Хороший вопрос«Я шлюха? Спасибо»: Женщины об оскорблениях, которые они реклеймят

Алёна

 Я человек обидчивый и злопамятный, поэтому, кажется, любые оскорбления в свой адрес я воспринимала болезненно, хоть и звучали они нечасто. Но тем не менее раньше то же слово «шлюха» вызывало у меня больше негативных ассоциаций и обид, чем сейчас. Я не помню конкретного момента, когда решила, что присвою себе это оскорбление; скорее всего, я тогда ещё ничего не знала о реклейминге.

Сейчас для меня реклейминг — это увеселение чего-то невесёлого. Оскорбительные слова я никогда не произношу серьёзно и не могу воспринимать их как серьёзные оскорбления. Самые частые — «пи***нь», «баба», «манда», «еб***шка», «шлюха», «дура». Первое слово просто очень смешное и даже милое для меня, оно вообще не обидное. Слово «баба» для меня раньше звучало вульгарно и грубо, а сейчас оно меня даже вдохновляет. В нём чувствуется сила, которой я сама в себе часто не чувствую. А ещё сейчас я вижу в нём даже своего рода изящество — не знаю почему. Хочется, чтобы меня так называли. Красивое слово.

Со словом «манда» связана немного странная и смешная история. Бабушка в детстве называла меня «Манда Ивановна», когда я ещё не знала значение этого слова. И она произносила его с любовью, ха-ха. Для меня, как для маленького ребёнка, оно было просто смешным набором букв. Я до сих пор, кстати, примерно так и думаю об этом слове, оно мне душу греет. А вот «еб***шка» уже реально обидное, я в свой адрес слышала его чаще, чем остальные. Мне было обидно, но через какое-то время я увидела в нём забавное сочетание букв — и теперь в ситуации, когда я слышу его в свой адрес, умиляюсь уменьшительно-ласкательному суффиксу. Теперь это одно из часто используемых смешных матерных слов в моей же речи, оно поднимает мне настроение.

При этом слово «дура» казалось мне более серьёзным и более обидным — зато сейчас, когда я называю себя дурой из-за какой-то ерунды, с меня сваливается груз. С этого момента я больше не претендую на звание самой умной, мне нормально и приятно быть дурой. Ну и опять же красивое слово, если подумать, простое. Наконец, слово «шлюха» для меня совсем не обидное и даже приятное. Я секси, значит.

Сейчас в основном мы используем эти слова среди подруг, это один из наших инструментов сплочения. Если эти слова звучат во время ссоры как оскорбления, то я больше внимания обращаю на эмоции, чем на них самих. Эти оскорбления в большинстве своём вообще не кажутся обидными, но я не могу сказать, что до конца избавилась от неприятных чувств по этому поводу: «еб***шка» и «дура» иногда всё ещё цепляют. Получится ли когда-нибудь сделать так, чтобы все оскорбления перестали быть обидными? Возможно, но все слова, мне кажется, от своих негативных значений не избавятся.

Майя

 Когда я была помладше и искренне думала, что заслужила оскорбление, то обижалась на них. Иногда плакала, как будто грубое слово от человека, который ничего не стоит в моей жизни, — это что-то важное, заслуживающее внимания. Когда я была в седьмом классе, надо мной издевалась группа девочек-старшеклассниц. Тогда у нас была общая беседа «ВКонтакте» для учеников и учениц 6–11-х классов, где я однажды увидела, как они надо мной смеются, как называют, какие у меня есть прозвища. Может, прозвучит забавно, но в тот момент я была очень глубоко в фандоме One Direction. Помню, что [солист группы] Луи Томлинсон говорил, что люди будут пытаться обижать, но добьются успеха только в том случае, если ты поведёшься. И тогда я подумала, а почему мне не плевать на оскорбления? Вокруг есть люди, которые называют меня ласковыми словами, и я могу общаться с ними, а не с противными и злобными старшеклассницами. 

Когда я переехала в другой город в девятом классе, у меня из телефона украли нюдсы, когда я дала однокласснику телефон на контрольной, потому что у меня был интернет. Потом их слили в группу типа «Шкуры Новороссийска». Я знала, что меня там ждёт что-то обидное, поэтому просто не открывала пост.

Мальчики в школе считали, что называть каждую девочку «шлюхой» в попытке получить внимание — нормально. Я помню, что многие девочки плакали из-за обидных слов, но если они жаловались родителям, то навеки становились «крысами», что только усугубляло их положение. Я решила, что тактика «если это игнорировать, этого как бы и нет» сработает, и старалась не запоминать оскорбления. Сейчас они меня больше смешат.

Меня часто травили из-за веса, так что для меня реклейминг — это способ обесценить уничижительное влияние слова. Хочешь оскорбить меня тем фактом, что я жирная? Не получится.

Люди всегда с опаской говорят о «лишнем» весе, потому что боятся обидеть, но однажды я увидела чудесную цитату: «Худая — тип телосложения, толстая — тип телосложения, не больше». Так я поняла, что слова «толстая» бояться не надо. Я толстая, это правда. Ещё у меня русые волосы, много родинок и глаза голубые, ну вот так. Но когда я начала употреблять это слово по отношению к себе, то мои подруги начали ругать меня за это: «Майя, ты не толстая, Майя, не говори так о себе». Теперь каждый раз, если с незнакомыми людьми речь заходит о моём весе, я объясняю, что «я толстая» — это не самобичевание и не попытка получить внимание, а факт. Я не считаю такие слова оскорблением.

Слово «жирная» чуть более грубое, но я всё равно его использую. Когда люди пытаются оскорбить меня этими словами, то я, честно говоря, прихожу в недоумение. Ну да, я толстая или жирная, и что?

Слово «шлюха», возможно, когда-то и было оскорблением, потому что оно годами использовалось для унижения женщин. Но сейчас оно абсолютно обесценилось, «шлюхой» тебя могут назвать за что угодно: отказ познакомиться, игнор, яркий макияж, короткий топ. Когда я собираюсь тусить, то одеваюсь красиво, наношу тонну блёсток. Моя подруга может сказать, что я выгляжу как шлюшка. И я думаю: «Блин, да, к этому я и стремилась». «Шлюха» — это ярко, красиво и самодостаточно. Шлюхи одеваются как хотят, спят с кем хотят и сколько хотят, живут так, как хотят. Я шлюха? Спасибо. Слово «фемка» вообще всей душой люблю, так же как «фемочка», а особенно «фемочка-левочка». Сделаю себе такое тату когда-нибудь. По большей части мне плевать на оскорбления, потому что они в принципе ничего не стоят, попытка оскорбить из-за внешности или образа жизни — слабость.

Я называю своих подруг «девками» буквально в каждом обращении, потому что это обычное слово, у него какой-то классный вайб. Люблю слово «девки». Абсолютно каждое слово, которое я упоминала выше, я использую не только по отношению к себе, но и по отношению к подругам — если знаю, что оно не заденет. 

Аглая

 Меня обижали любые оскорбления, так что всю жизнь мне хотелось доказать, что я не такая, как вот эти люди говорят. Некоторые слова в мой адрес были сказаны один или несколько раз — например, моей мамой, — но я запомнила их на всю жизнь. Другие появлялись в периоды травли и могли жить пару дней. А какие-то слова вообще не говорились вслух, но подразумевались.

Например, в школе меня называли «волосатой пи**ой», когда обсуждали фотографии в моём инстаграме. Это делали человек 50–100, многие приходили прямо-таки с претензиями — и говорили, что не хотят видеть мою волосатую пи**у в интернете. Это было отчасти весело, потому что меня поддержали девочки и у нас было противостояние с мальчиками. С тех пор я только гордиться стала своей волосатостью! Но вообще феминистки давно реклеймят слово «пи**а» — чего стоит футболка «Культраба» с такой красивой розовой блестящей надписью. Меня это очень вдохновляло, приятно было присоединиться.

Я не помню момента, когда начала реклеймить оскорбления, это как-то само со временем получилось. Даже не сразу осознала, что занимаюсь реклеймингом. Недавно партнёр меня спросил: «А тебе вообще нормально так грубо свои половые органы называть?» Так я поняла, что реклейминг — это прежде всего избавление от стыда за себя, свою внешность и какие-то поступки. Особенно когда ты понимаешь, что это не те вещи, которые ты можешь исправить, что они с тобой на всю жизнь — а значит, и обзывать так будут всё время. Но никто не сможет обидеть тебя словом, которое ты носишь гордо.

Истеричкой меня называли родственники; пугали, что «сейчас тебя такую орущую в психушку заберут». Потом я узнала, что мои «истерики» — это не истерики, а СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности. — Прим. ред.). Со словом «еб***тая» ещё сложнее: меня им особенно не оскорбляли, хотя часто намекали, что я уже «того». Но потом я узнала, что некоторые эсдэвэгэшницы себя тоже так называют. И для меня это слово стало самоназванием.

Все эти слова я использую не только описывая себя, но и как шутки; как слова, которые «всё объясняют». Не все это понимают, особенно парни: им кажется, что я сама себя оскорбляю. А вот с подружками проще. Многие из этих оскорблений в каких-то кругах уже лишись негативного смысла. Может, я живу в пузыре, но «пи**ой» уже практически ни одну женщину не оскорбишь, моего возраста уж точно. При этом, конечно, слабо верится, что слово «шлюха», например, потеряет своё оскорбительное значение полностью.

Саша

 В детстве я была довольно ранимым ребёнком, меня доставали любые попытки задеть. При этом я реагировала агрессивно и пыталась давать сдачи, что вызывало только большее количество оскорблений и насмешек. Но потом, чтобы от меня отстали, я начала реагировать на оскорбления спокойнее, и это сработало. Но с первого по седьмой класс я стабильно выслушивала кучу грязи от одноклассников. Не могу вспомнить конкретных обзывательств, но в общих чертах помню, что было неприятненько.

У меня не было определённого момента, когда бы я решила, что буду «забирать» оскорбления, это был долгий путь от собственной мизогинии до реклейминга. Сейчас реклейминг для меня — это способ показать себе, миру и обидчикам, что за этими словами нет чётко определяемого понятия. Не имеет значения, сама себя я шлюхой называю или слышу это от другого человека — я не стану от этого хуже.

Мое любимое слово — «шлюха», а самое часто используемое — «девка». Также я «забрала» себе «суку», все оскорбления, основанные на моём «неадекватном» поведении, и многие другие мизогинные оскорбления.

Шлюхой меня впервые назвал мой одноклассник, когда мы были в пятом классе. Оказалось, что для подобного оскорбления не нужна ни причина, ни повод — нужно только не нравиться человеку и быть женщиной. Сукой меня называли за попытки отстоять свои права, так что я быстро поняла, что это скорее похвала, чем оскорбление. А через «девку» мне пытались показать мою «неженственность», неаккуратность; намекнуть на «лишний» вес. Поэтому теперь это слово теперь моё, тёплое и приятное, как стог сена. Ещё я поменяла отношение к слову «жирная» или «жирный»: теперь я его использую как описание чего-то хорошего и большого.

Был смешной момент, когда мой подписчик с онлифанса, который пытался использовать слово «шлюха» как оскорбление, разозлился на меня за то, что я называю себя так сама, но при этом «не соответствую». По его мнению, чтобы иметь право так называться, я должна изменять своему партнёру и вести максимально беспорядочную половую жизнь. 

Сейчас я никак не реагирую на оскорбления: если мне интересно ввязаться, то я отвечаю колкостями, но чаще просто пропускаю мимо ушей. Оказывается, люди бесятся от этого сильнее всего. Чаще всего меня и моё мнение пытаются обесценить из-за того, что мои эротические фотографии есть в открытом доступе. Но и я, и мои хейтеры понимаем, что это не потому, что я такая ужасная и развратная, а потому, что они такие зашоренные, а голых женщин видели только в порно.

Все остальные слова, которые имеют более негативную по общепринятым нормам коннотацию, я использую только по отношению к себе или в компании близких девушек, которые точно увидят в моих словах тот же смысл, что и я.

Сейчас мы видим, как всё больше женщин реклеймят оскорбления — с песнями Doja Cat и Cardi B, с каждым произведением, где люди ведут себя не так, как предписано нормами, а так, как они сами себя чувствуют. Конечно, будут люди, использующие эти слова как оскорбления, — как и попытки цензуры. Но я ориентируюсь на слово «квир», которое тоже сначала было оскорблением, а сейчас квир-люди произносят его с гордостью.