Хороший вопрос«Нормально не знать, кем хочешь быть, и в 18, и в 35»:
Женщины о поиске себя

 В детстве у меня не было в голове ничего серьёзного. Что вижу клёвого, то и нравится. Любой положительный пример наталкивал на мысли, что этим было бы здорово заниматься. Мне нравилось, как соседи в деревне красят забор. Я думала, везёт подружке, что её мама работает в магазине, — у них дома всегда есть конфеты. Да и медсестра — уважаемое дело, помогает людям. Больше всего я любила играть в Барби, рисовать — преимущественно Барби, наряжаться, выворачивая содержимое шкафа, и, получая за это от бабушки, танцевать перед зеркалом. Нравилось обустраивать быт, примерять на себя разные социальные роли. Красивые истории вроде «я всегда мечтала быть парикмахером» вдохновляют, но в моей жизни всё гораздо более прозаично. Конечно, в реалиях Казани двухтысячных мы жили не как в американском кино.

У меня никогда не было амбиций. Я вообще не знала, что это такое и зачем. Я ходила на бальные танцы и фигурное катание, но никогда не участвовала в серьёзных конкурсах. Однажды заняла первое место на районном катке, но у меня даже готового номера не было. Так, отсебятину какую-то исполнила, а наградили, похоже, за розовый нарядный костюм, который мне мама сшила. Подарили пачку дешёвых фломастеров.

Когда-то думала, что буду учительницей, как мама. Я могу неплохо объяснять, ирония в том, что у меня нет предмета: университет я бросила. Когда я была в десятом классе, мама и две её подруги, все три — выпускницы филфака, подумали, куда мне поступить. «На немецкое отделение филфака!» — таким было единогласное решение. Предметы при поступлении на филфак — ровно те, которые мне легче всего даются. Весь одиннадцатый класс я готовилась к экзаменам и без труда поступила на бюджет. Немецкая грамматика, фонетика и литература легли грузом на хрупкое судно моей усидчивости, и, проплыв два курса, корабль пошёл ко дну. Мама очень расстроилась, а я расстроилась, что расстроилась мама. Самой мне было только радостно, ведь знала же, что ковыряться в немецком языке не хочу, а работать по специальности не буду. Хотя некоторые филологические дисциплины до сих пор меня интересуют.

Потом, уже в Москве, я устроилась на первую постоянную работу в моей жизни — администратором в модную парикмахерскую. До этого я особо не работала, пару раз подметала брусчатку лет в пятнадцать, на первом курсе вбивала в комп библиотечные карточки и раза три побыла репетитором немецкого у девятилетнего пацана, который всё занятие ковырял в носу. Я, конечно, не мечтала работать администратором. На тот момент я выбирала самое приятное место в соответствии со своими способностями и отсутствием опыта работы. Поработав и присмотревшись, я поняла, что работа у парикмахеров интереснее моей и зарабатывают они гораздо больше, чем я. Была уверена, что тоже смогу, но стеснялась. Три года простеснялась, на четвёртый всё бросила и пошла учиться на парикмахера. Ведь хороший человек — не профессия.

Ничего не берётся из ниоткуда. Лучший способ развиваться в любой сфере — попасть в эту сферу. Лучше даже временную работу выбирать в интересующей области. В парикмахерскую я устроилась, потому что она была модная, а не потому что парикмахерская. А стала я парикмахером, потому что провела два года, работая в парикмахерской. Если бы я изначально устроилась в ресторан, не исключаю, что сейчас была бы поваром.

Нет ничего лучше — взять и создать с нуля качественный проект, или искусство, да что угодно! Продукт! Вот у меня так пока не получается. Хочу при знакомстве гордо протянуть руку и сказать: «Привет, меня зовут Катя, я — (и тут дело моей жизни)». Но такого дела нет, потому что работа — это не дело, это результат в обмен на деньги. А дело — это состояние. У кого-то работа и дело совпадают — это счастливые люди. У меня не совпало. Я себя за это особо не грызу, всё же мой выбор ограничен моим же жизненным опытом, и даже сейчас я к чему-то хорошему двигаюсь, пусть и медленно.

Я всю жизнь что-то делаю, пусть не очень системно, но стараюсь, тружусь, а в итоге самое знаменательное, что у меня получилось, — это шуточный клип, который я записала от нечего делать. И он почти полностью повторяет то, как в детстве я кривлялась перед зеркалом.

 Я никогда не чувствовала «призвания» кем-то стать, ни в детстве, ни в более позднем возрасте. Скорее шла от обратного — пробовала разные профессии и понимала, кем точно быть не хочу. У меня очень плохо с субординацией и «послушанием», и я точно не командный игрок: цели компании, особенно если они не попадают в мои ценности и интересы, у меня не в приоритете. Я ответственно выполняю свою работу исходя из договорённости, но не романтизирую переработки и не считаю, что служу какой-то высшей цели. В школе я каждый день получала двойку по поведению за то, что спорила с учителями, отвечала тем, кто меня обижал, а на скучные предметы просто не ходила. Считаю, что нет неинтересных тем, но не все люди могут интересно рассказать. Если человек сам не верит в то, что говорит, или не может аргументировать свою позицию, то зачем его слушать? Совершенно неважно, учитель это, начальник или кто угодно ещё, кто авторитетнее тебя. Важно не кто говорит, а как и что.

После школы я поступила на юридический, потому что была уверена в своих знаниях по предметам, нужным для поступления: сдавала обществознание, историю и русский язык. Тогда я понятия не имела, что можно взять gap year (перерыв после окончания школы, который нужен, чтобы попробовать себя в разных сферах, попутешествовать или просто подумать). Если бы можно было всё переиграть, то поступила бы именно так. Предметы для ЕГЭ нужно было выбрать за год, ещё в 10-м классе, тогда я не успела толком подумать.

Позднее хотела поступать на журфак, но было уже поздно — мне не позволили сдать литературу. Какое-то время я думала, что правда буду юристом, и даже работала по специальности. Я училась в МГЮА им. Кутафина, где преподавали очень талантливые люди. Они классно рассказывали свой предмет, мне было интересно. В свободное время я вообще не училась, домашку делала только по праздникам, но внимательно слушала на семинарах. Этого хватало, чтобы сдавать экзамены.

На последнем курсе я проходила практику в налоговой. А после получения диплома не очень понимала, как искать работу, поэтому пошла туда, куда взяли, — в шарлатанскую контору, которая высасывала деньги из уязвимых людей, навязывая им ненужные юридические услуги. Это было чудовищно, я отработала месяц и уволилась. Идти особо было некуда, поэтому я вернулась в налоговую. Мне сразу поручили вести крупные дела, поэтому я быстро наработала юридическое портфолио. Коллектив был приятный, а зарплата сносная, только давали её редко. Работники госслужбы живут за счёт крупных премий, которые выплачиваются раз в три месяца и всё время задерживаются, а в остальное время получают 7–11 тысяч. Во всяком случае, так было в 2016 году.

В первый месяц работы я взяла отпуск по учёбе на три дня, так как ещё училась в магистратуре, и моя зарплата составила 3000 рублей. Помню, как рыдала в туалете. Хоть мне и нравилось вести дела в суде, бессмысленная бумажная волокита, бесконечные переработки и задержки премий очень изматывали. Я накопила достаточную для увольнения сумму денег и через год ушла. Спустя пару месяцев устроилась в банк, где не нужно было делать абсолютно ничего, просто быть в офисе. Параллельно с этим у меня появились друзья, которые работали на модных творческих работах, и я страшно завидовала. Наступил настоящий кризис: мне казалось, что все решения в жизни я приняла неправильно, занимаюсь чем-то глупым и ненужным и понятия не имею, что делать дальше. Мне даже было стыдно говорить, кем я работаю, тем более я толком не знала, как называется моя должность. Тогда я нашла подработку — начала вести соцсети и отвечать на почту художественной мастерской. SMM мне казался тогда чуть более интересной работой, но тоже быстро наскучил.

На обеих работах я не проработала и полугода — отовсюду уволилась из-за болезни. Тогда и случился долгожданный gap year: я ничего не делала полгода и, за исключением редких юридических фрилансов, жила на накопления. У меня наконец появилось время попробовать себя в разных сферах и хорошенько подумать. Я даже радовалась, что заболела. Появилась легитимная причина никуда не бежать, вот насколько силён культ успеха в нашем сознании. Первое откровение того периода — у меня нет амбиций и это нормально. Я хочу заниматься только тем, что интересует в данный момент, а интересы всё время меняются. Второе — нормально не знать, кем хочешь быть, и в восемнадцать лет, и в тридцать пять. Нормально не иметь «дела жизни» и не определять себя через работу. Как ни банально: нет никакой великой цели, а смысл жизни — в самой жизни. И в том, чтобы получать от неё удовольствие. Если у меня будет возможность и желание несколько лет лежать на диване и смотреть сериалы, я ею воспользуюсь и не буду себя за это корить.

Третья важная мысль, которая пришла намного позднее, уже в период пандемии: «ничего не делать» — это миф. Мы учимся, даже если не получаем образование в привычном смысле на курсах и в университетах. Два часа на пинтересте могут быть полезнее, чем год в вузе. Любой контент, который мы потребляем, увеличивает нашу насмотренность, а любая коммуникация с человеком или путешествие в новое место добавляют опыта. За три последних года я открыла себя профессию инфлюэнс-менеджера, которой не существовало, когда я оканчивала школу и определялась с выбором. Попробовала писать тексты, мне очень это нравится до сих пор и, кажется, получается — они публикуются в журналах, которые я сама читаю.

Создала с друзьями маленькое феминистское медиа, которое потом развалилось. Стояла на фейсконтроле разных вечеринок, стажировалась в рекламном агентстве и даже начала вести личный блог, хотя раньше стеснялась как-либо высказываться в соцсетях. И юридический диплом в итоге не раз пригодился — классно знать свои права. Для кого-то это всё ерунда и «у тебя нет нормальной профессии», но мне нравится мой темп и ритм жизни. И я чувствую, что расту.

 Свои детские желания, мечты, цели я не очень помню. Помню только, что была закрытым и спокойным ребёнком: у меня не было переходного возраста, я никогда не перечила и не устраивала скандалы. На мой уравновешенный характер наложился груз патриархальной семьи и субординации. Я во всём должна была слушаться старших, но совсем не научилась слушать себя. К двадцати годам я стала человеком, который плохо умеет распознавать свои желания и чувства. Когда я заглядывала внутрь себя и спрашивала, что я чувствую или что я хочу, то в ответ была абсолютная тишина. Череда решений, принятых не мной — выбор университета, музыкальная школа, спорт, — ещё больше сбивала с пути. Образование я получила, как многие могут сказать, «фундаментальное» — филфак МГУ, от которого у меня осталась капелька хороших воспоминаний и тонна плохих.

В детстве я усвоила, что пробовать новое, быть мобильным и подвижным в плане выбора профессии — плохо. Упереться и добиться, глубоко разобраться в чём-то одном — хорошо. Мне постоянно кажется, что то, чем я хочу заниматься по-настоящему, недостаточно серьёзно. Что если я поменяю работу через полгода, то не буду целостной личностью. После университета я попала в SMM-агентство. Так как у меня не было понимания, чем я хочу заниматься, то и работу прицельно искать я не могла. Каждая вакансия попадала ко мне случайно, чаще всего — через друзей. Разный опыт работы позволил понять, что я быстро схватываю и учусь. Но каждый раз я чувствую, что упираюсь в потолок, приходит страх поверхностности. Страх того, что я всё знаю и умею фрагментарно. Что я не профессионал в чём-то, что все вокруг себя реализовали и знают точно, чего хотят. Кроме меня.

Сейчас я работаю в диджитал, по выходным стою на фейсе в баре «Ровесник» и учусь прислушиваться к себе. С помощью психотерапии разбираюсь со своими эмоциями и даю себе время. Я просто решила расслабиться. Я до сих пор могу посреди ночи порой накручивать себя, что никогда не реализуюсь. Но гораздо меньше, чем раньше. Для меня это уже маячок прогресса. Я просто учусь быть чуть добрее к себе и чуть менее требовательной. Чувствую, что выращиваю себя заново, что каждое желание и каждая эмоция сейчас — по-настоящему мои. Может быть, путь, на который я становлюсь, ещё не очень чёткий, но уже хотя бы видимый.

ФОТОГРАФИИ: LIGHTFIELD STUDIOS — stock.adobe.com (1, 2, 3, 4)