Хороший вопрос«Мой эпик фейл»:
Разные люди о том,
чему их научили неудачи

  Год назад я решила сменить работу. Три или четыре месяца ходила по собеседованиям, пока не устроилась пиар-менеджером в отличное агентство. Красивый просторный офис в центре Москвы, официальное оформление с первого дня и, как сказала молодая генеральный директор, «перспективы и продвижение не заставят себя ждать».

В первый же день мне дали телефоны клиентов, а дальше пришлось разгребать самой. Планы по продвижению, контент-планы, съёмки и организация мероприятий — прошёл месяц, и наступило время первой зарплаты. Но меня несколько дней «кормили завтраками», а после долгих уговоров и просьб выдали пятую часть суммы, обещав в следующем месяце, перед Новым годом, выдать деньги за два месяца. Но в декабре снова выдали не всю сумму, и к тому же в конверте.

Наверное, тогда и надо было уходить. Тем более что я работаю не только ради самореализации: у меня нет спонсоров в лице мужа или родителей, зато есть ребёнок и съёмная квартира. Но к этому моменту я уже подружилась с коллегами и директором, которая производила впечатление приятного и милого человека. Я доверяла ей и решила подождать — к тому же она повысила меня до исполнительного директора. 

После новогодних каникул мы переехали в новый офис, так как владельцы больше не могли позволить аренду предыдущего. Была и ещё одна новость — из агентства ушли четыре клиента, остался только один, на которого мы возлагали все надежды. Но он задерживал оплату, деньги зависли на счёте компании, а потом счёт и вовсе арестовали за долги перед налоговой. И, конечно же, я не получила зарплату за три месяца работы — двести тысяч рублей. Оказалось, что меня так и не оформили официально — поэтому кроме договора на оказание услуг у меня ничего не было, добиться выплаты я не могла. И решила уйти.

Для меня это было дно, на которое я потащила за собой свою небольшую семью. В тридцать лет я оказалась неспособна трезво оценить ситуацию, тянула четыре месяца в надежде, что всё само образуется. У меня впервые не сработало чувство самосохранения, хотя мне, как матери маленького ребёнка, просто непозволительно так ошибаться. Сейчас я понимаю, что никогда не нужно полагаться на кого-то, кроме себя — а ещё важно трезво оценивать ситуацию.

Я очень корила себя за всё, что случилось, потом собрала все силы в кулак и стала решать накопившиеся проблемы. В экстренном порядке начала искать другую работу — хотела не просто где-то перекантоваться, а укрепиться основательно и надолго. Но у меня ребёнок и съёмная квартира, депозит за которую я уже израсходовала, элементарно не хватало на проезд. И я пошла на вынужденный шаг — решила подрабатывать хостес по вечерам. Пришла на собеседование, оказалось, это стриптиз-клуб — им требовались хостес с графиком с девяти вечера до шести утра. За смену платили две тысячи рублей. Деваться было некуда, и я пошла, хотя сейчас эта идея не кажется мне удачной.

В первый рабочий день, точнее ночь, я познакомилась с коллегами, которые мне очень не понравились. Очень тяжело было не спать ночами. Единственное, в чём мне наконец повезло, — с гостями контактировать не приходилось: их там просто не было. После первой пары смен пришёл мой день рождения и новое собеседование — меня взяли на работу мечты в крупную консалтинговую компанию. Сейчас я там и работаю, чему несказанно рада: у меня есть интересные проекты, новые связи, начальство и клиенты прекрасно ко мне относятся, а зарплату выдают вовремя.

Мне ничего не даётся легко. Но сейчас я твёрдо стою на ногах и уверена в завтрашнем дне. Если вдруг придётся искать новое дело, уверена, что с моей «бронёй» и опытом я найду в короткий срок работу, которая меня заслуживает.

  Мне с детства были интересны естественные науки, и после школы я поступила в университет на химический факультет. Просто ходить на занятия мне показалось мало, и я попросилась заниматься наукой с нашим преподавателем. Коллектив преподавателей, аспирантов и магистров меня принял — праздники и другие мероприятия мы проводили вместе. Позже я начала встречаться с молодым преподавателем из этой компании, он никогда ничего не вёл у нашего курса.

Когда одногруппники смекнули, что я слишком близко общаюсь с преподавателями, сразу начали объяснять этим все мои заслуги. С моими успехами в науке и учёбе не могли смириться и некоторые преподаватели из общей компании. Меня начали подкалывать. Научный руководитель придирался к любой мелочи. Парню жаловаться было бесполезно: он говорил, что не хочет портить отношения с коллегами и что если я не умею работать в коллективе, мне надо уйти. Возможно, мне действительно стоило это сделать — но я так сильно любила науку, что ради работы в лаборатории готова была терпеть многое.

Потом я выиграла стипендию и уехала на стажировку в Европу. Там всё было замечательно, но когда я вернулась в Россию, начался ад. Одногруппники меня не замечали. Преподаватели не верили, что я была за границей — якобы я просто прогуливала, на официальные документы никто не смотрел. Стали сильно занижать оценки, я постоянно чувствовала давление и вину за свои успехи. Чтобы сгладить ситуацию, мне пришлось стать серой мышью. 

Чем ближе к защите, тем сильнее мне грубил научный руководитель. Из-за стресса у меня стали клочьями выпадать волосы, месяц держалась высокая температура, были конъюнктивит и герпес. Я не хотела гулять, есть, даже мыться — сил ни на что не было. Парень только хотел знать, когда мы поженимся и родим детей. Когда, наконец, я получила диплом, рассталась с ним и хотела поскорее со всем покончить. У меня были планы защитить магистерскую и кандидатскую, но после такого снова куда-то поступать — ни за что.

Иногда я скучаю по лаборатории и жалею, что всё вышло именно так. Возможно, если бы я сразу вела себя с преподавателями и одногруппниками иначе, не относилась к самой себе так неуважительно, всё могло бы быть по-другому. Но я была уверена, что раз у меня есть партнёр, он и должен за меня заступиться, а если это сделаю я, все подумают, что он тряпка. То, что такие мысли надо сразу гнать, я поняла поздно.

Я стала искать работу, но и тут фиаско. Я столкнулась с реальностью: девушкам в науке не рады. Добилась чего-то? Точно не сама. Мне и в голову не пришло заглянуть в трудовой кодекс и отстаивать свои права. И, наверное, я слишком рано перестала искать место.

Эта ситуация научила меня жёсткости, если не жестокости. Никому нельзя верить, хочешь что-то сделать — делай сама. Я решила начать новую жизнь и завести блог в инстаграме о химии в косметике. Это очень интересно, но за три месяца я не заработала ни копейки, а только потратила пять тысяч на рекламу. Сначала я не думала совмещать «нормальную» работу с ведением блога, но сейчас не вижу других вариантов. Да и мама уже говорит, что я целыми днями сижу дома и не работаю, хотя написание постов и курсов — та же работа. Так что, «Пятёрочка», жди.

  С детства я была энергичным ребёнком, поэтому родители отдавали меня во всевозможные кружки. В итоге я успешно отучилась на актёрском отделении. Мне по-прежнему было интересно всё (кроме, собственно, актёрской профессии), но перевесил интерес к спорту, и я решила стать каскадёром. 

Я начала готовиться к просмотру в команду. Решила пойти по пути Джейсона Стейтема — стала усиленно заниматься прыжками в воду. В конце тренировки мы, отработав технику прыжка с трёх метров, бегали на десятиметровую вышку, чтобы привыкнуть к высоте. Приземлиться нужно было элементарно — «солдатиком». Но в тот день мне то ли не хватило внимания, то ли я слишком устала, но прыгнула я неточно. Рука на несколько сантиметров отошла от корпуса и при приземлении очень неудачно провернулась. Кое-как вынырнув на поверхность, я почувствовала, как мышцы на спине неприятно и неправильно сокращаются.

С больницами мне тоже не повезло. В одной посоветовали носить воротник Шанца и говорили, что «всё само пройдёт». В другой делали блокады (инъекции обезболивающего. — Прим. ред.), чтобы хоть как-то снять боль, и я смогла поспать: к тому моменту я трое суток не могла ни сесть, ни лечь, рука висела плетью, вся правая часть тела онемела. В третьей предложили поменять диск в шее, но это было очень дорого.

Я по инерции продолжала работать в театре. Там же работал Сергей Барковский — услышав мою историю, он предложил мне обратиться к его остеопату. Тот меня и вылечил (остеопатия — легальная медицинская специальность в России, однако имеющейся базы исследований недостаточно, чтобы считать её соответствующей принципам доказательной медицины. — Прим. ред.). Помог ходить прямо, следил за мной на протяжении пяти лет. Как только я восстановилась, насколько это было возможно, начала возвращаться в спорт. Сначала пилатес, затем йога, потом смогла осилить более серьёзные нагрузки на кроссфите. Не без травм, конечно, и не без разочарований и злости на себя. Вдвойне обидно, что во всём виновата моя невнимательность.

Одновременно с физическим восстановлением я поняла, что мне есть чем делиться с другими. Я отучилась на тренера и продолжаю изучать новые дисциплины и направления. Травма не только позволила мне помочь многим людям, но и привела меня к профессии, в которой мне наконец-то интересно. 

  Мой эпик фейл произошёл, когда я устроился на работу в крупную компанию. При подписании трудового договора мне также дали подписать договор о неразглашении. Пробежавшись глазами по этой бумажке, я благополучно забыл о её содержании и приступил к рабочим обязанностям.

Компания оказалась успешной и быстрорастущей. Многое меня приятно удивляло и радовало, и я охотно рассказывал об этом знакомым — прямо с рабочего компьютера. Красуясь перед новой знакомой, я рассказал ей про среднемесячный оборот фирмы. Через пару недель я узнал, что давний приятель, с которым я не общался несколько лет, сотрудничает с фирмой-конкурентом. Он рассказал мне кое-какие секреты той компании, а я ему — нашей. Делал я всё это совершенно без задней мысли и хорошую фразу «Деньги любят тишину» не вспоминал.

Ну и вишенка на торте. На вечеринке я познакомился с журналисткой, которая делала экономические расследования для газеты. Мы с ней договорились как-нибудь выпить вместе кофе, и я не планировал рассказывать, где работаю. Но поскольку мою почту просматривали менеджеры по безопасности (о чём я, конечно, не знал), они решили подстраховаться и ограничить мне доступ к конфиденциальной информации. В общем, испытательный срок я не прошёл. И мне понадобился примерно год, чтобы понять, в чём же была причина. Контора была помешана на конспирации, но я даже не подумал, что мою переписку могут и будут читать. Сначала я расстроился, но теперь даже рад, что так сложилось. После увольнения я быстро устроился на новую работу.

Этот случай научил меня быть внимательнее к секретам, особенно когда они касаются денег. И, конечно, внимательно читать, под чем подписываешься.

  Моя журналистская карьера только начиналась, и я была готова работать везде, помногу и за небольшие деньги. Меня взяли на новостную радиостанцию. Я проработала всего несколько дней, почти каждый из которых начинался с пожара: мы узнавали, что где-то горит дом, и ехали на место происшествия. Так я поехала на горевший шиномонтаж — там было очень много едкого дыма. Я выходила в эфир, сидя на корточках в углу, жутко кружилась голова. После этого мне хотелось пить молоко, кашлять и мыться. Но нужно было мчаться на другой конец города: возле МФЦ мужчина с гранатой угрожал подорвать всё к чертям. Он глава многодетной семьи, и им не оформили пособие. На месте мне надо было взять комментарий у его жены  — она сидела в машине скорой помощи и сотрясалась от рыданий. Взять у неё комментарий я так и не решилась — в эфире наговорила какие-то очевидные вещи.

Через пару минут после этого мне пришло сообщение от редактора: «С вами нужно ещё очень много работать, но времени у нас на это нет. Поэтому спасибо вам за попытку. Когда научитесь работать, приходите». Как будто можно где-то научиться врываться в скорые! Так закончилась моя карьера корреспондента-новостника. Это был провал из провалов.

Спустя несколько лет моя карьера всё-таки сложилась, но уже в другом направлении журналистики. И вот уже мне самой пришлось работать с новыми сотрудниками. Я не раз убеждалась, что не бывает готовых работников и тратить время на обучение стоит. Хотя сначала бывает непросто и поводов сказать «Приходите, когда научитесь» полно. Но я вспоминаю того редактора и объясняю человеку всё ещё раз. Где учиться, если не на практике? Был бы огонь внутри.

Была и ситуация, когда сотрудник явно недотягивал: времени на обучение уходило много, а пользы никакой. Стало ясно, что нужно прощаться. Перед финальным разговором я снова открыла это сообщение (принципиально его не удаляю) и поняла, что если необходимо это сделать, то только глядя в глаза. Не говорить высокомерно «Приходите, когда научитесь», а просто сказать: «Мы не подходим друг другу. Мы расстаёмся».

  Четыре года назад я создала бренд одежды Vazovsky. Через две недели после запуска обо мне написали Wonderzine и ещё несколько изданий. Пошли первые продажи. Успех наступил очень быстро, впрочем, это неудивительно — тогда молодых концептуальных марок было гораздо меньше, чем сейчас. Тех, кто делал минимально приличный продукт, сразу замечали.

Мне было семнадцать. Я компенсировала недостаток квалификации эмоциями и даже сумела заразить своим энтузиазмом несколько человек, готовых работать за идею. Но эмоции — ненадёжное топливо, особенно когда в дело вмешивается рабочая рутина: швеи не отдают макеты, производство срывает сроки, мы покупаем не ту ткань, делаем поставки не вовремя, магазины не выплачивают деньги, дебет с кредитом не сходится. Я была в диком стрессе 24/7, не справлялась с ответственностью, которая на меня свалилась, мучилась от диких психосоматических болей в шее. Мне нужна была помощь, но я не знала, как о ней попросить.

Ситуация осложнялась тем, что я училась в Париже и пыталась строить карьеру там — тоже в сфере моды, но уже как наёмный работник. Я амбициозно считала, что смогу рулить всем дистанционно. Не сработало. Со мной работали талантливые, но такие же неопытные люди, как я. К тому же бренд не приносил достаточно денег, чтобы я могла платить им нормальную зарплату, напряжение и фрустрация в команде росли. Так бренд развалился в первый раз.

Я решила вернуться из Парижа в Петербург и перезапустить компанию. Собрала новую команду, отшила новую коллекцию. Бренд начал приносить более стабильный доход, я стала чуть меньше стрессовать. Но особого интереса происходящее во мне больше не вызывало. Я перегорела.

Фактически проект закрылся весной 2016 года, хотя, наверное, ещё полгода на вопрос, как он поживает, я отвечала, что всё супер. А потом ещё полгода переводила разговор на другую тему. Мне было очень стыдно, что у меня не получилось. И неспокойно оттого, что образ дизайнера, который я транслировала миру так долго, больше не актуален. А кто я вне этого образа, я не понимала.

Мой главный провал — что я так поздно призналась себе, что больше не хочу этим заниматься, и не отпустила вовремя. Ещё жалею, что не устроила проекту нормальные похороны с пьянкой, тостами и слезами. Мне всегда было очень сложно обсуждать неудачи. Я привыкла делать хорошую мину при плохой игре, но счастливой меня это не делало. Я решила полностью изменить стратегию и запустила подкаст «Это Провал», в котором обсуждаю свои и чужие неудачи с интересными мне людьми. Спустя пять выпусков я озвучила почти всё наболевшее и поняла, что жизнь, в которой все неудачи можно пересказать за полтора часа, не такая уж безнадёжная. Необходимость в броне отпала. Я готова проваливаться дальше.

Фотографии: 5second — stock.adobe.com, Gecko Studio — stock.adobe.com, tuomaslehtinen — stock.adobe.com, Pakawat — stock.adobe.com