ИнтервьюНелли Бен Хаюн
об арт-проектах с NASA
и научных опытах на кухне

В рамках V международного фестиваля актуального научного кино 360 ° в Москве выступила дизайнер экстремальных опытов Нелли Бен Хаюн. Она работает на стыке искусства, науки и технологий: Нелли сотрудничает с NASA, ЦЕРН и Массачусетским технологическим институтом и при помощи ученых организовывает оркестры астронавтов, создает модели домашнего вулкана и придумывает, как увидеть темную энергию у себя на кухне. Последний проект француженки — фильм «Игра в катастрофы», который исследует, как повели бы себя настоящие ученые в случае космической угрозы (ответ — растерялись). Мы поговорили с Нелли о том, как сделать науку доступной для обывателей, почему хороший проект невозможен без конфликта и каково это — работать с NASA.

Интервью: Анна Савина

ВЫ НАЧИНАЛИ С ИЗГОТОВЛЕНИЯ КИМОНО. КАК ТАК ВЫШЛО, ЧТО ОТ ПРИКЛАДНОГО ИСКУССТВА ВЫ ПЕРЕШЛИ К СОТРУДНИЧЕСТВУ С NASA И ИЗГОТОВЛЕНИЮ ПРОТОТИПОВ ВУЛКАНОВ В ДОМАШНИХ УСЛОВИЯХ?

В юности я вообще хотела стать врачом общей практики, но потом бросила учебу и занялась живописью. В то же время заинтересовалась гиперреализмом и написала диссертацию о связи живописи и фотографии и том, почему мы до сих пор создаем картины. Мне всегда были интересны палитры цветов, текстуры, но больше всего — истории, потому что сложно вместить на одно полотно целый сюжет. Когда выяснилось, что особого таланта к живописи у меня нет, я переключилась на прикладное искусство и попыталась рассказывать истории с помощью текстиля. Бакалавриат по текстильному дизайну помог развить мою страсть к текстурам и сторителлингу.

После института я поехала в Японию, чтобы учиться созданию кимоно у ремесленников. Было непросто, но эта поездка научила меня справляться с трудностями и находить свое место даже в очень закрытых сообществах. Прежде чем получить доступ в одну из мастерских, я успела обратиться к 150 ремесленникам. Кимоно делаются из 40-метровых отрезов шелка, иногда в них вплетаются золотые нити, и поэтому делать их действительно дорого. Это национальное знание, которое японцы защищают, — немногие хотели, чтобы француженка знала все секреты мастерства.

УДАЛОСЬ ИХ ПЕРЕУБЕДИТЬ?

Я потратила много времени на разговоры и получила кучу отказов, но потом встретила трех братьев из семьи Такаку. Они относились ко мне как к внучке, на протяжении шести месяцев я училась у них в Токио. Первое время Такаку заставляли меня чистить дымоход и выполнять другую грязную работу. Они делали это, чтобы проверить, действительно ли я хочу выучиться, а я должна была доказать, что могу работать нон-стоп. Эти полгода были по-настоящему сюрреалистичными — в какой-то момент японское телевидение даже начало снимать о нас программу. В результате мне сказали, что я могу остаться и стать подмастерьем братьев.  

И тут пришлось выбрать: остаться в Японии и заниматься кимоно всю свою жизнь или вернуться и научиться рассказывать истории с помощью дизайна. Я выбрала второй вариант и поступила в Королевский колледж искусств на курс Design Interactions. Там мы изучали «критический дизайн» — это направление помогает рассказывать истории через дизайн и заставляет искать проблемы, а не решать их. В то время это была очень молодая программа — ей было около пяти лет, и там я окончила свое обучение. Правда, сейчас я еще защищаю кандидатскую диссертацию по социально-экономической географии.

The Other Volcano

The Other Volcano — проект, который хорошо иллюстрирует метод Нелли Бен Хаюн. Она часто пытается сделать сложный процесс, описываемый и изучаемый учеными, доступным для обывателей. В 2010 году студия Бен Хаюн создала несколько моделей вулканов (которые действительно извергались), и их на несколько недель установили в квартирах добровольцев. Дизайнер «одомашнила» и адаптировала к повседневной жизни природный процесс, который сложно понять, не находясь с ним поблизости.

ПОЧЕМУ ИМЕННО НАУКА СТАЛА ГЛАВНЫМ ОБЪЕКТОМ ВАШИХ ИССЛЕДОВАНИЙ?

Большинство людей не имеют доступа к науке. Если ты хочешь стать астронавтом, твои шансы воплотить эту мечту минимальны. Мне кажется, это несправедливо, и, начиная проект, я всегда думаю о том, как можно воплотить в реальной жизни сложные научные концепции. Я хотела бы создать темную энергию у себя в кухонной раковине, почему я не могу это сделать? И я начинаю работать над этим опытом вместе с учеными, чтобы это стало возможным. 

Я открыла свою собственную студию сразу после окончания университета, когда мне было 23 года. Решила, что буду совмещать критический дизайн и театральную методологию. Результат моей работы необязательно продукт — это может быть дискуссия или вообще что угодно. Главное, что мы даем зрителям испытать новый опыт, бросаем вызов сложившейся социальной системе и подрываем существующие авторитеты. Первым нашим масштабным проектом был International Space Orchestra — первый в мире оркестр астронавтов. Так моя студия начала работать в этой нише, и в результате после семи лет очень тяжелой работы мы начали работать с NASA. Сейчас я еще работаю дизайнером в SETI Institute, который занимается поиском жизни на других планетах. Я работаю с такими людьми, как известный астрофизик Фрэнк Дрейк, и еще с поп-звездами — Беком, Деймоном Албарном, Sigur Rós — и каждый раз я придумываю новые способы вовлечь их в разные проекты.

КАК СДЕЛАТЬ ПРОЕКТ, КОТОРЫЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЗАПОМНИТСЯ?

Моим ментором в Королевском колледже искусств был профессора Энтони Данна. Он придумал критический дизайн и научил меня, что дизайн может быть больше чем просто продуктом. Я черпаю много вдохновения в мире социальных наук, так что на меня также повлиял социолог Жан Бодрийяр, который изобрел термин «гиперрреальность» (феномен симуляции действительности, а также неспособности сознания отличить реальность от фантазии. — Прим. ред.). Когда нужно придумать проект, который заинтересует публику, ты хочешь заставить людей что-то почувствовать. Это очень сложно сделать, потому что окружающая реальность постоянно забрасывает нас разными яркими образами. Чтобы создать что-то запоминающееся, мы работаем с людьми с разными навыками и происхождением — наша студия сотрудничает с профессионалами из США, Исландии, Антарктики, Южной Африки. Среди нас есть исследователи в области социальных наук, ученые, инженеры и философы.

↑ Нелли Бен Хаюн не шутила, когда говорила о создании темной энергии в кухонной раковине. Она действительно провела такой эксперимент.

Фильм «Игра в катастрофы»

Последний проект Нелли Бен Хаюн — фильм «Игра в катастрофы», который соединяет в себе традиции документального кино и элементы американского фильма-катастрофы. Дизайнер попросила ученых NASA представить, что они должны спасти мир от космической угрозы — падения огромного метеорита, и запечатлела их размышления на пленку. В итоге своего путешествия от одного эксперта к другому Бен Хаюн с игрушечным динозавром под мышкой выясняет, что ученые совершенно не готовы к встрече с угрозой и человечество легко может повторить судьбу динозавров.

ВАС НАЗЫВАЮТ ДИЗАЙНЕРОМ-ПРОВОКАТОРОМ, ВЫ НЕ БОИТЕСЬ РАЗДРАЖАТЬ УЧЕНЫХ И ЗАДАВАТЬ НЕУМЕСТНЫЕ ВОПРОСЫ ЭКСПЕРТАМ. ЗАЧЕМ ВЫ ЭТО ДЕЛАЕТЕ?

Когда я работаю с учеными, я стараюсь быть очень невежливой. Я верю, что инновации могут появиться только через конфликт. Меня вдохновляет театр жестокости — этот метод изобрел французский драматург Антонен Арто. Он всегда шел на открытый конфликт с публикой и так получал ответ от нее. Мы так же относимся к любой коллаборации: я всегда работаю с увлеченными своей работой людьми, потому что только так можно начать действительно интересные дискуссии. Когда я вижу ученого, который любит свою сферу, я ставлю под сомнение его методы, заставляю его объяснять, чем он действительно занимается и почему. Я раздражаю ученых, но, если мы вступаем в конфликт, это значит, что мы делаем что-то стоящее и интересное. Если все соглашаются, то мы делаем какую-то фигню. Чем сложнее и небезопаснее подготовка проекта, тем он мне больше нравится. То же самое с моими партнерами — они все лидеры в своих сферах и мы всегда не соглашаемся друг с другом.

ВАШ ФИЛЬМ «ИГРА В КАТАСТРОФЫ» РАССКАЗЫВАЕТ О РАБОТЕ АСТРОФИЗИКОВ И ИССЛЕДОВАНИИ КОСМОСА. ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ О ТОМ, КАК ИХ ИЗОБРАЖАЮТ В БЛОКБАСТЕРАХ ВРОДЕ «ИНТЕРСТЕЛЛАРА»?

Когда я делала «Игру в катастрофы», мне было интересно, что происходит с учеными в экстремальных ситуациях. Когда ученые должны принимать очень важные решения, имеющие влияние на будущее человечества, на кого они ориентируются: на голливудских звезд, как актеры «Интерстеллара», или на таких ученых, как, например, Мария Кюри?

«Интерстеллар» — неплохой фильм, но проблема в том, что в нем нет независимого взгляда на мир ученых, там все продиктовано PR-отделом NASA. Я же пытаюсь честно исследовать культуру этого агентства и понять, что за люди там работают. NASA — государственное агентство, у которого ограниченные средства. Ему постоянно приходится выбирать: работать для фильма, который посмотрят миллионы людей, но в котором нет ученых, а только актеры — или для фильма, который покажет настоящих людей, исследующих космос. Обычно выбирают первый вариант, хотя другой путь более ограниченный, но одновременно и более влиятельный, потому что действительно помогает людям разобраться в мире науки.

С любым госагентством сложно работать. Я получаю большинство денег на свои проекты от государства, и это тоже всегда непросто. Оркестр астронавтов, фильм «Игра в катастрофы» и новый проект, которым я сейчас занимаюсь, самые сложные в моей карьере, но они и самые красивые, потому что, когда дизайнерам и ученым удается понять друг друга, всё начинает работать. Ты должен уважать и понимать методы работы NASA — зная их, можно находить способы обойти правила.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОСМИЧЕСКИЙ ОРКЕСТР

Один из самых масштабных проектов Бен Хаюн — первый Международный космический оркестр, в котором играют сотрудники Исследовательского центра Эймса NASA и SETI Institute. Дизайнер не только организовала сотрудничество между этими институциями, но и уговорила Деймона Албарна, Бека и Sigur Rós поработать над музыкой для этого проекта. Впоследствии записи оркестра были отправлены в космос, успешно добрались до МКС и вернулись обратно на Землю. 

ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ — ОСОБЕННО ПОСЛЕ СКАНДАЛА С МЭТТОМ ТЕЙЛОРОМ — МНОГО ГОВОРЯТ О ГЕНДЕРНОМ ДИСБАЛАНСЕ В СФЕРЕ ИССЛЕДОВАНИЯ КОСМОСА. Насколько остро стоит проблема, судя по вашему опыту?

В космических агентствах работают почти одни мужчины, и там всем по 80 лет. Я член Международной федерации астронавтики, и в федерации состоят и другие женщины. Они делают действительно интересную работу, но нас — меньшинство. На всех конференциях мужчины говорят, что женщин не вдохновляет наука, но это вопрос не вдохновения — женщинам просто не дают занимать важные посты в космических агентствах. Только в одной стране — в Германии — женщина возглавляет космическое агентство. Это самый шокирующий факт для меня.

Каждый год проходит Международный астронавтический конгресс, где собираются сотрудники космических агентств со всего мира. В начале октября я была на этом конгрессе в Израиле, и за четыре дня посетила множество панельных дискуссий, в которых участвовали только мужчины. И конференция называлась «The Future of Mankind», а не «Future of Humankind» — это меня просто бесит. Мы живем в XXI веке, и мы видим всех этих женщин, которые помогают директорам, но не становятся директорами, хотя они должны занимать главные позиции. И меня достала эта «яйцецентричная» (testicle-focused. — Прим. ред.) сфера, которую сейчас собой представляет наука о космосе.

К сожалению, проблема куда шире.

Вот именно. Недавно я присутствовала на еще одной панельной дискуссии, на которой были только мужчины, — о предпринимательстве в космосе. Значит ли это, что женщины Земли не могут заниматься бизнесом? Я верю, что человечество не будет вечно жить на нашей планете и мы должны искать новую среду обитания. Нужно задуматься, какую роль мы должны играть там: хотим ли мы снова только рожать и кормить детей? Или мы хотим быть лидерами и решать, каким будет наше будущее? Я верю во второй сценарий, и я считаю, что так и должно быть. 

Мужчины управляли нами много веков. Я вижу это неравенство везде: мне предлагают работу — и я узнаю, что моя зарплата будет на 25 тысяч меньше, чем у моих коллег-мужчин. Так не должно происходить, но всё еще происходит. Я хочу убедить всех женщин быть смелее и покорять новые сферы: необязательно работать в космосе, просто нужно иметь свой голос и не бояться играть ведущую роль. Мне сложно работать только с мужчинами, но, когда мне страшно, я думаю обо всех женщинах, представителем которых я себя чувствую, и мне становится проще.

КАКОЙ СОВЕТ ВЫ БЫ ДАЛИ ЛЮДЯМ, которые хотят что-то изменить своей работой?

Никогда не сдавайся, работай усердно, ошибайся и пробуй снова. Нужно быть смелым и амбициозным. Конечно, будет очень сложно: когда я пыталась создать оркестр астронавтов, я несколько раз чуть не умерла, потому что засыпала за рулем от усталости. У меня не было денег, и мне приходилось убеждать людей, что у меня большая компания, хотя на самом деле я работала почти одна. И конечно, часть твоей личной жизни будет страдать: на работе ты привыкаешь быть контрол-фриком, и надо отделять работу от жизни, чтобы не навредить окружающим.

Фотографии: Nick Ballon, Neil Berrett, Noemie Goudal for NBH Studio