ЖизньТроллинг, аутинг, лайкинг и другие проблемы эпохи соцсетей

Цифровые технологии проникли в нашу повседневность и значительно расширили как наши возможности, так и список потенциальных проблем. Одновременно с психотерапевтичными котиками и новыми формами коммуникации интернет подарил нам и новые формы вторжения людей в пространства друг друга. И хотя вторжения эти происходят онлайн, их эффекты вполне реальны и способны всерьез травмировать.

Текст: Елена Низеенко

Социологи и психологи сходятся во мнении, что главное нововведение эпохи, изменившее наше поведение, конечно, социальные сети — это гигантские и глобальные коммуникативные площадки. Они информируют, объединяют и солидаризируют людей по всему миру, стирают культурные барьеры, помогают найти единомышленников, получить поддержку, то есть делают доступным многое, о чём можно только мечтать. Но обратная сторона доступности — уязвимость. В социальном сетевом взаимодействии рождаются жутковатые на вид, уродливые или просто навязчивые формы поведения, психологического прессинга контроля и вторжения. Коммуникация в интернете может выглядеть неприятно и раздражающе, а может и нести угрозу состоянию психики.

Любая социальная сеть — не просто база данных. Это и совокупность разнообразных форм коммуникации, и источник чувств и эмоций, и способ отдохнуть, и вариант прокрастинации. Рефлексия пользователей над частотой и продолжительностью собственных интернет-сессий привела к феномену диджитал-детокса как одной из стратегий, призванной сознательно лишить себя интернет-среды на время. Однако отказаться от интернета полностью способен далеко не каждый. Так что важным становится определение психологически опасных зон и понимание того, как сохранять психологическую безопасность при новых правилах игры, где социальные сети — важный многофункциональный инструмент в жизни. Стоит разобраться, какие неприятные явления могут встретиться, как они проявляются и есть ли возможность дистанцироваться.

Троллинг

Эта социальная провокация — подцепить, подловить, заставить спорить с заведомо абсурдной позицией, пытаться защитить и оправдать здравый смысл — одна из самых знаменитых стратегий психологической атаки в интернете. На первый взгляд, она годится разве что для подростков. Но нет, увлеченность троллингом переживают и люди куда старше, давно преодолевшие школьный возраст. Его стратегии вариьируются от изящного до «толстого», в зависимости от задач и умений агрессора. Стоит вспомнить колонку про куннилингус, высмеивающую идеи радикального феминизма: провокация в тексте оказалась достаточно тонкой, чтобы быть принятой читателями за чистую монету. В итоге в неловком положении оказались все.

Троллинг пророс и расцвел на самых разных участках информационных пространств до такой степени, что в Петербурге завелась целая «Фабрика троллей», работавшая в информационной войне. Благодатные, «кормовые» для троллей темы — наиболее резонансные, по поводу которых в обществе нет консенсуса: политика, религия, идентичность. Но, по сути, объектом для троллинга может стать любая ремарка или высказанное мнение. Важной стратегией троллинга является и анонимное стравливание участников одной среды: особое удовольствие провокаторы, как и в офлайн-деятельности, находят в том, чтобы посеять раздор, нарушить баланс сил, выявить уязвимость определенного сообщества. Явление это отнюдь не новое: о феномене виртуального троллинга писали научные работы еще в 90-х.

Фраза «не кормите тролля» уже стала частью современной риторики защитной позиции. Низкая степень ответственности за выходки, условие которой — анонимность, хоть и дает троллю некоторую свободу, но власть его не столь велика, если сохранять самообладание и обнаруживать в репликах провокационное дно. Тут есть и вторичный эффект: будучи распространяемым и ожидаемым повсюду, троллинг настолько повседневная форма психологической атаки, что уровень восприимчивости к ней снижается в обратной прогрессии.

Кибертравля

Сам феномен травли, или буллинга, возник задолго до эпохи соцсетей. Его определяют как физический или психический террор со стороны группы, преследование ею одного из участников. Если в мягких случаях буллинг понижает эмоциональный фон жертвы и ее самооценку, то в жестких способен довести до суицидальных действий. При этом травля не всегда представляет собой прямую атаку. Стратегии группы в нападении могут быть разными: от сплетен и оскорблений за спиной до бойкота. Задача — привести жертву к потере уверенности в себе, деморализовать, получить чувство собственного превосходства, отделиться от жертвы, выставив ее неполноценной.

Для насмешки и унижения может быть выбрана практически любая, с точки зрения агрессора, унизительная, не нейтральная особенность жертвы: возраст, рост, внешний вид, национальность, место жительства. Точкой приложения для буллинга может быть что угодно, а может быть и ровное место. Бывает, что атакующие создают поддельные профили жертвы, «позорящие ее», жертве присылают фотографии оскорбительного содержания и так далее: от всего этого нападающие получают эмоциональное удовлетворение. Особо «везет» тем, кто действительно попал в ситуацию, которую принято считать «позорной»: не так давно на TED с эмоционально мощной речью выступила Моника Левински, рассказав о том, как ее связь с президентом совпала с зарождением онлайн-буллинга и каким психологическим ударом это стало.

Буллинг не обязательно направлен против известных агрессору людей: жертвой может стать даже случайный встречный. Какое-то время назад в московском и петербургском метрополитенах была популярна практика фотографирования пассажиров, выглядящих, на субъективный вкус фотографирующих, несуразно или безвкусно. Фотографии жертв выкладывали в соответствующие сообщества, где они обсуждались и высмеивались. Такая форма буллинга может быть и вовсе не замечена жертвой, но тем не менее закрепляет культуру травли и делает ее более социально приемлемой.

Основные исследования буллинга направлены на анализ ситуации в подростковой среде. Считается, что именно подростки (достаточно вспомнить фильм «Чучело») — наиболее уязвимая аудитория. Большая эмоциональная чувствительность и меньшая критичность повышают риски встать в позицию того, кто травит, и не найти выхода из позиции жертвы. Но, по сути, травля не обязательно оказывается проблемой только несовершеннолетних. И подростков, и взрослых стоит учить тому, что в интернете есть несколько возможностей для спасения: во-первых, постараться дистанцироваться от болезненного треда, если есть возможность (удалить переписку, выйти из сообщества). Во-вторых, в случае кибербуллинга полезно делать скриншоты, сохранять переписку, предавать агрессию огласке, жаловаться в техническую поддержку соцсети. И всегда важно сохранять долю критичности по отношению к происходящему, произносимому атакующими, хотя порой это очень сложно.

Аутинг

В отличие от осознанного и добровольного каминг-аута, аутинг представляет собой разглашение информации о сексуальной ориентации и гендерной идентичности другого человека без его на то согласия. У ЛГБТКИ в России много проблем, что в законодательной сфере, что на уровне общего культурного восприятия. На этом фоне многое из того, что касается открытости статуса нетрадиционной сексуальной ориентации или гендерной идентичности, становится политически окрашенной информацией, способной работать против человека. И особенно в случае, когда эта информация становится достоянием общественности в результате аутинга. Специфика нашей страны такова, что аутинг может оказаться нешуточной проблемой, так как тема нетрадиционной ориентации или сексуальной идентичности, с одной стороны, не понята и не принята всеми, с другой — влечет за собой ощутимые эффекты.

Дискуссии на этот счет в России пока редки, так как эта проблема не считается первостепенной и отношение общества к самому явлению пока не сформировалось: стоит вспомнить недавний прецедент с аутингом, совершенным Ксенией Собчак. В других обществах, с более долгой историей ЛГБТ-движения, вопрос, по сути, стоит так: можно ли рассматривать аутинг как практику, позволяющую, пусть и насильно, вывести «из чулана» власть имущих лицемеров — скрытых гомосексуалов, принимающих гомофобные законы, или же эта стратегия категорически неприемлема в любом случае?

При разнообразных позициях отношения к аутингу в теории важно понимать, что на практике его объект может серьезно пострадать как минимум психологически. Атака на «иного» в медийном пространстве может оказаться крайне болезненной, с учетом возможных высказываний людей, лишенных эмпатии и деликатности. В итоге в обществе, где популярны гомофобные взгляды, он вполне способен стать карательной процедурой. Широкий резонанс получила история с учительницей из Петербурга, которую уволили из школы с обвинением в нетрадиционной ориентации. Тимур Исаев, по своей инициативе решивший бороться с людьми, на его взгляд, недостойными преподавать, собрал «досье» из найденного в сети материала и добился увольнения «виновной». 

Стоит понимать, что аутинг — проблема не до конца перестроившегося общества, и защитить от него можно, лишь уничтожив сам гомофобный фундамент, позволяющий существовать этой практике. А до того светлого момента стигматизация вынуждает часть людей нашего общества держать ориентацию/идентичность в тайне, особое внимание уделяя сокрытию личных данных, которые могут навредить. Ведь любая информация, попадающая в интернет, может быть использована против нас.

Сталкинг

Один из самых угрожающих видов прессинга в интернете — нацеленное преследование, слежение за жертвой. В противоположность буллингу он характеризуется активным забрасыванием жертвы сообщениями псевдопозитивного или комплиментарного содержания. Эпоха интернета дала возможность сделать сталкинг быстрым и несложным инструментом психологической угрозы. Этой напасти может быть подвергнут любой — вне зависимости от степени известности в медийном пространстве. В некоторых исследованиях отмечается, что женщины в большей степени подвержены киберсталкингу. В ряде стран Европы сталкинг приравнивается к правонарушению и за него вводится наказание. 

Тут есть важный момент: граница между реальностью и виртуальностью при сталкинге бывает разной степени проницаемости. Опасность и чувство угрозы может быть тем выше, чем больше информации известно сталкеру. Но даже и без возможности добраться до жертвы сталкинг — это испытание для психики и нервов. Практически все социальные сети оборудованы необходимыми настройками для того, чтобы обеспечить возможность защиты от избранных пользователей. Во-первых, в качестве превентивной меры можно сменить настройки видимости информации как для посторонних, так и для тех, кто числится в подписках. Во-вторых, если уже понятно, что сталкер до вас добрался и ведет свою атаку, можно защищаться прицельно: добавить в черный список, ограничить для него возможность комментирования, пожаловаться в службу поддержки социальной сети.

Мотивы сталкинга могут разниться, и оценить угрозу не всегда может получиться верно, поэтому в любом случае полезнее перестраховываться, и в интернете в том числе. Преследование сталкером неприятно, непонятно и пугающе. Эти эффекты вызваны его посягательством на личное пространство и ощущением собственной незащищенности. Стратегии борьбы со сталкингом выходят за пределы сети. В разных странах они осуществляются с разной степенью успешности. К примеру, в Голландии был создан союз Stichting Anti Stalking, в котором объединяются жертвы террора, а в Германии существует портал Stop-stalking, оказывающий помощь всем пострадавшим от сталкинга. 

Нарциссизм и
эксгибиционизм

Самолюбованию и склонности выставлять напоказ позитивные (в одобренном обществом смысле) аспекты своей жизни в той или иной степени подвержен каждый. По сути, «селфи» не просто так стало словом позапрошлого года по версии Оксфордского словаря — это новый культурный код нашего времени. Возможность самостоятельно сделать автопортрет и тут же выложить его в сеть стала характерным и узнаваемым способом активности в соцсетях. В чём только не обвиняют селфи: и в демонстрации неуверенности в себе, и в попытке заработать больше социального капитала, и в однобоком восприятии своей внешности и личности. Даже в создании физически опасной ситуации в процессе фотографирования — утрату контроля за окружающей обстановкой, особенно в случае «селфи на фоне события», наглядно демонстрирует драматичная история с посетительницей бейсбольного матча, получившей мячом в затылок.

Основной проблемой, которую отмечают психологи, в селфи-практиках становятся нарциссизм и эксгибиционизм, сопровождающие и характеризующие этот жанр. Современную трактовку нарциссизма можно найти у Бодрийяра, Липовецки, Баумана, и она вполне применима к проблеме: онлайн в целом и селфи-культура в частности дают новое дыхание привычным психологическим стратегиям самолюбования и публичной демонстрации себя. Постулировать, проявлять, стимулировать свою нарциссичность или эксгибиционистичность в социальных сетях куда проще, быстрее и требует меньше усилий. Так что два этих феномена весьма вольготно расположились в сетевом пространстве. Соцсети становятся возможностью показать, доказать и обозначить себя, свое существование. По сути, это полезно. Но где проходят границы допустимости, каждый определяет для себя самостоятельно — важно дистанцироваться и понять, нет ли ощущения «вредоносности» от количества выкладываемых фото.

Лайкинг

На фоне других психологических проблем, порождаемых интернетом, лайкинг — одна из самых, казалось бы, незначительных. Но всё не так безоблачно. Стоит начать с того, что сам момент лайка и звука, ему сопутствующего, ученые выявили как источник гедонистического удовольствия для того, кто получает этот самый лайк. Теория получается весьма бихевиористичная, с самой простой схемой «стимул — реакция».

Один из самых минималистичных инструментов социального контакта в сети, лайки и всевозможные их аналоги обладают поистине магической силой и повсеместностью. Вкладывается в простое действие лайка иногда многое, а иногда — ничего. В лайках принято искать скрытые подтексты (отсюда популярный мем «Она лайкнула мою аву, наверное, у нас всё серьезно»). Лайкинг может представлять собой простой способ согласиться, сделать комплимент, продемонстрировать заинтересованность. У лайкинга есть своя (не универсальная и гибкая) этикетная разметка. Например, прийти и хаотично залайкать всё подряд на странице у кого-либо является признаком дурного тона, как и ставить лайк под негативной информацией.

Психологический дискомфорт может вызывать недостаточное количество лайков: как бы смехотворно это ни прозвучало для кого-то, но написать пост / выложить фотографию / озвучить свою позицию по какому-либо поводу и не получить какого-то количества одобрения в каких-то случаях в наше время может оказаться вполне болезненным. Предложенная нам онлайн-культурой погоня за лайками, стремление во что бы то ни стало получить свою порцию одобрения диагностируется исследователями как не самая полезная с психологической точки зрения зависимость и требует осознанного к ней отношения.

Границы и рамки социальных взаимодействий при общении онлайн устроены довольно непросто. Вырабатывать по ходу дела стратегии взаимодействия с новой проблематикой — задача каждого. Это приходится делать прямо здесь и сейчас. Все формы интернет-угроз объединяет способность дестабилизировать и расшатать психическое самочувствие пользователей, так что опознать и защититься — это важный момент профилактики неприятностей. Ведь столкнуться с одним из видов психологического прессинга успел уже каждый, кто участвует в онлайн-общении.

Но есть и хорошая новость. Социальные сети гораздо лучше офлайн-повседневности поддаются организации и подстраиваются под нужды пользователя. Это обязательно стоит использовать во благо. Изолировать себя от травматических переживаний в сети — это значит заняться самозащитой и сохранением своего приватного пространства от посягательств там, где это кажется необходимым.

фотографии: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11 via Shutterstock