МнениеМода — вопрос политический
(или наоборот)
Почему дизайнеры заявляют о своей гражданской позиции
Текст: Анастасия Полетаева,
фичер-редактор The Blueprint
САМЫЕ ОБСУЖДАЕМЫЕ НОВОСТИ ПРО ОДЕЖДУ в этом году не были строго говоря про моду. Марки и говорящие имена в них фигурировали, но инфоповодом были не новый крой и не смена креативного директора. Вспомните: дебаты вокруг буркини после выступления египетских спортсменок на Олимпиаде в Рио. Бюстгальтер Сьюзан Сарандон, в котором она произнесла речь памяти Дэвида Боуи на церемонии вручения премии Гильдии киноактеров. Затем выборы в США. Жакет Giorgio Armani за двенадцать тысяч евро, в котором Хиллари Клинтон появилась на одном из выступлений. Блузка Gucci с декором «Pussy bow», в которой Мелания Трамп пришла на дебаты сразу после скандала с высказываниями Дональда Трампа: накануне всплыло архивное видео, в котором будущий президент США рассказывает о том, как он хватает понравившихся женщин за интимные места (многозначность слова «pussy» сыграла с блузкой злую шутку).
Ральф Лорен и Анна Винтур в открытую поддерживают Клинтон во время президентской гонки. Том Форд, Марк Джейкобс и другие дизайнеры отказываются поддерживать Меланию Трамп, но потом Томми Хилфигер и Ральф Лорен берут свои слова назад. Джиджи Хадид показывает пародию на, опять же, Меланию и приносит затем публичные извинения. А самым обсуждаемым образом из первой коллекции Марии Грации Кьюри для Dior стал комплект из длинной юбки и белой тишотки с надписью «We Should All Be Feminists», которую дизайнер придумала под впечатлением от выступлений активистки и певицы Чимаманды Нгози Адичи.
В 2016 году платья и свитеры были интересны не как «просто одежда», а как инструмент для высказывания
Конечно, одежда не впервые становится заявлением. Вещи — самый простой способ дать сигнал миру, поэтому одежда всегда была одним из каналов коммуникации. Во времена волнений и зарождения новых ярких субкультур люди использовали собственные шкафы для высокой цели особенно часто. В девяностых Вивьен Вествуд пачками продавала футболки с надписью «Destroy» поверх фашистской свастики. В семидесятых-восьмидесятых появился феномен power dressing — женщины переоделись в строгие костюмы, своим кроем напоминавшие мужские. Их стиль символизировал равенство в профессиональной сфере независимо от пола. А до этого, в шестидесятые, студенты в США рисовали на джинсовках «след великой американской курицы» — значок «Peace». Во времена Вьетнамской войны молодёжи было против чего протестовать, и она делала это всеми возможными способами.
Другое дело, что именно сейчас общественно-политическая смысловая нагрузка стала магистральной тенденцией. Сегодня с громкими заявлениями выступают все — и работники фэшн-индустрии в том числе. В прессе, в личных инстаграм-аккаунтах и в твиттере дизайнеров, на самой одежде появляются сообщения, которые нельзя прочитать двояко, — это гражданская позиция, которую не положено скрывать.
Одним из самых показательных примеров стал осенне-зимний показ Opening Ceremony. Кэрол Лим и Умберто Леон превратили подиум в площадку для дебатов, где актёры, модели и общественные деятели говорили о феминизме, борьбе с расизмом и мировых политических процессах. Сама одежда была при этом, ну, без откровений. И без подтекста — на вещи не нашили слоганы, не раскрасили их в ЛГБТ-флаги и не украсили портретами мировых лидеров. Показ был сделан гораздо тоньше: так Лим и Леон дали понять, что одежда второстепенна. В этом году она отступила на второй план даже во время Недели моды.
В 2016 году платья и свитеры были интересны не как «просто одежда», а как инструмент для высказывания. Это проявлялось повсеместно — от серии клипов Бейонсе «Lemonade», которые, при всей своей модности, были про #blacklivesmatter, до предвыборной кампании Хиллари Клинтон, которая грамотно сыграла на восьмидесятническом power dressing и даже возродила движение женщин в брючных костюмах. Политика, мода и поп-культура оказались в этом году частями одного целого и разделили между собой аудиторию.
Когда Карл Лагерфельд привёз показ Chanel на Кубу, одни и те же издания писали о мероприятии с двух диаметрально противоположных позиций. С одной стороны, они говорили о том, какой это важный шаг, потому что на Кубе впервые прошёл показ такого уровня. С другой — некоторые называли решение Лагерфельда скандальным, потому что очень дорогие вещи демонстрировали в очень бедной стране (те же претензии позже предъявят бразильскому показу Louis Vuitton). Ни одно большое модное событие года не обошлось без пристального рассмотрения с самых разных сторон, так что одежда как предмет дизайна оказывалась далеко не на первом месте.
В общем-то, это не слишком неожиданно. Мода не формирует реальность, но отражает её, а по итогам прошедших 365 дней изменилось многое. Поп-культурное поле этого года во многом состояло из важных, странных и страшных в мировом масштабе событий: Великобритания вышла из ЕС, в США прошли напряжённые выборы, не говоря уже о сводке новостей из Сирии и терактах — и это только верхушка айсберга.
Когда в мире происходит столько всего,
ты в первую очередь человек, а потом уже дизайнер, сварщик, президент и кто угодно ещё
В этом информационном торнадо не приходится быть избирательным и отделять политическое от эстетического. Поэтому на Vogue.com (и на многих других сайтах о моде) появился раздел «Политика». Поэтому Сьюзан Сарандон в лифчике на важной премии — это не просто актриса, показывающая свой вкус, а прежде всего феминистка, выступающая против бодишейминга, эйджизма и проблем патриархального мира. Поэтому Анна Винтур, какие бы финансовые отношения ни связывали её с Хиллари Клинтон, оказалась во время президентской гонки не главным редактором американского Vogue, а человеком с большим медийным весом, который защищает идеи равноправия и толерантности. Поэтому некоторые дизайнеры отказывались быть причастными к публичным заявлениям Трампа — пусть потом они и отреклись от своих слов, их первая человеческая реакция вряд ли имела отношение к моде.
«Я знаю людей, которые недавно подверглись насилию и притеснению. Это ужасно. Знаете, когда произошёл Брекзит, я впервые за двадцать лет почувствовал, что, может быть, мне не рады в стране, которую я привык считать своим домом», — рассказал Ашиш Гупта после весенне-летнего показа Ashish. Он вышел на поклон в футболке с надписью «Иммигрант», а для моделей придумал боди-арт, напоминающий об индийских божествах. Когда в мире происходит такое, ты в первую очередь человек, а потом уже дизайнер, сварщик, президент и кто угодно ещё.
Сейчас, в декабре, абсолютно неясно, что нас ждёт в ближайший год. Огромное количество брендов по-прежнему сторонятся политики, занимаясь только модой. Но в 2016 году мы окончательно убедились, что наша реальность стала тождественна информационному полю. Чем больше площадок для заявлений, тем больше людей будет высказываться — и дизайнеры в том числе. Войны, выборы, олимпиады, недели моды, смерти великих людей и рождение детей знаменитостей — эти события, такие разные, соседствуют в этом информационном потоке. И определить, где в этой реальности заканчивается просто платье и начинается манифест, будет не так-то просто.
Фотографии: Christian Dior
