Книжная полкаЖурналистка Залина Маршенкулова
о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
Фотографии: Алёна Ермишина
Интервью: Алиса Таёжная
Макияж: Ирен Шимшилашвили
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в книжном шкафу. Сегодня о любимых книгах рассказывает журналистка, создательница интернет-издания Breaking Mad, автор телеграм-канала «Женская власть» Залина Маршенкулова.
Залина Маршенкулова
Журналистка, создательница интернет-издания Breaking Mad, автор телеграм-канала «Женская власть»
Я постоянно слышала старое доброе
«Ты чё, самая умная? Тебе больше всех надо? Куда ты лезешь?» — и дико злилась. Потому что мне действительно всегда было больше всех надо
Читать меня научила тётя, когда мне было шесть лет: помню, что это так захватило меня, что походы в библиотеку стали лучшим развлечением. Я вскакивала чуть не в шесть утра и начинала читать. Дома у родителей — мы жили в малюсеньком городе на Ямале — на полке было только полное собрание сочинений про Анжелику, читать это мне не хотелось. Я вообще всегда бесилась от так называемых женских романов, хотя тогда ещё не знала, что я феминистка.
Моё поведение никогда не соответствовало «традиционным ценностям»: я была дерзкая, своенравная и очень бесилась, когда учителя говорили «ты же девочка, будь скромной». Мне всегда нравилась инфернальная философская проза, книги, в которых находился ответ на вопрос, что со мной или с этим миром не так. Я очень рано начала понимать, что ценности маленького города с их отношением к личности — и особенно женщине — мне не просто чужды, а вызывают бешенство. Я постоянно слышала старое доброе «Ты чё, самая умная? Тебе больше всех надо? Куда ты лезешь?» — и дико злилась. Потому что мне действительно всегда было больше всех надо: я прекрасно училась, мне всё было интересно, я работала на радио, на ТВ и в газете, помогала общественным организациям. В общем, сидеть и ждать — это единственное, чего я делать просто не могла и не могу. Наше общество до сих пор на подобных девочек и девушек болезненно реагирует: амбициозность воспринимается как нечто ненормальное. Поэтому в книгах, кино и журналах я искала другие примеры — женщин, похожих на меня.
Тогда же я взяла у друга-студента книги по теории государства и права и решила, что стану писать о политике или заниматься ею. Я читала журнал «Власть», смотрела Светлану Сорокину по телевизору и надеялась стать как она. Помню, что большое впечатление на меня в восьмом классе произвела легендарная книга Елены Трегубовой «Байки кремлёвского диггера» — я очень надеялась тоже стать частью кремлёвского пула. В нашем городе нигде нельзя было купить журнал «Власть» — только подшивку в единственной городской библиотеке посмотреть. В таких условиях оставаться продвинутым и начитанным человеком было сложно, но моего самообразования хватило, чтобы поступить на журфак МГУ, а потом прийти работать в «Коммерсантъ».
Я продолжала искать в литературе ролевые модели, женщин с моим характером. И нашла — в пронзительном невыносимом рассказе Бунина «Чистый понедельник», героиня которого показалась моим отражением: я читала и плакала навзрыд — экзальтированная странная особа, которая не может найти себе места. То же самое было с героинями Достоевского: манипуляторши типа Грушеньки всегда были мне близки, а вот тургеневские хорошие девочки — нет. Настасья Филипповна вызывала огромную симпатию, а толстовская Наташа Ростова — только отвращение и ненависть. Мне нравились скандальные, роковые, инфернальные героини — разрушающие себя и разрушающие всё вокруг. И не нравились «хорошие девочки» и вообще хорошие персонажи — больше того, я их ненавидела. Мне всегда нравилось всё мрачное, мистическое, непостижимое — литература для одиночки, изгоя и певца тьмы.
То же самое было с героинями Достоевского: манипуляторши типа Грушеньки всегда были мне близки,
а вот тургеневские хорошие девочки — нет
Герман Гессе
«Степной волк»
Когда я в четырнадцать лет прочитала «Степного волка» Германа Гессе, то просто ликовала, настолько настроение и философия этого произведения были созвучны моим мыслям. Я ненавидела мирок с тихим мещанским счастьем и оргии коллективизма, одна из главных для меня цитат как раз оттуда: «Человеку, способному понять Будду, имеющему представление о небесах и безднах человечества, не пристало жить в мире, где правят здравый смысл, демократия и мещанская образованность». Тогда же я написала разгромную статью о глазированных сырках и ещё ряд текстов, изобличающих порочное общество материалистов.
Леонид Андреев
«Дневник Сатаны»
У меня было одинокое сложное детство: в семье всё рушилось, денег не было, мама лежала в больнице, мне пришлось рано повзрослеть, я начала зарабатывать в четырнадцать — работала в местной газете. И очень рано почувствовала, прошу прощения за банальность, такое всепожирающее тотальное одиночество — и это было чем-то большим, нежели просто подростковые заморочки. Мне было не очень интересно общаться со сверстниками, хотя отношения были прекрасные со всеми, школу я обожала, отлично училась и на поверхности была душой компании. Произведения Андреева были и тогда (и сейчас) абсолютно созвучны моему трагическому видению мира. Рассказ «Правила добра», например, вообще отвечает на все вопросы мироздания, то есть скорее проясняет, что никаких ответов и правил нет вообще, а правила выдуманы глупым человечеством просто от страха.
«Дневник Сатаны» тоже соответствовал моменту осознанию себя: я была отличница, меня все любили, но я ощущала себя именно усталым одиноким сатаной, который какого-то чёрта забыл на земле, всё понимает, но совершенно потерялся и не знает, зачем он здесь. А над рассказом «Петька на даче» я плачу навзрыд до сих пор, когда перечитываю. В этом маленьком и, казалось бы, ни о чём сюжете уместилось всё горе человечества.
До сих пор считаю Леонида Андреева очень недооценённым автором: ему мало времени уделяется в школе и проходят совсем не те произведения. В то время как это самый русский писатель — самый глубокий, трагичный, инфернальный, идеально передающий атмосферу вечной экзистенциальной тоски и неприкаянности, кратковременности и невозможности счастья.
Михаил Лермонтов
«Герой нашего времени»
Говоря о подростковом возрасте, обязательно нужно упомянуть классику изгоя. Отрывки, где Печорин говорит о своём характере, я чуть не распечатала и не повесила на стену: мне казалось, там всё абсолютно обо мне — например, где он говорит, как научился нравиться и манипулировать людьми. Иными словами — это тот же «Дневник Сатаны»: ты всё умеешь, всем нравишься, можешь получить что захочешь, но при этом хочешь сдохнуть и не знаешь, зачем живёшь. Думаю, что о каждом поколении условной интеллигенции можно так сказать — лишние люди. И о моём, и о новом поколении двадцатилетних. Меняется форма, но не содержание. Это что-то вроде вечного проклятия слишком умных.
Фёдор Достоевский
«Братья Карамазовы»
Эта книгу я прочитала в подростковом возрасте — ощущение после было, будто я пережила всё горе мира. Было лето, и я помню, как все вокруг веселились, а я ходила с круглыми глазами. В университете у нас половина курса завалили зачёт по литературе из-за того, что не смогли рассказать своими словами, о чём это произведение. Самое интересное, что коротко и правда не расскажешь, потому что эта книга — как библия русского человека — обо всём сразу. Это и поиски себя, и поиски бога, и вселенское одиночество, и экзистенциальный ужас.
Если и есть какая-то книга, способная убедить в существовании бога, то это именно она: «Карамазовы» лучше всего говорят с циниками и атеистами. Две главные мысли оттуда я никогда не забуду. Что нет никого более страдающего и праведного, чем атеист, а самое страшное для человека — это свобода. И вторая мысль: «Каждый во всём перед всеми виноват». Эту цитату я обдумываю до сих пор: она помогла мне многое принять, понять, переосмыслить. Эта книга Достоевского очень полезна для мизантропов, она лечит от ненависти и чувства собственной важности.
Фрэнсис Фукуяма
«Наше постчеловеческое будущее»
В университете я очень любила философию, даже начала встречаться с парнем, который преподавал её. Он повлиял на моё образование, многое мне открыл, советовал книги. Грубо говоря, мы проводили ночи с трансцендентальной философией Канта и за прослушиванием «Землянки» Сорокина. Мне было девятнадцать, на меня всё это тогда производило сильное впечатление: Хайдеггер, Делёз, Бодрийяр. Выделила в этом списке именно Фукуяму, потому что мне очень понравилась его интерпретация призрачного мира из симулякров и отсутствия реальности. Для новостников и вообще работников медиа это очень полезная книга.
Владимир Сорокин
«Норма», «Сердца четырёх»
Абсолютным открытием и потрясением стал Сорокин — это, наверное, вообще главный для меня писатель. Он выжигает и вытравливает наивность и сентиментальность в текстах, если ты их пишешь. «Норма» по уровню важности и глубины книга уровня «Братьев Карамазовых»: они абсолютно равнозначны. Это тоже библия, по которой до сих пор живёт и, видимо, ещё долго будет жить Россия. И мы ещё долго будем комментировать многие новости и события фразой «Здравствуйте, Мартин Алексеевич!» Думаю, мой язвительный твиттер родился именно благодаря Сорокину — я часто там писала в подобном жанре и быстро заработала славу чудовища.
Анатолий Мариенгоф
«Циники»
Мариенгофа я полюбила, когда прочитала у него о Есенине. В частности, историю, когда они хотели уйти с неинтересной вечеринки, но не могли придумать, как это сделать. И тут Есенин встал и заявил: «Извините, мы, наверное, пойдём, у нас сифилис». Когда я после воспоминаний о Есенине прочитала «Циников», влюбилась окончательно. Это, пожалуй, чуть ли не самая горькая из всех история о красных и белых, о том, какую Россию мы потеряли и потеряли ли что-то вообще. И «Доктора Живаго», и «Бег» я тоже очень люблю, но «Циники» невыразимо ближе — и по стилистике сильно отличаются от других русских книг того времени. Думаю, они должны быть очень близки и понятны нынешнему поколению циников: опять же — новые циники ничем не отличаются от старых.
Михаил Булгаков
«Морфий»
В продолжение горького цикла красно-белых страданий страны выделю именно «Морфий». Он абсолютно невыносимый и передаёт страшную атмосферу времени в, казалось бы, банальном описании жизни одного не самого храброго и сильного человека.
Антон Зайниев, Дарья Варламова
«С ума сойти. Путеводитель по психическим расстройствам для жителя большого города»
Сейчас я читаю в основном книги по психологии и психиатрии. Во многом потому что депрессия занимает третье место среди причин смерти во всём мире, как пишут в этой книге. А у меня как раз обнаружилось лёгкое биполярное расстройство, которое толком ещё не изучено — но теперь мне многое стало понятнее.
Некоторые пишут, что стало «модно» болеть, но это очень обидно слышать — особенно когда ты физически умираешь от эмоционального истощения или депрессии. Тревожно-депрессивные расстройства — болезнь апогея цивилизации. Я называю это явление так: «Ноги в тепле, голова в петле». Чем ты более сытый, тем сильнее экзистенциальный голод. Возможно, в максимально роботизированном и механистическом будущем самые популярные профессии будут психотерапевт, социолог и философ — профессионалов, которые будут искать ответы на вопросы, зачем вообще человеку жить. Самое главное, о чём говорит эта книга, — что иметь расстройства нормально, да и понятия «нормальный» вообще не существует. Потому что в некоторых ситуациях мозг здорового человека создаёт для него смягчающую реальность иллюзию, а мозг нездорового никаких иллюзий не создаёт, а видит ситуацию так, как она есть.