Хороший вопрос«Я увидел настоящее товарищество»: ЛГБТК-россияне о работе волонтёрами в Польше
Как в Пшемысле появилось целое комьюнити единомышленников
Среди волонтёров в польском городе Пшемысле много квир-россиян. Они едут из разных стран, чтобы работать с беженцами из Украины на границе, в центре для гуманитарной помощи и на вокзале. Поговорили с волонтёрами и волонтёрками о гомофобии в Польше, радужной символике и истоках желания помогать другим.
Текст: Мария Лацинская
Ксения
В марте я уехала из России в Польшу. До этого я занималась SMM в одном из оппозиционных политических движений. Вопроса выборы страны для эмиграции передо мной не стояло: у меня польское происхождение, я неплохо владею языком, а в Варшаве у меня есть родственники. Я знала, что здесь мне будет гораздо проще адаптироваться, чем в какой-либо другой стране.
В конце марта я стала волонтёром на центральном вокзале Варшавы и решила написать тред о своём опыте волонтёрства. Твиты широко разошлись, а мне в личку написал Саша Печенька (блогер и активист. — Прим. ред.) и позвал присоединиться к организации Russians for Ukraine (RFU) в Пшемысле. Мне было интересно оказаться в гуще событий, и через некоторое время я поехала на границу.
Спектр задач волонтёра очень широк, я занималась десятками разных. В центрах приёма беженцев и на вокзалах нужно отвечать на вопросы, консультировать по условиям в разных странах, искать маршруты для перевозки в отдаленные регионы. И, конечно, значительная часть работы волонтёра — много переводить, слушать и сочувствовать.
Я носила на ленточке своего бейджа значок с прайд-флагом, благодаря которому со мной несколько раз заводили диалоги беженцы и волонтёры, относящиеся к квир-сообществу. Но когда у меня брали интервью репортёры польского государственного телевидения, меня попросили снять бейдж, на котором висел пин. Сначала я не поняла зачем, а потом уже осознала, что именно их смутило.
За всё время работы волонтёром я столкнулась с проявлением гомофобии один раз и только вербально. В России со мной бывали ситуации и похуже. В Пшемысле достаточно заметное комьюнити ЛГБТК-волонтёров, все ребята там очень приветливые, открытые и поддерживающие. Сложно сказать, обладают ли квир-люди большей эмпатией. Все, кто приезжает в Пшемысль, чтобы стать волонтёрами, невероятно эмпатичные и чуткие к чужому горю. В этом контексте сексуальная и гендерная идентичность несколько уходят на второй план. Главная характеристика волонтёра — человечность.
Йосеф
Когда началась война, я находился в Париже и эмоционально отреагировал на произошедшее, хотя заранее понимал, что Россия нападёт на Украину. Я не сразу решил стать волонтёром, но в какой-то момент сказал себе, что не буду себя уважать, если сделаю вид, что ничего не происходит. Я сходил в пункт гуманитарной помощи в Париже, но меня это не удовлетворило. Так что за две недели я закрыл рабочие дела, съехал из парижской квартиры и 31 марта улетел из Франции в Польшу.
Первое время я провёл в селе Медыка на польской границе, через этот пункт ехали беженцы. Потом я перебрался в центр Tesco в Пшемысле. Я искал там возможность присоединиться к какой-нибудь франкоязычной команде, но случайно встретился с приятельницей из Парижа, и она пригласила меня волонтёрить в швейцарской организации Corridor Citoyenne Suisse.
Позже мы объединились с другими людьми, с которыми я познакомился в Tesco, и мы сняли квартиру для волонтёров. Чтобы к нам присоединиться, не обязательно быть квир-человеком, у нас нет такого требования. Но люди, которые приезжают, должны разделять базовые ценности: уважать разнообразие и свободу, не проявлять гомофобию, трансфобию, расизм и сексизм. Сейчас у нас есть большая квартира в центре Пшемысля, где одновременно могут проживать 10 волонтёров. Но это не шелтер для ЛГБТК-беженцев, хотя пару раз мы оказывали в ней помощь квир-людям из Украины.
Когда я только приехал в Польшу, то заметил, что ни в Tesco, ни на вокзале, ни на границе нет ЛГБТК-символики. Мне захотелось это исправить, чтобы квир-люди из Украины видели, что есть ЛГБТК-френдли-волонтёры. Те, кому это нужно, будут знать, что тут безопасно и есть к кому обратиться. Мы заказали символику из Варшавы, нацепили её на себя и стали видимыми. Постепенно из нашей маленькой инициативы это распространилось и на других волонтёров. Тем не менее обращений от ЛГБТК-беженцев поступает крайне мало. Почему так, остаётся только гадать. У меня никто никогда не спрашивал про шелтеры или медикаменты, а трансферы в другие страны мы организовываем для всех и так.
Не могу сказать, что я — молодой мужчина с радужным значком на груди — чувствовал себя безопасно и спокойно в Tesco. За пределами центра для беженцев я и вовсе снимал значок: всё-таки парням в Польше гораздо опаснее с такой символикой, чем девочкам. Но в Tesco я не получал никаких вопросов или наездов ни от полиции, ни от военных, ни тем более от других волонтёров. Всё-таки многие из них едут из толерантных стран, они и так привыкли. Что касается волонтёров из России, то и от них не было никакой агрессии. Многие из них тоже проявляли желание носить радужную символику, не будучи даже иногда представителями ЛГБТК-сообщества, — просто хотели проявить солидарность. И это были люди разных возрастов, а не только молодёжь. Вообще, российских волонтёров очень много в Пшемысле и Медыке, они помогают в огромном количестве, но об этом почему-то мало говорят.
Я не думаю, что ЛГБТК-люди чаще помогают другим. В основном я встречал не квир-персон среди волонтёров. Не считаю, что дискриминация, испытанная на себе, может заставить делать что-то хорошее или плохое. Всё зависит исключительно от доброй воли человека. К тому же полно примеров, когда люди, которые испытывали ущемления на себе, а потом получали возможность расправить плечи, творили зло или эксплуатировали других. «Нет страшнее хозяина, чем бывший раб». Так что охотнее помогает другим тот, кто хочет помочь. И всё.
В Пшемысле я увидел настоящее товарищество, подлинную солидарность и людей в их лучших проявлениях. Это вызывает очень сильные эмоции. Люди объединяются без всякого начальства и всё делают самостоятельно на волне энтузиазма. Эта война дала невероятный толчок, чтобы многие смогли проявить себя по-максимуму в плане добрых дел.
Шпуня
Когда началась полномасштабная война, я активно посещала демонстрации в Москве, но со временем поняла, что это бесполезно. Когда я выходила на митинги, было сложно найти толпу: все друг от друга отделялись, передвигались маленькими группами и бегали от полицейских. Это демотивировало меня. В первых числах марта, когда начали ограничивать перелёты, мы с сестрой поняли, что в России оставаться нельзя.
С нами связалась моя тётя, которая уже несколько лет живёт в Польше и работает журналисткой. Она ещё до войны говорила нам, что оставаться в России небезопасно. Тётя помогла оформить гуманитарные визы в Польшу, и в середине марта мы отправились в Варшаву. Я не считаю, что Польша более подходящая страна для ЛГБТК-персон, чем Россия. Конечно, она в целом безопаснее, но из-за огромного влияния Костёла (католической церкви. — Прим. ред.) многие вопросы решаются с опорой на веру. Это касается и прав ЛГБТ-людей и женщин. В такой религиозной стране я не чувствую себя на сто процентов в безопасности, но я безумно благодарна Польше, что она приняла меня и мою сестру.
Когда мы ехали из аэропорта домой, тётя в шутку предложила нам поехать волонтёрками на границу. Она знала Гошу, сооснователя инициативы RFU, которая помогала беженцам на границе. Я согласилась: изнурённая невозможностью открыто и эффективно выражать политическую позицию в России, я жаждала помогать людям. Волонтёрский дом RFU стал своеобразным safe space для людей любых идентичностей. В доме висят разные флаги: украинский, радужный и новый флаг свободной России. Конечно, в большом и часто меняющемся коллективе никогда не угадаешь, какие люди будут тебя окружать, но атмосфера взаимопонимания всеобъемлюща.
Сначала я дежурила по ночам в комнате регистрации в Tesco. По приезде беженцы попадали к нам. Мы регистрировали их и рассказывали, что дальше делать: какие комнаты и за что отвечают, где отдохнуть, поесть и узнать информацию о других странах. Спустя две недели в Пшемысле я начала заниматься организационной работой для RFU и стала координаторкой волонтёров. Я курировала чаты в телеграме, занималась финансовым учётом, взяла на себя рекрутинг новых волонтёров и частично организацию домашнего хозяйства. Но больше всего мне нравилось заниматься гуманитарной помощью: я договаривалась с фондами и частными донорами, что они пришлют нам на передержку грузы, которые мы потом перенаправляли в Украину.
В Tesco волонтёрит много представителей ЛГБТК-сообщества, так что там легко найти близких по духу людей. Я не считаю, что мы более эмпатичны, но у квир-волонтёров часто больший багаж ресурсов и знаний для поддержки таких же персон. При этом в Пшемысле мало ЛГБТК-направленной помощи, и единственное, что я увидела, — два плаката с контактами на стене центра для беженцев. Поэтому вместе с другими ребятами мы решили организовать в Tesco специальный «стол» помощи ЛГБТК-беженцам. К сожалению, менеджмент Tesco рассказал, что это рисковая затея: кто-то однажды повесил радужный флаг у представительства какой-то страны, а беженцы сорвали его и пожаловались руководству. Впрочем, нам всё равно разрешили сделать стол.
Я собирала ЛГБТК-атрибутику, в основном задействуя незнакомых добрых доноров, и раздавала радужные значки знакомым волонтёрам, чтобы квир-люди из Украины знали, что к нам можно обратиться за помощью. К сожалению, примерно в то же время по Tesco прошла волна ротавируса, и мои знакомые свалились с ним на несколько недель. Я уехала в Варшаву, и мы потеряли связь, а когда я вернулась, узнала, что они отложили идею со столом в Tesco.
Волонтёрство научило меня быстро находить решения и брать на себя ответственность. Этот опыт подарил мне силы жить и показал, что я могу приносить пользу. В России я страдала от тяжёлой депрессии и до сих пор сижу на таблетках. Тогда всё было очень плохо, я перестала посещать университет и бросила работу, потому что была не в силах выдерживать хоть какую-то нагрузку. В Польше я поняла, к чему у меня есть способности и чем я могу заниматься в будущем. Хочу продолжать работать в сфере гуманитарной помощи — я в этом хороша.
Вера
(имя изменено по просьбе героини)
В марте я переехала в Ереван вместе со своим партнёром, и уже в этой стране я увидела пост [блогерки] Саши Казанцевой, что нужны украино- или русскоговорящие волонтёры в Пшемысле. Требовалась только возможность добраться, а жильё и еду предоставляла организация. Я сразу написала ребятам, а на следующий день мы созвонились и договорились, что я приеду в июне.
Я жила у ребят [из поста Саши] в квартире в Пшемысле, но в центре для беженцев Tesco я зарегистрировалась как волонтёр от Corridor Citoyenne Suisse и первое время сидела за столиком Швейцарии. Там я рассказывала об условиях защиты в этой стране, объясняла, как до неё добраться, и запрашивала бесплатные билеты у [компании] FlixBus. Спустя неделю я заметила, что представители других стран не появляются за своими столиками, поэтому решила узнать об условиях в других местах тоже и стала консультировать беженцев о других государствах. Большая часть людей подходили и говорили, что хотят работать — всё равно кем, только бы не сидеть на месте и не быть «нахлебниками». Проблема в том, что многие страны сразу дают разрешение на работу, но самой работы может не быть. Плюс, к сожалению, велики шансы эксплуатации или мошенничества.
Мне не приходилось оказывать специфическую помощь ЛГБТК-людям, да и никто из беженцев, с которыми я общалась, не делал каминг-аут. А моя собственная идентичность и упоминание полиамории никак не мешали общаться с другими волонтёрами. Не уверена, что ЛГБТК-люди охотнее помогают тем, кто в беде, но то, что концентрация открытых квир-персон среди волонтёров достаточно высокая — это факт.
В нашей квартире, естественно, всё было дружелюбно и приветливо. Не удивительно, я ведь знала, куда еду: знакомые Саши Казанцевой, кто-то работал в «Выходе» (Минюст считает объединение иноагентом. — Прим. ред.), а на нашей печке висел радужный флаг. В Пшемысле я встретила много крутых людей, которые готовы были жертвовать силы и время, чтобы помогать неизвестным людям. Иногда даже финансово, хотя тебе ничего не платят за волонтёрство. Были ситуации, когда волонтёры на свои деньги покупали билеты беженцам. Это понятно, учитывая, что сейчас всё меньше возможностей куда-то бесплатно добраться от границы.
Я придерживаюсь левых взглядов, а в Польше радикализировалась в некоторых вопросах. Например, окончательно разочаровалась в крупных организациях и корпорациях. Речь не только о бизнесах, но и целых государствах, а также ООН, Красном Кресте и ЮНИСЕФ. Работая с беженцами, ты видишь, насколько мало помощи от них, насколько они уже утомились от темы ***** и Украины.
Наталья
С началом ***** мне и моей жене стало понятно, что из России нужно уезжать и как можно скорее. Нам удалось это сделать в мае. У нас была возможность уехать — важно помнить, что у многих людей нет привилегии эмигрировать в другую страну.
То состояние, которое называют «травмой свидетеля», требовало от нас что-то сделать для украинцев. У нас были личные дела в Польше, и мы решили заодно поискать какие-нибудь возможности волонтёрства. Мы заранее связались с двумя ЛГБТК-девушками в Пшемысле и договорились, что приедем к ним. Но ближе к делу они перестали выходить на связь. Зато в это же время мы узнали про RFU и их дом в Медыке. Мы отправили заявки, прошли собеседование, узнали даты, когда освобождается спальное место, и в июне прилетели в Польшу из Болгарии.
Как волонтёры мы работали по ночам в комнате матери и ребёнка в Tesco. Мало кто хотел брать ночные смены, так что мы решили закрыть собой эту «вакансию». Можно ещё было дежурить на вокзале Пшемысля, но у меня травма колена, поэтому я выбрала центр для беженцев, чтобы не превратиться из помощника в обузу, таская чемоданы. В комнате матери и ребёнка мы следили за порядком, принимали новых поступающих, выдавали бельё (а после отъезда — собирали), помогали готовить смеси грудничкам, присматривали за вещами и развлекали детишек. В нашем опыте не было квир-мам, но это же не значит, что их не было вообще среди беженок, да? А вот ЛГБТК-людей среди волонтёров мы видели в Tesco и нашей организации. Я думаю, что ЛГБТ-люди охотнее помогают другим и более отзывчивы к тем, кого преследуют, потому что легко могут поставить себя на их место.
Волонтёрство очень помогло устаканить моё психическое состояние. За это, в частности, я хочу поблагодарить и других волонтёров RFU: мне было легко с ними общаться в связи со своей идентичностью. Никогда ещё так запросто я не говорила: «А это моя жена». Правда, один парень всё-таки удивился ответу, что мы женаты, когда прозвучал его вопрос: «Кем вы друг другу приходитесь?» Просто подвис, вот и вся гомофобия. Скорее, моё удивление и облегчение вызывала реакция всех остальных волонтёров. Это была полная противоположность тому, что обычно ожидаешь услышать и увидеть в России.
ФОТОГРАФИИ: mododeolhar / Pexels, SHVETS production / Pexels, Liza Summer / Pexels