что возраст — это условность, полезно каждому.

Фотографии: 1, 2, 3 — wikipedia

Рассказать друзьям
16 комментариевпожаловаться