Хороший вопрос«За нами весь день ходила охрана»: Студентки МГУ
о протестах
в университете

О деле Азата мы с Мариной узнали, как только оно началось. Сначала я просто ходила с тихим пикетом в поддержку Азата. На нём было написано: «Свободу Азату Мифтахову». После я вступила в инициативную группу МГУ и включилась уже в основную кампанию по поддержке. Мы давно ходим на митинги, суды, носим передачки задержанным, ходим с тихими пикетами, занимаемся просветительской деятельностью в сфере политики и активизма.

В воскресенье мы анонсировали среди университетского сообщества и в дружественных СМИ сбор поручительств в пользу Азата. Во вторник в назначенное время нас уже на факультете встретили заместитель декана Диана Платонова и преподавательницы. На каждом этаже дежурила охрана. Такого обычно не бывает. Заместитель декана сообщила нам, что мы занимаемся политической агитацией в стенах факультета, что это запрещено уставом. Она сказала, что такой деятельностью хорошо бы заниматься без долгов. За нами весь день ходила охрана и преподавательницы.

В четверг у нас была запланированная пересдача по социологии, на которой наш преподаватель рассказал нам, что в учебной части его попросили не ставить нам зачёт. Он попросил нас никому не рассказывать, что у нас появилась эта информация благодаря ему. В пятницу сотрудник учебной части сказал нам, что на оставшихся пересдачах нас будут валить, потому что нами заинтересовались «люди извне» — вероятно, «эшники» (сотрудники центра по борьбе с экстремизмом. — Прим. ред.). Она же сказала, что нам стоит взять академический отпуск. Вчера мы принесли справки для его оформления. От других преподавателей мы знаем, что наша администрация хочет выслужиться нашим отчислением перед верхами.

Честно говоря, я уже не представляю, как можно остаться учиться в МГУ после всего, что произошло. На сегодняшней комиссии я заплакала не из-за того, что боюсь отчисления. Я заплакала, потому что не понимаю, как преподавателям и сотрудникам администрации не стыдно врать нам в лицо.

Сегодня нас вызвали на комиссию по делам студентов. По сути, на комиссию по отчислению. Перед тем, как всё началось, несколько студентов стояли с плакатами вроде «Нет отчислению по политическим мотивам». Когда комиссия началась, студентов, которые пришли нас поддержать, пустили в аудиторию. Здорово, что заседание было открытым, но, пожалуй, на этом хорошие новости закончились. Мы думали, что комиссия пройдёт в рамках приличий, но этого не случилось.

В составе комиссии были декан журфака Елена Вартанова, преподаватели, администрация факультета и студсовет. Мы с Фаризой хотели отвечать на их вопросы вместе, но меня попросили подождать в заднем ряду, о чём я вскоре пожалела. Я видела, что Фаризе становится очень нехорошо от того, как с ней говорит комиссия. В итоге я перебралась поближе, чтобы её поддержать. Не было какого-то чёткого порядка, вопросы могли задавать и студенты, которые пришли нас поддержать, но по факту комиссия нас постоянно перебивала и не хотела нас слушать. Когда мы говорили, что уходим в академический отпуск из-за давления факультета, из-за того, что нам пусть в рекомендательном порядке, но дали понять, что мы не сдадим свои пересдачи, нам отвечали, что мы делаем это, потому что испугались комиссии. Надо отметить, что у меня не было раньше проблем с учёбой: да, были пересдачи, но к четвёртому курсу ты перестаёшь их бояться, учишь и пересдаёшь. С чего бы мне бояться их в этот раз?

В итоге нам «великодушно» пошли навстречу. Комиссия приняла решение провести юридическую экспертизу, которая должна выявить, был ли факт давления на нас со стороны администрации и преподавателей или нет. Только я не понимаю, как мы это докажем, потому что, в отличие от них, старались вести себя законно. Например, когда замдекана Диана Платонова говорила нам, что собирать поручительства за Азата лучше без долгов, она несколько раз спросила, не записываем ли мы наш разговор на диктофон. Мы сказали, что не записываем, но могли ли мы тогда подумать, что так будет?

Протокол комиссии мне зафиксировать не дали. Сказали, что для этого нужно получить разрешение. Я пошла к администрации, чтобы сделать это, но мне сказали, что протокол дадут только на следующий день. В целом я уже не держусь за своё место на факультете. Надеюсь только, что это привлечёт внимание к делу Азата. Не могу поверить, что всё это происходит со мной и с моим университетом.

Мы с другими активистами планировали прийти на день открытых дверей МГУ и развернуть баннер в поддержку Азата Мифтахова, но полицейские заметили его и увели парня, у которого он был. Поэтому мы решили, когда настало время вопросов ректору, просто спросить его открыто из зала об Азате. Это важная проблема, которую нельзя замалчивать: ему пришили совершенно абсурдное дело о разбитом окне офиса «Единой России», с единственным засекреченным свидетелем, который узнал Азата по «выразительным бровям». После того как мы задали эти вопросы, нас силой вывели из зала и доставили в отделение полиции, а потом отпустили без составления административных протоколов.

Я думаю, что в современной жизни университет не должен быть вне политики. Сейчас в политику вовлечены все и всё, и сфера образования не исключение — даже наоборот, она вовлечена в политику ещё больше, чем остальные. В МГУ это особо заметно: всем известно, что Садовничий — давний знакомый Путина и член «Единой России». Он ректор уже двадцать семь лет и принимал докторскую у дочери президента.

Я больше года участвую в митингах и политической жизни и в последнее время всё сильнее возмущена происходящим в стране. Нам требуется серьёзное реформирование всех сфер жизни — и нынешняя ситуация показывает, насколько это актуально для судебной системы и системы образования. Надо бороться с причиной, а не следствием: нужно не просто отпускать политзаключённых — нужно менять все коррумпированные структуры власти.

Визит прокурора Анастасии Зверевой не первый случай, когда в МГУ приходит сторонний лектор. Как-то на лекцию по основам журналистики к нам приходил глава «Интерфакса», но это совсем другое. Нам не объяснили, чем было обусловлено решение заменить лекцию по праву в СМИ на визит прокурора. Когда Зверева появилась в аудитории, никто из неё не вышел. Видимо, большинство студентов были не в курсе, что Зверева выступала обвинителем в делах Синицы и Устинова (фигуранты «московского дела». — Прим. ред.). Я, к своему стыду, только после лекции узнала об этом, большинство моих однокурсников, видимо, тоже — никаких вопросов об этом деле ей не задавали.

Лекция длилась примерно восемьдесят минут. Зверева говорила о том, что у нас самая гуманная наркополитика, что во многих странах она гораздо жёстче. О том, что обсуждается инициатива сделать употребление наркотиков уголовно наказуемым. Я слушала это в недоумении: наркополитика у нас самая гуманная, а по «народной» 228-й статье УК сидит половина страны. Мне сразу вспомнились истории Наамы Иссахар, Елизаветы Кенешевой, Ивана Голунова, Оюба Титиева. Когда пришло время, отведённое для вопросов из зала, я спросила: «Как продвигается расследование уголовного дела о подбросе наркотиков Ивану Голунову?» Ещё я задавала вопросы про Наталью Бочкарёву, Нааму Иссахар и Елизавету Кенешеву.

На эти вопросы Зверева ответить не смогла. Было ещё два-три вопроса, не относящихся к наркополитике. Им была посвящена вторая половина лекции — Зверева говорила о том, как работает прокуратура, сообщала нейтральные и технические сведения. После того как вопросы закончились, заместитель декана по учебной работе Ольга Алевизаки, обвинила нас в непрофессионализме.

ОБЛОЖКА: Инициативная группа МГУ/Facebook