Книжная полкаКультурный пиарщик Аня Наумова
о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в книжном шкафу. Сегодня о любимых книгах рассказывает культурный пиарщик и авторка телеграм-канала «пяр по-культурному» Аня Наумова.
ИНТЕРВЬЮ: Алиса Таёжная
ФОТОГРАФИИ: Катя Старостина
МАКИЯЖ: Виктория Вакулюк
Аня Наумова
авторка телеграм-канала
«пяр по-культурному»
Если вы странный,
у меня в сердечке найдётся местечко
Три факта обо мне и книгах. Я — киновед. Я люблю системы и хронологический порядок настолько, что стараюсь применять это даже в чтении. Я обожаю букинистические книги.
В моей семье книги воспринимали как полученное по наследству состояние, которое нужно выставлять в шкафах по периметру комнаты. К ним относились с уважением, но использовали мало. С концепцией чтения я познакомилась в два месяца. Папа где-то выведал, что вокруг кровати ребёнка надо развесить листы А4 с красными гласными и синими согласными, чтобы обречённое дитя, не умеющее даже ползать, глядело на них весь день. Благодаря или вопреки этому в два года я изображала усердное чтение дедушкиных газет, в три лежала на полу кухни и копировала мелкий шрифт из журналов в тетрадку, а в четыре начала по-настоящему читать книги. В шесть после «Гарри Поттера» поссорилась с отцом, потому что он назвал Гермиону Грейнджер занудой. Правда, в школьные годы я всеми силами пыталась стать героиней Рэйчел Макадамс из «Дрянных девчонок», и чтение забуксовало. С популярностью, правда, тоже не заладилось.
Ничего бы кардинально не изменилось, если бы я летом не съездила в творческий лагерь и не увидела, что культурные люди тоже могут работать, радоваться жизни, много читать и смотреть кино. Тогда я наперекосяк всем планам решила поступать на киноведческий факультет, перешла в углублённый литературный класс для подготовки к ЕГЭ, и в моей жизни появился первый волшебный преподаватель — Вадим Александрович Терехов. На занятиях мы разбирали необходимый к экзаменам минимум, но делали акцент на биографиях писателей. По совместительству руководитель театральной студии, Вадим Александрович в красках описывал Бальмонта с тростью или не принятого футуристами Северянина — и тогда авторы стали для меня не фамилиями на обложках, а живыми людьми. Я начала поглощать упущенную классику, а для полноты картины обзавелась пятьюдесятью книгами серии ЖЗЛ.
Вторым важным для меня преподавателем стала Татьяна Владимировна Михайлова, которая вела историю зарубежной литературы во ВГИКе. До перехода на заочное отделение я успела прослушать курс по античной и средневековой литературе. Татьяна Владимировна всегда давала контекст эпохи, присылала дополнительные литературоведческие тексты, а на экзаменах задавала вопросы о сюжетных поворотах, которые невозможно было узнать из сайта Briefly с краткими пересказами. Я поняла, что влюбилась во всю литературу бесповоротно и окончательно и до конца жизни буду страдать из-за невозможности прочитать и познать все произведения на свете.
В институте к обязательной программе чтения присоединились книги по истории и теории кино, толстые киножурналы, исследования и сценарии. Теперь я закупаюсь на сайте Alib, не могу пройти мимо букинистических и являюсь амбассадором акции «Списанные книги» (проект, в котором читатели могут забрать книги, списанные из библиотечных фондов. — Прим. ред.). Отчасти это связано с тем, что большая часть классических русскоязычных кинотрудов была написана в XX веке, и я, как человек, не способный читать с экрана, постепенно собираю их в библиотеку. Отчасти я просто старомодна, питаю слабость к пыли и вещам с историей.
Я точно знаю пантеон любимых героев. В него входят все чудики, самобытные персоны и ироничные неудачники. В фильмах это варьируется от героев Роя Андерссона до фитнес-тренера Брэда Питта из «После прочтения сжечь». Если вы странный, у меня в сердечке найдётся местечко.
Последний год я работала в издательствах Popcorn Books и Individuum и страшно горжусь обоими. В первом мы выпускаем янг-эдалт — художественную литературу для подростков и молодых взрослых на сложные темы: ЛГБТ+, бодипозитив, отношение к себе. У меня в детстве не было ни одной книги, в которой представитель ЛГБТ+ сообщества присутствовал хотя бы на вторых ролях, а в наших книгах часто вся история крутится вокруг них. Надеюсь, что это поможет некоторым ребятам принять себя, а остальные дети, читая такое, вырастут более толерантными. В Individuum мы издали «Форпост. Беслан и его заложники» Ольги Алленовой и «Вторжение» Даниила Туровского — важные журналистские исследования об истории нашей страны.
Моя суперспособность в чтении — непритязательность. Я могу разбирать философские тексты, а могу зачитываться бабушкиной газетой «Антенна». Благодаря этому свойству я берусь за любые книги и могу найти интересное там, куда другие не посмотрят. Если попытаться описать мою нынешнюю самоидентификацию в чтении, то я чувствую себя как человек, стоящий по щиколотку в воде и вглядывающийся в бесконечный синий горизонт — мне ещё предстоит проплыть и вдаль, и вглубь.
Я могу разбирать философские тексты, а могу зачитываться бабушкиной газетой «Антенна»
Майкл Чабон
«Приключения Кавалера и Клея»
Выдуманный мир Чабона идёт примерно в одной плоскости с реальным, но на каждой странице чуешь, что что-то всё равно не так. В «Союзе еврейских полисменов» евреи разговаривают на идише, но живут на Аляске, а в «Приключениях Кавалера и Клея» два еврейских парня во время Второй мировой войны становятся королями империи комиксов и придумывают Эскаписта — это аналог Супермена, который вместо сражений освобождается из оков. Странные детали вкраплены в альтернативную чабоновскую историю настолько искусно, что возникают секундные порывы проверить факты в справочниках. В его книгах я в полной мере ощущаю, насколько иллюзорна грань реального и выдуманного и как могуч жанр мокьюментари в литературе.
Эндрю Шон Грир
«Лишь»
«Лишь» я купила, когда он ещё был «Less». Год назад в Италии я решила приобрести чтиво на отпуск и выбрала этого победителя Пулитцера про пятидесятилетнего писателя-гея. Спустя месяц начала работать в Popcorn Books и узнала, что ребята купили права на перевод. Если вы ещё не читали «Лишь», я знаю вашу следующую книгу. Это жутко смешно, трогательно и увлекательно. Сам Лишь — сомневающийся и копающийся в себе чудак, попадающий в нелепые истории и рефлексирующий об упущенных отношениях и творческих возможностях. Обещаю, на каждой странице вы будете пищать: «Артур, я тебя так понимаю!»
Lisa Halliday
«Asymmetry»
Дебютный роман Лизы Хэллидей, попавший в топ The New York Times и рейтинг лучших книг года Барака Обамы и Опры Уинфри (ни слова больше!). Рефлексия о войне в Ираке отозвалась во мне чуть меньше, чем история отношений молодой редакторки Алисы и известного писателя позднепенсионного возраста. Я настолько срослась с настроением мира героини в этой первой части, что порой забываю, что эта история произошла не со мной. Вторая пробирает меня тем же, чем и «Осень» Али Смит, — появлением современных исторических событий в ткани художественного произведения. Надеюсь, что кто-то из российских издательств приобретёт права и покорпеет над переводом — иначе невозможно прочувствовать все грани «Асимметрии».
Барри Майлз
«Бит Отель. Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963»
Битники попали в моё поле зрения случайно после того, как я послушала в сети «ВКонтакте», как Гинзберг читает свои поэмы. Как любую девочку в разгар переходного возраста, которая больше всего хочет не быть хорошей, меня поманила контркультура. Дальше в игру включилась любовь к хронологии, и я поэтапно освоила «Проклятых поэтов», битников и панк-культуру.
В книге описан шестилетний период, когда самые яркие представители бит-литературы жили в отеле на левом берегу Сены, где были написаны основные их произведения: «Голый завтрак», «Вопль» и «На дороге». Место нашлось как общему портрету литературной жизни Парижа того времени, с книжными магазинчиками и ресторанчиками, так и описанию психоаналитически-наркотических сеансов Берроуза, миротворчества Аллена и измотанности Керуака. Для меня «Бит Отель» окончательно завершил картинку направления, и после я с чистой душой пошла дальше быть хорошей весёлой девочкой и больше не слушала Гинзберга.
Мариша Пессл
«Ночное кино»
Ещё одно художественное детективное мокьюментари, сочетающее в главном герое — режиссёре культовых триллеров и ужастиков Станисласе Кордове — черты настоящих мастеров саспенса. «Ночное кино» можно легко назвать иммерсивной книгой. В повествовании встречаются обрывки газет и скриншоты новостей, упоминающаяся в книге фортепианная сюита Мориса Равеля существует на самом деле и стала мне отличным саундтреком, а на некоторых иллюстрациях спрятаны QR-коды. Книгу я импульсивно купила во время работы в книжном в «Пионере», но по ходу чтения поняла, насколько мне повезло. В «Ночном кино» помимо популистски-захватывающего сюжета спрятано столько аллюзий и знаков, что я планирую перечитать в этом году и поискать новые значения.
«История советского кино, 1917–1967»
в четырёх томах
Одна из лучших энциклопедий о советском кино. Этот четырёхтомник почему-то не был ни в одном вгиковском списке литературы, но по-хорошему «История советского кино» тянет на обязательное чтение для кинолюбителей. Свято верю — чтобы разбираться в новом, надо хорошо знать старое. Ещё у меня, видимо, есть патриотическая жилка: мне кажется, можно не любить отечественный кинематограф, но с культурологической точки зрения его надо уважать и изучать.
Anders Marklund, Mariah Larsson
«Swedish Film: An Introduction and a Reader»
На втором курсе ВГИКа я заинтересовалась шведским кино. Это был скорее осознанный выбор, вызов себе — начать изучать ту кинематографию, о которой кроме имени Ингмара Бергмана почти никто ничего не знает. Кроме того, меня поразила шведская ирония, варьирующаяся от абсурда до мрачной сатиры. Как сказал британский кинокритик Дэвид Фрост, «ад — это место, где комики — шведы».
Molly Haskell
«From Reverence to Rape: The Treatment of Women in the Movies»
Эту книгу я купила в букинистическом в Финляндии, куда забрела со своей подругой — такой же фанаткой старья. «From Reverence to Rape» — один из первых феминистских трудов, посвящённый проблеме образов женщин в кино, где целая глава разбирает понятие «женского фильма». Сегодня, с развитием феминистской теории кино, эта книга считается устаревшей, но для меня «From Reverence to Rape» стала первым знакомством с гендерными исследованиями на материале кино.
Ги Делиль
«Пхеньян»
Кроме «Астерикса и Обеликса», купленного в поездке с папой в Англию, я почти не читала комиксов, тем более графических романов. Услышав об этом, мои друзья-комиксоведы Яна и Денис отправили меня домой из гостей с сумкой книг. «Пхеньян» я прочитала первым, дополняя роман кадрами из фильма «В лучах солнца» Виталия Манского, — иногда мне казалось, что это я брожу по безлюдному городу вместе с Ги. Следующими я сразу же прочитала «Персеполис» и «Цыплёнка с черносливом» Сатрапи и не планирую останавливаться.
«Little White Lies: 100 Greatest British Films»
Специальный выпуск лучшего журнала о кино, тешащий мою любовь к систематизации хронологическим списком ста главных британских фильмов. Был куплен в рижском магазинчике Mr Page, где все книги считаются произведениями искусства, хранятся в единственном экземпляре, а смотреть их можно только в белых перчатках.
РЕДАКЦИЯ БЛАГОДАРИТ фотостудию QWEEX.CAMPUS за помощь в организации съемки